2.41. Софисту Хрисероту.

Если треножник многовещательного Аполлона, когда ради пришествия во плоти Владыки всех Христа повелено ему было молчать, сверх ожидания язычников, как и следовало ему, онемел, что видят все живущее под солнцем, то почему же ты не хочешь усовеститься или устыдиться, но ведешь слово в защиту бессловесных и жалких богов своих и выставляешь на вид нелепости и гнусности? Если бы угодно тебе было послушаться меня, то будет гораздо благоприличнее тебе теперь подражать лучше безгласию треножника в прорицалищ.

2.48. Александру, монаху из грамматиков.

«Приидите, и взыдем на гору Господню», — говорит Пророк (Ис. 2, 3). А не сказал: «Приидите и низвергнемся в пропасть вражию». Ибо действительно нет ничего столько низкого и пресмыкающегося по земле, как мирская мудрость, хотя по бесстыдству и берется она парить в высоту. Потому божественный Апостол говорит: «премудрость мира сего буйство у Бога есть» (1 Кор. 3, 19). Поскольку «не разуме мир премудрости Бога, обуи Бог премудрость» премудрых (1, 20. 21), всякий народ и всякий язык — и эллинов, и варваров — подчинив Апостолам, которые были невежды в слове, но имели непогрешительность в ведении. Посему каждый из приступающих к проповеди благочестия да приложит все старание к тому, чтобы, следуя апостольским правилам, в точности подражать данному ими образцу и нимало не уклоняться от неукоризненного их предания.

Поэтому всего несообразнее будет нам, восшедшим на гору высокого по Христе любомудрия, после того, как презрены нами эллинские обманы и с бесчестием отринута высокопарность речей, снова уноситься в самую темную пропасть легкомыслия и напрасного труда. И всего несообразнее будет нам, когда стали мы совершенны смыслом, снова делаться детьми, подобно отрокам считая чем то великим стихи и стопы, к которым никто не желал прибегать: ни александрийский ученый Аполлос, поивший учеников Христовых (1 Кор. 3, 6), ни римский философ Климент, ни другие бесчисленные философы и грамматики, именующиеся вторыми после Апостолов, чтобы размером и складом стихов не упразднить им «крест Христов» (1, 17) и не заслужить упрека в том, что, вопреки закону Божию, приносят мед на алтарь (Лев. 2, 11). «Мед бо каплет от устен жены блудницы» (Притч. 5, 3), то есть эллинского красноречия, которое, «многою» убедительною «беседою» вводя в обман обольщенного, связывает «тенетами устен», как говорит Соломон (7, 21), и, от Божия любомудрия стараясь увлечь в самую западню, на беду уловленное низвергает на самое дно адово.

Поэтому не обращай внимания на красоту речи, хотя и приобрел ты к сему сильную привычку и наклонность, чтобы, истребив в себе Божественные черты рыбарей, который недавно еще с великою любовью желал ты напечатлеть в себе, не дойти до крайнего безобразия и явно не сделаться не радеющим о своем спасении из–за заботы о стихосложении, чтобы не оказаться дурным примером и сетью для других. И именно для тех, которые, не будучи не порядочны, низки и слабы духом, не имеют никакой заботливости о добродетели, но все дни жизни своей занимаются стихосложением из проклятого и пустого тщеславия, раболепствуя перед немногими людьми, соблаговолившими воздавать им похвалы, и совершенно по–детски получая малый хлеб, которым вовсе не напитают души, но уморят ее голодом. Ибо у Бога Сил должно искать себе хлеба, исполненного истинной славы и чести.

Эти же люди поступают противоположно и думают пропитаться мирскою, ни к чему не полезною мудростью. Честь же жены блудницы — то же, что и честь единого хлеба, исполненного бесчестия и великого бессилия. А ты проси себе непрестанно хлеба Небесных Сил. Ибо «хлеб небесный, хлеб ангельский яде человек» (Пс. 77, 24. 25), то есть всякий, кто «духом живет, и духом ходит» (Гал. 5, 25) и, следуя церковным уставам, причастился премудрости, сходящей свыше. Посему таковой вкушает хлеб небесный и хлеб ангельский, а не хлеб жены блудницы.

Многие из еретиков писали много сочинений, но не было от них пользы, потому что колосья их были «ветром истлены», как говорит Пророк, и рукоять «не имела силы, еже сотворити муку» (Ос. 8, 7). А если дивишься пишущим стихи, то следует тебе подивиться и злочестивому нововводителю Аполлинарию, который весьма многое уложил в размер и переделал в стихи, не щадил напрасных трудов, все время проводил в сочинении неразумных речей, опух и раздулся от бесполезных усилий над стихами, отек от помыслов, и, как сказал Давид, «язык его прейде по земли» (Пс.72, 9).

2.135. Софисту Евлампию.

Что выставляешь мне на вид эллинских мудрецов, которые отрастили густые бороды, одеты в плащи и сильно надмеваются, думая, что жезл и борода делают их почтенными? Уничиженный плотник Павел и Елладу, и варварские все страны обратил к Богу. А выставляемый вами и превозносимый Платон, когда в третий раз прибыл в Сицилию с высокопарными своими речами и с блистательным о себе мнением, не преодолел ни одного властителя, но так жалко окончил свое дело, что лишился и самой свободы. Но плотник не Сицилию только и Италию, а и целую вселенную прошел с проповедью благочестия.

2.145. Епископу Роману.

Несмысленных возглашений безрассудного и повредившегося в уме Новата, который осмеливается изгонять спасительное покаяние и под предлогом того, что грешнику нет надежды, небоязненно скапливает грехи, а равно и тех, которые говорит о себе, что они чистые, а на деле оказываются нечистыми и последующих ученью их отчаянием доводят до погибели, мы не примем. Напротив того — укорим и осмеем, как мудрствующих вопреки Апостольским правилам.

2.209. Схоластику Улпиану.

Охотно совершаешь ты непозволенные дела, но с недовольством принимаешь огорчения, постигающие тебя по Божью велению. Поэтому советую тебе: как не отказываешься делать худое, так не изволь отказываться и от того, что следует за лукавыми делами. Потому что и жалованье полагается, конечно, сообразно с дурным расположением сердца и с негодною службою.