Когда он сказал это, пошли и сообщили Диоклетиану: «Роман отрекся от своего сына». Царь же послал двух протекторов, чтобы они схватили его (т. е. Виктора) и привели его к нему. Когда его привели, он сказал ему: «Почему ты не послушался своего отца, чтобы принести жертву моим богам?».

Апа Виктор сказал: «О глупый и неразумный царь, нехорошего дела ты требуешь! Ведь ты станешь чуждым мне, и я стану чуждым тебе, и большая часть войска станет чуждой тебе и возненавидит тебя, и Бог пошлет на тебя Свой гнев и уничтожит тебя и твое царство».

Сильно разгневался Диоклетиан и сказал: «Я сошлю тебя! Посмотрим, как Иисус спасет тебя из моих рук!». Царь же сказал Роману: «Вот теперь я убедился, что ты любишь меня! Не убивай его теперь ради меня, но сошли его и скажи… то место, причем он будет подлежать суду, пока не умрет».

Царь приказал, чтобы его лишили его аннон — а он (т. е. Виктор) получал шестьдесят аннон — и велел, чтобы давали ему только одну, чтобы он не умер. И он написал комиту. Приказал царь, чтобы связали ему руки позади, и привязали его к хвосту лошади, и выбрили ему темя, и повесили ему два бубенчика на шею, и провели по всему городу, причем глашатай возглашал перед ним: «Так поступили с этим (человеком) потому, что он не принес жертвы богам царя». И его били пальмовыми прутьями, и прошли с ним весь город. Тогда царь сказал Роману: «Вот я убедился сегодня, что ты не любишь ни жены, ни сына, как меня. Сделай то, что я приказал тебе».

В месяце же пармуте выслали any Виктора. Диоклетиан написал следующим образом, говоря: «Я, царь Диоклетиан, пишу Армению, комиту Ракоте [508]. Во время, когда доставят к тебе этого ссыльного нечестивца, а именно Виктора, выслушай его о всех вещах и испытай трижды. После этого брось его в печь бани и сожги живым». Тотчас царь передал any Виктора со связанными сзади руками четырем воинам, чтобы они доставили его в Александрию, причем четыре ошейника было у него на шее, повязка [509] на рту, оковы на руках и железо на ногах. Снаряженного (таким образом), воины подталкивали его. Апа Виктор сказал им: «Мои братья и мои товарищи–вои- ны! Перестаньте быть столь жестокосердными ко мне! Вспомните, что некогда я был воином вместе с вами. И я не печалил вас ничем, не притеснял никогда. Почему вы возненавидели меня и даже не взглянули на меня? Теперь же сделайте ради Бога следующее: ослабьте немного повязку, чтобы я сказал слово моей матери». Воины же сняли повязку у него со рта, и он направился к своему дому.

Его мать, увидев его, задрожала и сказала ему: «Взгляни на свою несчастную мать, чтобы я убедилась, ты ли Виктор, мой сын? Почему ты в таком виде?».

Апа Виктор сказал своей матери: «Не плачь обо мне, о моя мать, но плачь о себе, потому что сегодня удалится имя Иисуса из твоего дома. Послушай меня, о моя мать, и я скажу сладостные слова твоему рту, пока я не ушел от тебя. Прежде всего бойся Бога и прославляй Его в Его посты. Его субботы и все Его праздники соблюдай в чистоте… приношения давай в радости, и они умножатся чрезвычайно. Не отвращай своего лица от вдовы и от сироты, согласно обыкновению этого мира, чтобы милосердие ты творила в этом месте, и мой Господь Иисус Христос вложил его в сердце кого‑либо другого, и он сотворил бы его со мной также в месте, в которое я отправлюсь, так как нет ничего более великого, чем любовь, потому что любовь возвеличивается, и прославляется, и струит великое благоухание к престолу Бога, и возлюби раба… и посещай больных, и одевай раздетых, и возлюби голодного, и напои жаждущего, чтобы ты получила благословение Сарры, жены Авраама. Все то, что я сказал тебе, делай, о моя мать, а Бог надзирает за тобой. Я же пойду и исполню то, что угодно Господу. Если ты услышишь, о моя мать, что я умер, попроси мое тело и не забудь обо мне. Вот, о моя мать, я уже знаю, что не возвращусь, и ты не увидишь моего лица отныне. Не уподобляйся, о моя мать, моему отцу, сыноненавистнику и богоненавистнику, но будь христианкой, прославляй Бога днем и ночью, чтобы Он услышал твою молитву и сотворил милосердие с тобой в день твоего упокоения. Помни, о моя мать, что я провел девять месяцев в твоем чреве и еще три года сосал твою грудь, пока не подрос. После этого меня удалят от тебя, (хотя) я не согрешил. Но я очень прошу о тебе, о моя мать, чтобы Бог благословил тебя, как Сарру, так как ты покоила меня в течение моей кратковременной жизни. Теперь же… и я, несчастный чужак, буду просить каждого. Сегодня я подобен лишенному отца и матери, подобен сироте. Ведь если человек отправится на чужбину по работе или по какому‑либо другому делу и после этого возвратится в свой дом и застанет своих людей живыми, то, если он (и) принял много трудов и скитаний на чужбине, он не вспоминает о них, потому что застал своих людей здоровыми и радуется вместе (с ними). Если же другой отправляется на чужбину, не имея там знакомого, чтобы позаботиться о нем, он пребывает… человек (?). Никто не дает ему, потому что не знают его люди, перед которыми он. Ты находишь его голодным, но никто не дает ему (есть). Сегодня я буду отчужден от тебя. Если ты (будешь) жива и услышишь, что я (умер), попроси мое тело и доставь его в это место. Не пренебреги же исполнить мое слово».

