236. Говорили наши отцы: «Надлежит каждому считать на себе самом грех ближнего его, чтобы он молился за него, пока он не обратится к Богу, (будучи) в страдании вместе с ним, и чтобы он радовался вместе с ним, когда он перестанет страдать, поскольку все люди носят одно тело, и душа одна, так что он мучается за него, чтобы и его однажды не постигло мучение, ибо написано: «Мы — одно тело во Христе»[99], и еще: «Множество уверовавших были с одним сердцем и одной душой»[100], и объятие церкви открывается этому (человеку)».

237. Рассказывал один из старцев: «Есть одна девственница, которая состарилась, преуспевая в страхе Божьем. Я спросил ее об образе ее отшельничества. Она вздохнула и сказала: «Я, о друг, была дочерью одного человека, который был целомудренным и кротким по своему характеру, но бессильным и больным в теле. Он прожил долгое время в одиночестве, потому что многие из тех, кто был в селении, не могли посещать его много раз, усердно трудясь на своем поле, исполняя (там) свою работу. Когда он поправляется от болезни, он приносит плоды своего поля по справедливости. Большую же часть своей жизни он проводил на ложе больным и молчал все время, так что те, кто не знал его, говорили, что он немой. Была у меня также мать, далекая от всего этого, будучи распущенной более всех ее людей (родственников?) и односельчан. Она же говорила с каждым, причем она затрагивала всех, так что говорили, что все ее тело — язык, и ссорилась со всеми. Она проводила время в питье вина с людьми грубыми, с которыми она пила. Она была внутренне как блудница, в великом зле. У нас было много (денег), но их нам не хватало, ибо мой отец будучи больным дал ей управлять хозяйством. При этом она творила своим телом всяческий блуд, так что мало кто из юношей того селения избежал ее разврата. Ее тело не знало болезни, но было здорово до дня ее смерти. Случилось же с моим отцом, что он был болен, мучаясь долгое время, пока не умер. И небо взволновалось тогда, (были) дождь, и молнии, и гром, причем поднялся сильный ветер, была ни ночь, ни день, дождь не прекращался три дня. Мой отец пробыл три дня на своем ложе без погребения, так что люди того селения качали головой, потому что из‑за долгой болезни все его забыли и говорили: «Это — враг Божий, земля не принимает его, чтобы похоронить». Но чтобы его тело не разложилось и не воспрепятствовало нам войти в дом, потому что была непогода и лил дождь, как только мы смогли, мы похоронили его. Моя же мать стала вести себя с великим бесстыдством. Она еще больше предавала свое тело горьким блудодеяниям и жила в скверне и распущенности. Я же, будучи еще маленькой, отреклась от этих дел. Когда она умерла, еще бы немного — и меня бы погребли вместе с ней, как я думала, потому что устроили ей с великим усердием пышное погребение, так что (можно было бы) подумать, что погребут с ней и (небо). После того, как она умерла, я вышла из детского возраста, и во мне пробудились телесные страсти. Случилось во время вечернее, что я задумалась и стала размышлять, какую жизнь я себе изберу. Мой отец жил в кротости, и целомудрии, и скромности доброй, но я думала и о другом, что не было никаких благ в жизни моего отца, что он провел ее в болезнях и мучениях, так что зачах и умер в страдании, и даже земля не захотела принять его тела. Если он хорош пред Богом в такой жизни, почему же он принял все эти муки? Но, сказала я, разве не хороша жизнь моей матери, чтобы и я предалась блуду, и нечистоте, и скверне моего тела? Ибо моя мать не упускала никакого дела дурного, чтобы не сделать его, пребывая всегда здоровой, причем она отошла от этой жизни спокойной. Буду же поступать, как моя мать, ибо хорошо не отвергать дел, которые мы видели, уверовав, что мы знаем их ясно. И я, несчастная, решилась жить дурной жизнью. Когда же наступила ночь, сон охватил меня и отяготил меня. Тотчас некто стал надо мной, великий телом, устрашающий лицом, и он возбуждал во мне страх своцм видом, причем гнев был в его лице, и его голос был суровым, и он спросил меня: «Скажи мне, о ты, каковы помыслы твоего сердца?» В страхе перед его лицом и его видом я не осмелилась смотреть на него. Он же вскричал громким голосом, повелевая мне, чтобы я говорила о решениях, которые я приняла в моем сердце. Я в страхе ответила и, зная все мои помыслы, (все же) сказала: «Я не знаю ничего». Он же напомнил мне, хотя я отпиралась, и сказал обо всех вещах, о которых я размышляла в своем сердце. Я стала умолять и просить, чтобы он удостоил меня прощения за то, что я думала. Он сказал мне: «Иди, и ты увидишь обоих, твоего отца и твою мать. Жизнь, которую хочешь, избери себе на этот раз». Он схватил меня за руку, и повлек, и привел меня на большое поле, где были сады многочисленные и деревья всех видов, и его красоту невозможно описать.

