8. Старцы говорили: некогда в скит было подано немного смокв, и их, как ничего не стоящее, не послали к авве Арсению, чтобы он не принял сие за обиду. Старец же, услышавши, не пошел в общее собрание на молитву, говоря: вы отделили меня, чтобы не дать мне благословения, которое Бог послал братиям и которого я не был достоин получить. Все услышали и получили пользу от смирения старца. После того, пошедши, пресвитер принес ему смокв и с радостью привел его в общее собрание на молитву.

9. Говорили также о нем, что никто не мог постигнуть образа жизни его. Когда авва Арсений жил в нижних частях Египта и когда там беспокоили его, вздумалось ему оставить келью. Ничего не взявши из нее, он пришел к ученикам своим Александру и Зоилу Фаранским. Александру сказал: вставши, плыви. Он так и сделал. И Зоилу сказал: пойдем со мною до реки и сыщем корабль, плывущий до Александрии, и потом плыви и ты к брату своему. И так разлучились они друг с другом. Старец пришел в пределы Александрии и занемог тяжкой болезнью. Ученики же его сказали друг другу: не огорчил ли кто из нас старца и потому он удалился от нас? И не нашли в себе ничего, потому что никогда не ослушались его. Выздоровевши, старец сказал: иду к отцам, — и, таким образом, отплыв, пришел в Петру, где также были прислужники его. Здесь близ реки некая отроковица эфиоплянка, подошедши, прикоснулась к его милоти. Старец за сие побранил ее. Отроковица же сказала ему: если ты монах, то иди в гору. И старец, пораженный сим словом, говорил сам в себе: Арсений! Если ты монах, то иди в гору. Между тем встретились с ним Александр и Зоил. И когда они пали к ногам его, повергся и старец, и вместе плакали. Старец сказал: ужели вы не слышали, что я был болен? Те отвечали ему: слышали. И говорит старец: почему же вы не пришли и не посетили меня? Авва Александр отвечает ему: потому что разлучение твое от нас было нам неприятно и многие соблазнились, говоря: если бы не ослушались старца, он не удалился бы от них. Старец говорит им: и я узнал это, но, с другой стороны, люди опять станут говорить: не обретши голубица покоя ногама своима, возвратися к Ною в ковчег (Быт. 8: 9). Сим словом они укрепились и пребыли с ним до кончины его. Когда приближалась кончина его, ученики его пришли в смятение. И говорит им: еще не пришел час; когда придет, скажу вам. Но я буду судиться с вами на судилище Христовом, если вы отдадите кому-либо тело мое. Они сказали ему: что же мы будем делать, когда не знаем, как похоронить тебя? На это старец сказал: ужели не знаете как привязать к ноге веревку и тащить меня на гору? Когда же приблизилось время отдать дух, братия, увидевши его плачущим, говорят ему: точно ли ты, отче, страшишься? Он отвечал им: настоящий страх со мною с того самого времени, когда я сделался монахом. И таким образом он почил. Обычное же было у него такое слово: Арсений! Зачем ты вышел из кельи? Говоря, я часто раскаивался, а молча — никогда. Авва Пимен, услышавши, что он почил, прослезился и сказал: блажен ты, авва Арсений, что оплакал себя в здешнем мире! Ибо кто не плачет о себе здесь, тот будет вечно плакать там. Итак, или здесь добровольно, или там по причине мучений необходимо нам плакать.

10. Авва Даниил также рассказывал о нем, что он никогда не хотел говорить о каком-либо вопросе из Писания, хотя и мог, если бы захотел. Даже нескоро писал письмо. Когда же приходил по времени в церковь, он становился за столбом, чтобы никто не видал лица его и чтобы самому не смотреть на других. Вид его был ангельский, как вид Иакова, он весь был сед, телом строен, но был сух. Бороду имел великую, простиравшуюся до живота. Ресницы же очей его выпали от плача. Ростом был высок, но от старости стал горбат. Умер девяноста пяти лет. При дворе божественной памяти Феодосия Великого прожил он сорок лет, бывши вторым отцем божественнейших Аркадия и Гонория54. Сорок лет провел он и в ските, десять — в местечке Трое выше Вавилона, против Мемфиса55, и три года — в александрийском Канопе. На два последние года он пришел опять в Трою и там почил, окончив течение свое в мире и страхе Божием. Яко бе муж благ и исполнь Духа Свята и веры (Деян. 11: 24).

11. Авва Иоанн рассказывал, что авва Анувий и авва Пимен и прочие их братья пришли на место, называемое Теренуф, пока не усмотрят, где им лучше остаться, и побыли там несколько дней в древнем храме56. Старец же авва Анувий сказал авве Пимену: сделайте любовь и ты, и братья твои, каждый по кельям пусть успокоится, и не будем сходиться друг с другом в сию неделю. Авва Пимен отвечал: сделаем, как ты хочешь. И сделали так. А там в храме была каменная статуя. Старец авва Анувий вставал по утру и бросал камнями в лицо статуи, а вечером говорил ей: прости мне, — и делая так, он исполнил неделю. В день субботний они сошлись друг с другом. Авва Пимен сказал авве Анувию: я видел тебя, авва, в сию неделю бросающего камни в лицо статуи и просящего у ней прощения: делает ли так человек верный? Старец ответил: это я делал для вас. Когда вы видели меня бросающего камни в лицо статуи, то говорила ли она что-нибудь или сердилась ли? Авва Пимен отвечал: нет! И опять: когда приносил раскаяние, то трогалась ли она сим, и говорила ли: не прощу? Нет, — отвечал авва Пимен. — Вот нас семь братьев! Если хотите, чтобы мы жили друг с другом, то будем, как эта статуя, которая, если оскорблена, не смущается. Если же не хотите быть такими, то вот четверо врат в храме сем: пусть каждый пойдет, куда хочет! И пали братия на землю, говоря авве Анувию: мы сделаем так, как ты хочешь, отче, и послушаем, как ты говоришь нам. Авва же Пимен сказал: все время наше мы пробыли вместе, поступая по слову старца, которое он сказал нам. Одного из нас он поставил экономом, и все, что тот ни предлагал нам, мы ели — и нельзя было кому-нибудь из нас сказать: принеси нам что-нибудь другое, — или сказать: не хочу есть этого. И мы провели все время наше в покое и мире.