Тогда заплакала его мать, и его рабы, и его люди, потому что они любили его чрезвычайно, так как он был кротким и добрым, любящим малых и больших. Его мать сказала ему: «Не огорчай свою мать, о мой возлюбленный сын! Разве ты не знаешь, о мой возлюбленный сын апа Виктор, что в следующем месяце я вручу тебе твою невесту, и ты женишься на ней?» Ответил апа Виктор: «Невеста миновала, и мир миновал меня. Имущество этого мира погибнет и пройдет, и похоть его (пройдет), тот же, кто исполняет волю Бога, пребудет вовек [510]».

Апа Виктор отправился в свою спальню, стал и помолился, говоря: «Благодарю тебя, Боже Вседержитель, что Ты был милостив ко мне и сделал меня достойным Твоего святого призвания. Я прошу Тебя, чтобы Ты принял от меня мою молитву и сохранил меня невозмутимым и неколебимым, и не ввел меня в искушение, чтобы я смог не поддаться ему, но дай возможность Твоему рабу спастись от искушения. Я прошу Тебя, чтобы Ты не засчитал мне прегрешения, которые я совершил по своему неведению, но чтобы Ты направил мои пути по Твоему желанию и был мне помощником…»…дверь своей спальни, снял кольцо, которое было у него на пальце, дал его матери и простился с ней и со всеми своими рабами, говоря: «Прости, мой дом, потому что отныне я не вернусь к тебе». И он сказал своей матери: «Не забывай меня, о моя мать, потому что в этом году мой отец получит гангрену, и умрет, и пойдет в геенну огненную. Диоклетиан будет просить милостыню у ворот Антио- хии, и будет изъеден червями, и умрет, а его войско (?)… Горе тем, которые послушаются его, так как их местопребывание — кладезь бездны».

После этого он благословил всех своих людей и вышел от них. Воины повязали ему на рот повязку и увели его, таща его, и посадили на корабль (пока не прибыли в Ракоте. Они заключили его в темницу. Они вручили письма Армению, комиту Ракоте, во время часа третьего двадцатого числа) месяца пармуте. [511]Дук, когда читал письма царя, производил суд над другими людьми в претории во имя нашего Господа Иисуса Христа. И он приказал заключить его в темницу до завтра. Это первое мучение святого апы Виктора в городе Антиохии, произведенное над ним его отцом и царем Диоклетианом. Этот же благородный был стойким.