Он привел меня в место святое, и там встретил меня мой отец. Он обнял меня и поцеловал, говоря: «Моя дочь, пребывай в благих делах». Я обхватила его, умоляя, чтобы он оставил меня у себя. Он же сказал: «Сейчас это невозможно. Если ты будешь следовать моими путями по собственному желанию, ты будешь доставлена в это место без промедления». Поскольку я просила его, чтобы мне остаться с ним сразу, приведший повлек меня, схватив (за руку, говоря): «Иди, и ты увидишь твою мать, горящую в пламени, чтобы ты поняла, какова жизнь добрая и полезная, чтобы избрать ее себе». Он поставил меня на некий темный и мрачный дом, наполненный скрежетом зубовным и смятением. Он указал мне на огненную печь, которая вся пылала и бурлила, причем на ней стояли некие устрашающие существа. Я посмотрела вниз и увидела в печи мою мать, погруженную по шею, скрежещущую зубами, которые стучали друг о друга, и пламя жгло ее, и многочисленные черви пожирали ее. Когда она увидела меня, она возопила с плачем, взывая ко мне: «Моя дочь, горе мне за мои дела, горе за мои поступки, что я забыла целомудрие, являя дела разврата и блуда, и не верила, что меня будут мучить, и считала, что пьянство и скверна не будут мне мучением. Из‑за немногих наслаждений приняла я эти муки, я — в мучении за малое удовольствие, в котором некогда пребывала, терпя такое осуждение. За пренебрежение, которое я выказывала Богу, какое мучительное воздаяние получаю я за него! Постигли меня все муки бесконечные. Теперь же время, чтобы ты помогла мне, моя дочь. Вспомни молоко, которым я тебя вскормила. Теперь сделай (мне) добро, если я сделала тебе когда‑либо какое‑то добро. Сжалься надо мной, твоей матерью, сжигаемой пламенем, пожираемой им. Сжалься надо мной, терзаемой такими терзаниями. Умилосердись надо мной, моя дочь, дай мне руку твою и извлеки меня отсюда!». Я же не сделала этого из‑за тех, кто стоял в месте том. Вновь она вскричала, плача: «Моя дочь, помоги мне и не пренебреги слезами твоей матери, помяни (мои) муки и не пренебреги мною, чтобы я погибла в пламени геенны!». У меня из‑за ее слез и ее голоса сердце заболело человеческим состраданием, и я закричала, стеная. Пробудились же те, кто был в доме, и зажгли огонь, ища причину стонов. Я рассказала им то, что было мне открыто. И благодаря несказанному человеколюбию Бога я решилась пребывать в одном помысле, избрав себе жить жизнью моего отца, потому что каковы кары, положенные тем, которые избрали себе жить плохо!». Блаженная девственница та сказала эти (слова) о том, что видела в видении. Она творила великое благо, говоря (т. е. тем, что говорила): «(Творящие) дела злые и дела нечистые окажутся в великих мучениях. Поэтому еще в наших замыслах да изберем мы себе быть лучшими, чтобы обрести возможность стать блаженными».

