Прп. Симеон Новый Богослов родился ок. 949 г. в Пафлагонии и скончался ок. 1022 г.[842] Прп. Симеон — влиятельнейший учитель подвижнической жизни своей эпохи и один из величайших мистических писателей Православной Церкви.

Основным источником сведений о жизни прп. Симеона является его «Житие», написанное учеником Симеона Никитой Стифатом[843];

о событиях жизни прп. Симеона упоминается и в его собственных различных сочинениях.

Прп. Симеон происходил из знатной семьи. В возрасте 11–ти лет он был привезен отцом в Константинополь для обучения. Его дядя Василий занимал крупную должность при императорском дворе и хотел представить императору своего племянника, однако тот отказался. Исходя из того, 410 в 22 «Огласительном слове» Симеон, ведя речь о себе во время пребывания в Константинополе, использует имя «Георгий»[844] можно предположить, что это и было его мирским именем[845]. При покровительстве дяди он стал служителем при почивальне императора (спафарокубиларием), а затем и членом синклита. Еще в олрочестве прп. Симеон возжелал найти духовного наставника, могущего направлять его к совершенной жизни по Богу, однако от окружающих он слышал только то, что такого человека на земле не существует[846]. Однако отрок нашел наставника: когда после смерти дяди он попытался вступить в братство Студийского монастыря, то встретил там престарелого монаха Симеона, которого прозывали «благоговейным»[847]. Вернувшись в 976 г. в Пафлагонию, Симеон исполнял различные обязанности на государственной службе.

Жизнь в миру подталкивала благочестивого молодого человека к духовной расслабленности и греховным помыслам[848], однако он не порывал отношений со своим наставником.

Когда Симеону было ок. 27–ми лет, он вернулся в Константинополь и поступил послушником в Студийский монастырь. Однако особенная.привязанность Симеона к своему наставнику, прп. Симеону Благоговейному, вызвала недовольство братии и игумена монастыря, в котором традиционно придавалось большое значение личной власти игумена и соблюдению распорядка, и после требований, предъявленных Симеону, отказаться от того, чтобы его духовным руководителем был прп. Симеон Благоговейный, ему пришлось покинуть Студийский монастырь. В результате Симеон поступил в монастырь Св. Маманта Ксероксеркского, где оставался под духовным руководством своего наставника. Там он был пострижен в монахи под именем Симеона, потом рукоположен в иереи, и вскоре ему было поручено наставлять других монахов, а затем ок. 980 г. он был избран братией монастыря игуменом. Во время своего игуменства прп. Симеон восстановил монастырь из запущенного состояния, но особый акцент он делал на духовном возрастании монахов. К этому времени прп. Симеон спал приобретать известность в монашеской среде и среди жителей Константинополя; у него появились первые последователи. В своей наставнической деятельности прп. Симеон делал акцент на необходимости мистического единения со Христом, проявляющегося, в частности, в видении Божественного света, что доступно, как неоднократно утверждал прп. Симеон, исходивший из собственного духовного опыта, для каждого искренне взыскующего.

Однако и в монастыре Св. Маманта прп. Симеона ждали испытания. После смерти прп. Симеона Благоговейного в 986/987 г. прп. Симеон вводит почитание этого старца, репутация которого была неоднозначной. Это, а также настаивание прп. Симеона на том, что настоящая христианская жизнь подразумевает ту же полноту дарований, которая имела место в древней Церкви, ч то проявляется, в частности, в необходимости «ощутительного» присутствия благодати в душе христианина, — привело к конфликту между ним и частью монашеской братии в монастыре Св. Маманта. Во время патриаршества Сисинния II (995—998 гг.) тридцать монахов из братии монастыря во время проповеди прп. Симеона выступили против него, прервав проповедь и намереваясь его убить; не решившись на это, монахи, взломав ворота монастыря, побежали через весь Константинополь к патриарху с жалобами на прп. Симеона. Однако то г, выслушав их, а затем и прп. Симеона, встал на сторону последнего. Патриарх постановил изгнать восставших на прп. Симеона монахов из монастыря, но Симеон испросил для них прощение[849]. Тем не менее в 1005 г. прп. Симеон оставил шуменство, передав этот пост своему ученику Арсению, однако оставался проживать в монастыре.

По крайней мере ок. 1003 г. (а возможно, в неявном виде и ранее) начался конфликт прп. Симеона со Стефаном еп. Никомедийским[850], человеком очень влиятельным в эпоху прп. Симеона. Стефан Нико–медийский был епископом с 975 г.[851], с 997 г. он патриарший синкелл (т. е. ближайший советник и помощник патриарха). Как доказывает В. М. Лурье, в лице Стефана «против Симеона оказалось официальное богословие патриархата», поскольку Стефан Никомедийский принадлежал к влиятельному кружку византийских интеллектуалов, в который входили знаменитый агиограф Симеон Метафраст, составитель крупнейшего агиографического свода, а также полководец, автор военно–теоретического 'трактата «Тактика» и агио1раф Никифор Уран, причем именно тем, что для данного кружка, насколько можно судить, в целом были характерны агиографические интересы[852], может объясняться, как считает В. М. Лурье, что Стефана Никомедийского задевало «вызывающее» почитание прп. Симеоном своего духовного наставника [853]-[854].