Назавтра комит сел на судилище посреди площади и приказал, чтобы привели блаженного any Виктора, и сказал ему: «Принеси жертву, о Виктор!». Сказал блаженный ему: «Разве ты не прочел мою анафору [512]? Разве ты не нашел в ней написанным, что меня сослали в это место из‑за этого слова: «Принеси жертву!». Теперь же я не принесу жертвы». Сказал комит ему: «Дурная голова! Ты осмелился говорить передо мной! Разве ты не знаешь, что приказал сделать с тобой царь? Он приказал бросить тебя в печь общественной бани, чтобы убить тебя! Но я оказал тебе милость, стыдясь твоего отца». Апа Виктор сказал ему: «Вчера ты стыдился (т. е. стеснялся) моего отца, сегодня же не стыдись его. Согласно (обыкновению) этого мира, прежде чем передали меня тебе, я получал шестьдесят аннон, и я четвертый в приветствии царя, а мой отец — второй, но если я говорю с тобой об этих вещах, ты скажешь, что я — гордец. О комит, вспомни день, когда ты хотел стать комитом. Ты попросил моего отца: «Возьми три золотых центенария и сделай так, чтобы назначили меня комитом Ракоте». И мой отец не удостоил вообще говорить с тобой. Ты пришел и попросил меня тайно: «Попроси своего отца, чтобы он попросил за меня царя». Я же принял тебя в своем доме и завтракал с тобой, пока мой отец не вошел во время завтрака. Я встал, и повергся перед ним на землю, и поклонился ему, и просил его за тебя, пока он не согласился со мной и не упросил царя. Ты не вспомнил ни одного слова и не вознаградил нас. Но написано в Евангелии: «Тот, кто ест мой хлеб со мной, — он поднял пяту свою на меня»  [513]».

Комит же приказал, чтобы били его в уста, и связали его ремнями, и дали ему четырнадцать полусотен (ударов), говоря: «Я буду пытать тебя, пока ты не умрешь, согласно приказу царя».

После этого апа Виктор терпел голод и жажду, пока не обессилел. Когда наступило утро, приказал комит, чтобы привязали ему двести фунтов железа на шею, на руки и на ноги, причем воины повалили его ничком. Он не мог идти из‑за чрезмерного количества железа. Когда он достиг судилища, комит сказал ему: «Тот, в которого ты веруешь, пусть теперь придет и спасет тебя из моих рук! Впрочем, принеси жертву и ты избежишь великих кар!» Апа Виктор сказал ему: «Я не принесу жертвы». Дук же приказал, чтобы его подвесили за голову к раме для пыток, и сказал: «Принеси жертву, пока тебя не стали пытать, о несчастный!» Блаженный сказал: «Я не принесу жертвы!» Он (т. е. комит) приказал тотчас, чтобы пытали его, а он не чувствовал. Палачи устали и прекратили (пытку). Комит сказал им: «Почему вы не пытаете хорошо?». Они сказали ему: «Мы словно пытаем тыкву, которая вообще не чувствует, что мы ее пытаем!». Сердце же апы Виктора было вознесено на небо. Он был взят в Иерусалим, город всех праведников. Святые приветствовали его. Авель подошел к нему и сказал ему: «Крепись, мой брат апа Виктор. Меня тоже мой брат убил насилием, и моя кровь вопиет к Богу с земли до сего дня». И он приветствовал его. (Архангел) Михаил сказал ему: «Терпи, не бойся этих тиранов, тех, которые… тьм(а?) кромешн(ая?). И тотчас Михаил взошел на небеса, говоря с ним. Комит же, когда увидел, что он ничего не чувствовал, приказал, чтобы принесли шесть… (зажженных светильников?)… так, что его кожа слезла, и сказал ему: «Принеси жертву, не умирай дурной смертью!» Он сказал: «Я не принесу жертвы!» Дук же приказал, чтобы ему на голову положили серу и надели на нее раскаленный металлический шлем, но он не почувствовал и этой муки. Приказал комит, чтобы положили его на железное ложе и разожгли под ним огонь. Но он не почувствовал и этой муки. Дук сказал ему: «Принеси жертву, не умирай дурной смертью, о несчастный!». Апа Виктор же не мог ответить из‑за мучительного страдания, так как железное ложе раскалилось под ним. Дук сказал ему: «Скажи одно слово и я отпущу тебя». Благородный сказал ему: ««Скажи одно слово!». Из‑за этого слова я покинул своего отца и свою мать! Подними глаза на небо и посмотри, и ты узнаешь, что эти животные — ты… [514] Ведь Писание говорит: «Господь твой Бог — Тот, которому ты поклонишься. Да не поклонишься ты чужим богам, потому что мой Бог ревнив, Он мстит и поражает нечестивых и всех, кто не верит в Него». [515] Ибо Бог видит дела каждого — тех, кто ворует, тех, кто завидует, тех, кто ненавидит, тех, кто клевещет. Ведь написано: «Да не клевещешь ты на твоего ближнего. Тот, кто клевещет на своего ближнего, клевещет на закон»  [516]….».

(Разгневался же дук и приказал, чтобы бросили его в печь общественной бани (города) Ракоте, связав по рукам и ногам, причем у него было железо на его руках и ногах и кляп во рту его.