3.209. Пресвитеру Пелегрину.

На любящих привлекать к себе внимание, после того, как приобретут они уважение, обыкновенно посылает Бог великое бесчестие и посрамление. Ибо следствием того, что человек неразборчиво вдается во многие неосторожные собеседования и восхищается временною приятностью, бывает то, что надолго овладевается он помыслами гнева, неудовольствия и похотливости.

3.256. Филиппу.

Не будем никогда превозноситься над нерадивым и хвалиться, если, по–видимому, имеем и чистое тело. Напротив того, ты, сегодня духовный, бойся, чтобы на утро не оказаться плотским. А земной человек, переменившись, сделается небесным. Ибо когда, поступая праведно, превознесешься над согрешившим, он немедленно оправдается более тебя. Посему смотри, человек, да не когда «и ты искушен будеши» (Гал. 6, 1); ибо, может быть, ты никогда и не подпадал тому, чем обуревается он.

О бдении

1.26. Иподиакону Тимофею .

Писал ты мне, что желательно тебе узнать, какую пользу приносить человеку бдение. «Ибо вижу, — говоришь ты, — что многие порываются на бдение, а по моему мнению, пребывать в бдении — дело излишнее, потому что Бог «наложи сон» на Адама (Быт. 2, 21) и спать, без сомненья, мне надобно, так как Бог «благих моих не требует» (Пс. 15, 2)». Что вначале происходило с Адамом чувственно, то давало проразумевать умом постигаемую тайну. Ибо первый Адам означал Адама второго, то есть Господа нашего Иисуса Христа, Который имел опочить человеческою смертью на Кресте, чтобы из святого Его ребра, прободенного копьем и источившего кровь и воду, была создана духовная невеста Его, то есть вселенская Церковь. Сказать же: спать мне надобно, потому что Бог наложил на человека сон, как бы предписывая тебе законом недеятельность и леность, есть нечто крайне скотоподобное и не свойственное одаренному человеческою и разумною душою.

И тебе, при таком скотском и неразумном предприятии, что остается наконец, разве только, лежа на постели своей, блеять, или мычать, или реветь по–

И действительно сбудется над тобою написанное: «Человек, почтенный образом Божьим, не разуме, приложися скотом несмысленным, и уподобися им» (Пс. 48, 13).

Но если угодно тебе узнать пользу бдения, полюбопытствуй услышать, что сказал всякую ночь орошавший ложе слезами: «предварих в безгодш и воззвах» (Пс. 118, 147), исповедуясь тебе и песнословя Тебя, «полунощи востах» (62), не кем–то другим побуждаемый и насильно привлекаемый отрясти от себя сон, но сам себя усердно возбуждая к славословью Творца. Потому что оно, как признал я, было для меня сладостнее сна, так как велика от него польза, и для пребывающих во бдении делается оно виною многих вечных благ.

Ибо, во–первых, открывая Богу случившаяся с нами в предшествовавший день паденья в делах или словах, облегчаемся от скорби о них, как бы от тяжкого бремени, лежавшего на раменах души. И огнем бденья обращаем в пепел богатство диавола, сжигая его, как терния, потому что обогащается он в продолжение дня нашими паденьями. А потому негодует и «рыкает» уже на нас вселукавый, когда видит, что проводим мы время во бдении, и с любовью и тщательностью предаемся оному.

Ибо в великий ущерб и в смятение ввергаем его, когда с каждым днем делаем более явным то, что лишается он и не имеет в руках приобретения, доставляемого ему нашими грехами. А во–вторых, и его самого, многоглавого и всезлобного зверя, невидимо на нас нападающего и готового растерзать или поглотить нас, обуздывает и связывает неусыпная молитва и ослабляет мышцы злобы его. А нам она помогает сподобиться небесных щедрот изливающейся чрез края и обильнее моря текущей в благодеяние нам благодати.

После же сего и мы делаемся уже впредь более медленными на падения, потому что бдение напечатлевает в нас боголюбивые помыслы, производит в нас отвращение от мирской суетности и научает отдалять от себя вредное. Потому что бдение по Богу, застигнув нас ночью одинокими и свободными от беспокойств, причиняемых стечением людей, и от старания вести совещания и иметь свидания с друзьями, подобно сердобольной матери, воспользовавшись сим случаем, как бы в какой то стране, не оглашаемой никаким шумом, но исполненной безмолвия, трезвения, тишины и полного мира, прижав нас к себе, отверзает свои сокровища премудрости, досточестных советов и Божественных озарений, и тайно наполняет ими недра души нашей.