12. Говорили об авве Аммое, что некие пришли к нему судиться. Старец, слыша это, притворился глупым. И вот одна женщина сказала другой, стоявшей вблизи нее: этот старец юродствует. Старец услышал ее и, подозвавши, говорит ей: сколько я употребил трудов в пустынях, чтобы приобрести это юродство, и ужели для тебя я ныне должен потерять оное?

13. Рассказывали об епископе Оксиринхском по имени Апфий: когда он был монахом, то вел строгую жизнь; когда же сделался епископом, то хотел иметь такую же строгость и в мире, но не мог. И повергся пред Богом, говоря: ужели ради епископства отступила от меня благодать? И ему было открыто: нет! Но тогда ты был в пустыне и, так как там не было ни одного человека, то Бог помогал тебе, а теперь ты в мире и люди помогают тебе.

14. Авва Даниил сказал: в Вавилоне у одного вельможи была дочь, одержимая демоном. Отец ее любил некоего монаха. И сей говорит ему: никто не может исцелить дочь твою, кроме пустынников, которых я знаю; и если ты будешь просить их, не захотят сделать сего по смиренномудрию. А мы сделаем так: когда они придут на рынок, вы поступите так, будто хотите что-нибудь купить у них. Когда же они придут получать деньги за сосуды, мы скажем им, чтобы они сотворили молитву, и я верю, что она исцелеет. И когда они вышли на рынок, нашли одного ученика старцев, сидящего для продажи сосудов их, и взяли его с корзинами, как долженствующего получить за них деньги. Когда же монах взошел в дом, то пришла бесноватая и дала монаху пощечину. Но монах, по заповеди, обратил и другую ланиту. Демон, пораженный сим, вскричал, говоря: о сила вынуждающая! Заповедь Иисуса изгоняет меня, — и демон тотчас вышел, а женщина исцелилась. Когда же пришли старцы, объявили им о случившемся — и они прославили Бога и сказали: гордость диавола обыкновенно низлагается Христовым смирением.

15. Старец сказал: начало спасения — познание самого себя.

16. Когда авва Захария находился в скиту, к нему было видение. Он возвестил об оном авве Кариону. Старец сей был практичный человек и ничего такого точно не знал. Он жестоко наказал Захарию, говоря, что его видение от демонов. Мысль же не оставляла Захарию. Он пришел к авве Пимену ночью и открыл ему все и как горит внутренность его (сравн. Иер. 20: 9). Старец, видя, что видение от Бога, послал его к некоему другому старцу и сказал ему: если что скажет тебе, то сделай. Захария пошел. Старец прежде, чем бы расcпросить его о чем-нибудь, предупредивши, сказал ему все и то, что видение от Бога. Но иди, — говорил он, — будь послушен отцу своему.

17. Авва Моисей сказал авве Захарии: скажи мне, что мне делать? Захария, услышав, повергся на землю к ногам его, говоря: тебе ли, отче, спрашивать меня? Старец отвечает ему: поверь мне, сын мой Захария, я видел Духа Святого, сходящего на тебя, и это заставило меня спросить тебя. Тогда Захария, снявши с головы своей куколь, положил его к ногам и, поправши его, сказал: если не сокрушится таким образом человек, не может быть монахом.

18. Авва Пимен сказал: когда авва Моисей спрашивал брата Захарию пред кончиною его, говоря: что ты видишь? Тот отвечал ему: не лучше ли, отец, молчать? Так, — сказал ему Моисей, — молчи, сын мой! И в час смерти его бывший тут авва Исидор, посмотревши на небо, сказал: радуйся, радуйся, сын мой, Захария, потому что отверзлись тебе врата Небесного Царствия!

19. Авва Исаия сказал: любовь славы человеческой рождает ложь, отвержение же ее в смирении производит в сердце больший страх Божий. Итак, не желай быть другом славных мира, чтобы слава Божия не оскудела от тебя.

20. Еще сказал: когда ты совершаешь Литургии, если будешь совершать как недостойный, в смиренномудрии, то они приятны пред Богом. Если же взойдет в сердце твое что-либо высокомерное и останется или вспомнишь о другом спящем и беспечном и осудишь его, то знай, что труд твой напрасен.

21. Еще сказал о смиренномудрии, что оно не имеет языка говорить о ком-нибудь как о беспечном или противоречить кому, утруждающему его; не имеет глаз, чтобы видеть недостатки другого или примечать за кем-нибудь; не имеет ушей слышать, что неполезно душе его; не имеет дела с кем-нибудь, кроме своих грехов; но смиренномудрый со всеми людьми миролюбив по заповеди Божией, а не по какому-либо другому пристрастию. И если кто будет поститься по шести дней или предаст самого себя на великие труды, чуждаясь смиренномудрия, то тщетны все труды его.