238. Старец тот рассказывал и об одном епископе, чтобы еще более мы приобрели через того (епископа) твердое намерение быть спасенными. Рассказывали нам об одном епископе, который был до нас, что он (сам) рассказывал, что две верующие женщины, будучи благородными, не жили в целомудрии. Епископ впал в огорчение из‑за тех, кто сообщил ему о них. Подозревая же (и) о других это, ища утешения (у) Бога, он отправился туда, молясь, чтобы узнать правду и истину, и это было ему (дано). Ибо после того, как приняли святое и страшное причастие те, кто приходил к (приобщению) Святых Тайн, он видел их души из их лиц, каким грехам каждый подвержен. Он видел лица грешников как угли. Некоторых из них он видел, причем их лица пылали, а глаза были красны и полны крови, у других же лица светились, и одежды были белы. Остальные, когда принимали от тела Господня, пылали и горели, некоторые были подобны свету, входящему в их рот и заставляющему все их тело светиться. Некоторые из них избирали себе жизнь монашескую, а эти были в жизни супружеской. Потом, сказал он, и женщины пришли принять (причастие), причем он давал им (его), чтобы узнать, каковы они в их душе. И он увидел таким образом и их — черными, красными. Среди них пришли те две женщины, о которых говорили у епископа и о которых епископ предавался молитве. И он увидел их подходящими, чтобы принять от Святых Тайн Христовых, причем их лица светились, и они были почтенны, и их одежды были белы, и когда они приняли от Святых Тайн Христовых, они стали как бы сияющим светом. Когда он снова склонился для молитвы пред Богом, чтобы понять то, что было открыто по его молитве, как открылся их образ, предстал пред ним ангел Божий и повелел ему спрашивать о каждом. Епископ святой тотчас (спросил) о тех двух женщинах: «Действительно ли существует дурное, что было сказано о них, или это ложь?». Ангел сказал ему: «Правдивы слова все, которые были сказаны о них». Епископ сказал ангелу: «Каким же образом, когда они приняли от таинства Христова, они стали таковы, что их лица светились, и одежда была белой, и их путь излучал великий свет?». Ответил ангел: «Потому что они осудили те (дела), которые совершали, и удалились от них в слезах и воздыханиях, дав слово при (принятии) Тайн творить милосердие бедным. И они приняли Святые (Тайны) хорошо, дав обет не впадать (снова в эти дурные дела), если они получат прощение их прежних грехов, и они получили его. Потому святое преображение произошло с ними, что им отпущена вина их грехов. Они же спасены после этого (пребывая) в целомудрии, и праведности, и благочестии». Епископ подивился и сказал: «Не из‑за преображения женщин я удивляюсь, ибо это случалось много раз, но (из‑за) дарования Бога, Который не налагает на них кары во время греха, но еще и удостаивает их великой милости». Ответил ангел: «Ты удивляешься этому справедливо, ибо ты — человек. Наш же Господь, (Господь) всех нас, благ и человеколюбив. Всех, кто оставит грех и поклонится Ему, раскрывая все свое сердце, — Он не только не предает Своей каре и Своему гневу, (но) и отклоняет его от них и удостаивает их славы. Ибо так Бог возлюбил мир, что Своего Сына единородного отдал[101] за них.[102] Тот же, Который избрал Себе добровольно умереть за них, притом еще бывших (его) врагами, гораздо более избирает их, чтобы сделать Себе домочадцами, если они сами осудят совершенные ими грехи. Он отменяет им кары и дает вкусить благ, которые будут у него уготованы. Знай же, что никакой грех не превзойдет человеколюбия Божьего, но только чтобы человек (сам) загладил свои прежние грехи покаянием. Ибо человеколюбив Бог, зная слабость людей, и силу страсти, и силу диаво- ла, и его злодеяние, и людям, которые впадают в грех, но каются, Он прощает как детям. И Он долготерпелив, ожидая от них дел добрых. Ибо если они осудят себя и пребудут молящими его, в Своей благости Он сострадает им как немощным и тотчас отменяет кары и дарует им блага, уготованные праведникам». Ответил же епископ и сказал ангелу: «Скажи мне еще о преображении их лиц, прошу тебя, в каком грехе каждый находится, чтобы я понял и это, и не блуждал в неведении». Ангел Господний сказал ему: «Те, лицо которых светло, радостны, живут в целомудрии, и чистоте, и праведности, сострадательны и милосердны. Те же, у которых лица черны, — рабы блуда и скверны, и прочей нечистоты, и наслаждения. Являющие же цвет кровавый, красные, живут в злобе и неправде». И еще сказал ему ангел: «Помоги им теперь, если желаешь их спасения, ибо дано тебе по твоим молитвам, чтобы ты видел и знал грехи тех, которых ты поучаешь, чтобы они научились твоими поучениями и твоими молитвами, чтобы ты заставил их через покаяние стать избранными Того, кто отдал Себя за них, умерев и воскреснув, Иисуса Христа, нашего Господа. Всякую силу и усердие, какое есть у тебя пред Христом, яви в заботе о них, чтобы они обратились от своих грехов к Богу, убеждая их, что тот, кто не покается, повинен в грехе, однако чтобы они не отчаялись в своем спасении, ибо это (поучение) им, чтобы они покаялись и обратились к Богу, чтобы они приобрели спасение своей душе и вкушение благ будущих. Тебе же великая награда будет, поскольку ты уподобился твоему Господу, Тому, Кто сошел с небес и ходил по земле ради спасения людей».