Чтобы выявить богословское «невежество» прп. Симеона, Стефан Никомедийский, встретив его в патриарших покоях, задал ему вопрос: «Как, скажи, отделяешь ты Сына от Отца — мыслью или делом?»[855] Выбор каждого из этих вариантов мог привести к обвинению в ереси. Прп. Симеон, поняв замысел Стефана, отвечал ему, что скорее архиереям (т. е. самому Стефану) следует учить этим вопросам[856], но если Стефан хочет испытать его, то он ответит ему письменно после удаления в келию. Ответом стал 21–й Гимн прп. Симеона, в котором он указывает на то, что невозможно богословствовать не стяжав чистоту сердца и тела, в то время как его оппонент — «весь плоть». Только будучи просвещенным молитвой можно говорить о Боге, но тогда приходит осознание антиномичности Божественной реальности, например того, что Бог — везде и нигде, присутствует и отсутствует, а также того, что различие между ипостасями Троицы находится за пределами возможности выражения человеческими словами. Сам вопрос Стефана, как утверждает прп. Симеон, свидетельствует о его заблуждении и еретичности. Собственно ответ прп. Симеона на вопрос Стефана заключается в том, что ипостаси в Троице различаются и не делом, и не мыслью[857].

Этот ответ еще более раздразил Стефана Никомедийского, который вынес дело прп. Симеона на рассмотрение Синода и «продавливал» его осуждение. Вследствие этого, а также жалоб некоторых монахов из монастыря Св. Маманта, были уничтожены все иконы прп. Симеона Благоговейного, а сам прп. Симеон Новый Богослов в 1009 г. был изгнан из Константинополя и монастыря Св. Маманта и поселился в заброшенном, но восстановленном им монастыре при храме Св. Марины недалеко от Хрисополя. В изгнании прп. Симеон написал несколько апологетических сочинений. Однако вскоре, в 1010 или 1011 гг., не в последнюю очередь под влиянием общественного мнения дело прп. Симеона было пересмотрено и он вернулся в Константинополь, где ему было предложено снова стать игуменом в монастыре Св. Маманта и даже занять епископскую кафедру, но он отказался и вновь удалился в монастырь Св. Марины, где и скончался 12 марта, вероятно, 1022 г.

Прп. Симеон оставил обширное литературное наследие, отличающееся глубочайшим богословским и мистическим содержанием. Его перу принадлежат 34 «Огласительных словах»[858] (слова, произнесенные во время игуменства в монастыре св. Мамаса), 2 «Благодарения»[859] (являющиеся заключительной частью «Огласительных слов»), «Богословских слова»[860] (составленные по случаю спора о словах «Отец Мой более Меня» (Ин. 14, 28)), 15 «Нравственных слов»[861], различные «Послания»[862], «Главы (Главизны) богословские, умозрительные и практические»[863] (100 глав богословских и практических, 25 глав умозрительных и богословских и 100 других богословских и практических глав) (эти главы представляют собой своего рода дневниковые записи), 58 «Гимнов Божественной любви»[864] (вершина мистических сочинений прп. Симеона), 24 «Алфавитных слова»[865]. Очень важным для понимания духа прп. Симеона, его способа подвизания и специфики его жизненного пути является «Житие прп. Симеона», написанное его учеником прп. Никитой Сгифатом.

Особняком стоят 33 «Слова» и трактат «Метод священной молитвы и внимания». Часть корпуса «Слов» прп. Симеона составляют его «Огласительные слова», другая же часть, как показал Ж. Гуйар[866], представляет собой часть сочинения «Сто пятьдесят глав» Константина Хрисомалла, посмертно осужденного за мессалианство (богомильство) в 1140 г. Трактат «Метод священной молитвы и внимания»[867] рукописная традиция атрибутирует прп. Симеону, однако современные исследователи отрицают его авторство. О. Ириней Осэр доказывал[868], что автором этого трактата был Никифор Исихаст (XIII в.); А. Риго опроверг принадлежность его Никифору, считая, что трактат написан неким анонимным автором в XIII в.[869]; отвергает принадлежность трактата прп. Симеону и архиеп. Василий (Кри–вошеин)[870]. В. М. Лурье[871], однако, указывает на непрочность аргументов не признающих, что автором трактата был прп. Симеон.

Возможно, прп. Симеону принадлежит также «Диалог со схоластиком», приписываемый Диадоху Фотикийскому и Марку Подвижнику[872].

Для богословских сочинений прп. Симеона характерно преобладание поэтического языка над терминологически выверенным, «схоластическим». Общим местом среди исследователей является признание нестрогости в использовании богословской терминологии у прп. Симеона: где можно ожидать употребления понятия «ипостась», он говорит о «сущности», хотя в другом месте в подобном же контексте используется «ипостась» и т. п. В определенной мере это связано с тем, что в эпоху прп. Симеона наследие прп. Максима Исповедника было, как считается, забыто и фактически неизвестно, так что для прп. Симеона не было актуальным, например, терминологическое различение между «сущностью» («природой») и «ипостасью» в христологическом контексте, произведенное прп. Максимом в ходе монофелитских споров; возрождение же интереса к богословию прп. Максима началось при жизни ученика прп. Симеона, прп. Никиты Стифата[873]. Не тождественен богословский язык прп. Симеона и паламитскому языку (что неудивительно, учитывая, что паламиты во многом опирались на терминологический аппарат VI Вселенского собора[874] и прп. Максима).