* 239. Некий брат спросил одного старца: «Имя спасет или дело?». Сказал старец ему: «Я знаю одного брата. Однажды, когда он молился, пришло ему на ум: «Хочу видеть душу праведника и душу грешника, выходящие из тела». Бог же не захотел огорчить его в его желании. Когда он сидел в своей келье, вбежал к нему волк, схватил его за одежды и потащил (за собой). Встал старец и последовал за ним. Когда же (волк) приблизился к одному городу, он убежал и оставил его близ одного монастыря. Был там один человек, о котором шла слава, что это великий отшельник. Он же был болен, ожидая своего часа. Брат посмотрел и увидел множество светильников и лампад, которые были приготовлены (для него), и весь город плакал, говоря: «Боже, он дает нам хлеб и воду, весь наш город спасается благодаря ему. Если с ним что‑либо случится, мы умрем тоже!» Час же смерти приблизился, и брат увидел посланца адского (букв, «жителя Тартара преисподней») с огненным трезубцем в руке и услышал глас, говорящий: «Как эта душа не дала покоя Мне (ни) на один час, не дай ей никакого покоя, извлекая ее из тела». Он опустил трезубец огненный в его сердце, около часа терзая его, и вынул душу. После этого брат вошел в город и нашел одного странника, лежащего больным, причем никто из людей не смотрел за ним. Брат сидел при нем один день. Во время, когда тот умирал, брат увидел Михаила и Гавриила, пришедших, чтобы взять его душу. Один сел справа от него, а другой — слева. Они уговаривали душу, чтобы она вышла из тела, она же не хотела выйти. Сказал Михаил Гавриилу: «Возьми эту душу и пойдем». Сказал Гавриил ему: «Бог сказал: «Не мучьте ее, чтобы взять насильно». Я не могу взять ее силой». Воззвал Михаил, говоря: «Боже, что Ты желаешь сделать этой душе, ибо она не. хочет выходить?» Глас же был к нему: «Вот я пошлю Давида с кифарой и всех певцов Иерусалима, чтобы она услышала их сладкое пение и вышла». И тотчас сошли они все, окружили ее и запели душе. Она вышла, села на руку Михаила и была вознесена в радости».

240. Говорили об одном старце, что он вошел в город, чтобы продать корзины. Он сел случайно в преддверии дома одного богача, который умирал. Сидя (там), старец взглянул и увидел черных коней и тех, которые сидели на них, причем они были черны и устрашающи, и огненные жезлы были в руке каждого. Они достигли преддверия дома, оставили коней возле дома и вошли спешно. Больной увидел их, ужаснулся и возопил громким голосом, говоря: «Господи, помоги!». Ответили те, которые пришли за ним, говоря: «Во время, когда солнце закатилось для тебя, ты ищешь Бога. Почему ты не искал Бога раньше? Теперь же нет у тебя (ни) доли, ни надежды, ни молитвы».

241. Говорил один старец: «Три вещи почтенны у монахов, к ним надлежит нам направить наш путь в страхе, и трепете, и радости духовной: причастие Тайнам Святым, трапеза братьев и лохань для омовения ног».

242. Он привел еще пример такого рода, говоря: «Был великий старец–ясновидец, и случилось ему вкушать со множеством братьев. Когда они ели, посмотрел духом старец и увидел тех, кто сидел за трапезой: некоторых едящими мед, некоторых — хлеб, некоторых — нечистоты. И он подивился в себе и помолился Богу, говоря: «Господи, открой мне эту тайну, потому что перед ними положены одинаковые кушанья, когда же они ели, они явились преображенными: некоторые едящими мед, некоторые — хлеб, некоторые — нечистоты». Глас же был к нему свыше, говоря: «Которые едят мед — это те, кто сидит за трапезой в страхе, и трепете, и радости духовной и молится непрестанно, причем их молитвы поднимаются как благоухание пред Богом, поэтому они едят мед. Которые едят хлеб — это те, кто благодарит Бога за этот (хлеб) от благ Бога, Который даровал их нам. Которые же едят нечистоты — это те, кто недовольно ворчит, говоря: «Это хорошо, а это плохо»». Не следует так (поступать), но напротив, (следует) воздавать славу Богу и воссылать к Господу благословения, чтобы исполнилось в нас предреченное: «Что бы вы ни делали, все делайте во славу Божью»».

О наших отцах святых, творящих знамения и чудеса

243. Говорил апа Дул, ученик апы Висариона: «Когда мы шли у моря, я почувствовал жажду и сказал апе Висариону: «Мой отец, я очень хочу пить». Старец же помолился и сказал мне: «Пей себе из моря». И вода стала сладкой (т. е. пресной). Я напился и взял немного воды в сосуд, который был в моей руке, говоря (себе): «Может быть, я захочу пить снова». Старец же, увидев это, сказал мне: «Зачем ты набрал воды?». Сказал я: «Прости меня, но если мне захочется пить в другом месте?». Сказал старец мне: «Бог в этом месте, Он же Бог и в другом месте»».

244. В другой раз другая нужда постигла его. Он помолился и перешел реку, называемую «Цвет золотой, гранат»[103], ступая по воде, пока не достиг берега. Я же изумился, поклонился ему (и спросил): «Что ты чувствуешь, когда идешь по воде?». Сказал старец: «Я чувствую, что вода доходит до лодыжек, ниже же она тверда».

245. В другой еще раз, когда мы шли к другому старцу, солнце собиралось зайти, и старец помолился, говоря: «Молю тебя, Господи, пусть солнце стоит, пока я не достигну Твоего раба», и было так.

246. Пришел однажды в Скит некто, одержимый демоном, и мы молились за него в церкви, и демон не вышел, потому что он был очень упорный. И сказали клирики: «Что нам делать с этим демоном? Никто не сможет изгнать его, кроме апы Висариона, но если мы попросим его об этом, он не придет в церковь. Сделаем следующее: (обычно) он приходит в церковь первым, заставим же больного пойти и сесть на его место, и когда он войдет, станем на молитву, и скажем ему: «Апа, разбуди этого брата»». И они сделали так. Утром, когда пришел старец, они стали на молитву и сказали ему: «Разбуди этого брата тоже». Сказал он ему: «Встань и выйди». И тотчас демон бежал из него, и человек тотчас исцелился.

247. Говорили старцы апе Илии в Египте об апе Агафоне: «Брат добрый это». Сказал им старец: «Хорош он по своему поколению». Сказали они ему: «А сравнительно с древними каков он?». Ответил он и сказал им: «Я сказал вам: «Хорош он для своего поколения», ибо, что касается древних, я видел одного человека в Скиту, который мог остановить солнце на небе, как Иисус сын Наве (т. е. Навин)». И когда они услышали это, изумились весьма и восславили Бога.