3. Молится Богу весьма хорошее дело и великую приносит пользу молящемуся. Если великая бывает польза от собеседования с земным царем, то сколь большая должна быть от собеседования с Царем небесным посредством молитвы? Как никто не смеет приблизиться к тому, кто беседует с царем земным, и пресечь беседу, которую он ведет; так и демоны не дерзают приблизиться к тому, кто с Богом беседует. Напротив, великий вред бывает от того, если кто не молится Богу: ибо душа такого оставляется лишенною Божия просвещения, божественной силы и покоя от демонских искушений; и демоны непрестанно возбуждают в ней непотребныя движения, похоть нечистую, позывы на блуд, неправду, тщеславие, гордость, самомнение. Как для тела необходимо потребен воздух, чтоб дышать, так для души потребно непрестанное памятование о Боге то есть молитва. Но опять, если кто молится Богу просто, как попало, будто мимоходом, без страха, какой надлежит иметь тому, кто предстоит пред Богом, пред Коим трепещут херувимы, для того не только это никакой не приносит пользы, тот не только несет ущерб, о коем сказано выше, но терпит несравненно пагубнейший вред, гнев Божий, отвращение Божие, изгнание Божие.

И ни сам страждущий сие от демонов не чувствует того, ни Бог не сжаливается над ним и не освобождает его от сего, за то что тот презрел Его и преступил заповедь Его, которая повелевает: работайте Господеви со страхом, и радуйтеся Ему с трепетом (Пс. 2:11). Потому гораздо лучше бы было для такого, еслиб он совсем не молился; потому что демоны ни за какие грехи не овладевают душею с таким тиранством, как за презорство к Богу. И земной царь должникам своим и тем, которые в чем либо погрешают пред ним, терпит, а для тех, которые презирают его, бывает тяжким и страшным отмстителем. Почему нет большаго греха, как молиться Богу с презорственным небрежением.

Бог безтелесен и невидим; почему и служить Ему надлежит не телесно только, и не видимо только. Служить Богу только телесно и видимо есть дело несообразное, как говорит и пророк Давид: аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо, всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. Сокрушение же сердца бывает в уме и помышлении, а ум наш и помышления наши невидимы. Итак, будучи обязаны воздавать Богу невидимому невидимое служение, мы должны служить Ему умом и помышлением. Это и есть подобающее и сообразное служение, — Невидимому приносить невидимое, и мысленному мысленное. Но потом уже и вместе уже с этим надлежит приносить и видимое, с душею и телесное, да угождение Богу от нас будет всем существом. Бог не от рук человеческих угождение приемлет (Деян. 17:25). Если и приемлет Он телесныя и чувственныя приношения, то знать надлежит, когда и как приемлет, именно, когда они приносятся от чистаго сердца.

Молитва и пение божественных псалмов не что иное есть, как беседование с Богом, в коем мы или умоляем Его, да дарует нам, что сообразно Богу даровать человекам, или прославляем Его за все творения, сотворенные Им, или воспеваем чудеса Его, какия от века по временам творил Он во славу Свою, во спасение людей и в воздаяние и наказание неправедных и злых, — или возвещаем промыслительныя действия Его, кои по домостроительству Своему совершает Он таинственно и сокровенно, —

Ибо то и было последнею целию воплощеннаго домостроительства, т. е. для того и воплотился Сын Божий, Бог Слово, и соделался человеком, да приемлют как душу, благодать Святаго Духа души тех, кои веруют в Него, яко Бога и человека, т. е. во единаго Христа из двух естеств, нераздельных и неслиянных, Божества и человечества, и да являются таким образом возрожденными, возсозданными и обновленными чрез святое крещение и соделываются тем, чем был первый человек прежде преступления, освящаясь благодатию Святаго Духа в уме, совести и во всех чувствах, так чтобы после сего совсем не иметь уже растленной падением жизни, которая могла бы увлекать вожделение души к плотским и мирским похотям.

Если теперь тот, кто должен в молитве своей беседовать к Богу о всем вышесказанном, вращая то в уме своем день и ночь, если он, положим, и долгое время проговаривает все это языком только, а умом не знает что говорит, то не является ли он потерявшим смысл? Но всячески явно, что он не соделался еще верным, еще не вошел в содружество с Богом. Ибо верным именуется и есть тот, кому вверена и кто имеет благодать Св. Духа; благодать же сия просвещает ум, собирает его в себя и сосредоточивает, да разумеет, к Кому беседует и о чем беседует. Следовательно кто не так действует в молитве, тот не имеет благодати Св. Духа, неверным пребывает и далеким от Бога.

Итак прежде всего надлежит сделаться верным и с Богом примириться и содружиться, испросив у Него отпущение всех прежних грехов, словом, делом и помышлением соделанных. Душа с Богом примирившаяся и содружившаяся бывает кроткою, смиренною и сокрушенною. Это и служит признаком примирения и содружения с Богом. Ибо Бог обыкновенно эти первыя дает дарования верующим, то есть кротость и смирение. Душу же кроткую и смиренную уже не борют демоны, как прежде, ни сластолюбием, ни сребролюбием, ни славолюбием; и таким образом чрез эти два дарования Христовы душа обретает покой и не бывает смущаема никакими чуждыми и неуместными помыслами. Таковая душа и молится как подобает, то есть со страхом, благоговением и вниманием, а не одними устами. И это невозможно ни для какого человека, ни для мирянина, ни для монаха, ни для отшельника, ни для клирика, ни для диакона, ни для священника, ни для архиерея, если душа каждаго из них не соделается причастницею Святаго Духа, по мере веры их во Христа: ибо никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1 Кор. 12:3). Истинно кланяющиеся Богу, Духом кланяются и Духом молятся. А где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3,17), свобода от демонов и от всех страстей всеваемых ими в душу, от ненависти, печали, смущения, малодушия, злонравия, злобы, неверия, гнева и падкости на всякое самоугождение; и те, кои обладаются ими, пусть они будут постники, безмолвники, долгопевцы псалмов, толкователи божественных писаний, излагатели правых догматов, учители и проповедники церковные, пусть именуются высокопреподобными, многоучеными и всесильными, не имеют части со Христом, истинным светом, просвещающим всякаго человека, от своего злаго произволения грядущаго в истинный мир добродетелей: ибо тьма не имеет никакого общения со светом.

Каковый свет да сподобимся получить и мы о Христе Иисусе, Коему подобает слава, честь и поклонение, со безначальным Его Отцем и Животворящим Его Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

СЛОВО ДЕВЯТОЕ

1. Самый большой грех есть молиться без страха Божия, без благоговения и внимания. Допускающие его не ведают, как должно, Бога. 2. Для того, чтобы познать Бога, потребен божественный свет. 3. Всякий человек грешит умом, словом и делом. Чтоб охраниться от грехов, надо прежде всего уврачевать ум.

1. Нет греха больше, как молиться без страха Божия, без внимания и благоговения. Кто молится или поет псалмы просто, как попало, с небрежностию и презорством, тот явно не знает, что такое есть Бог, не знает и небрежничает. Почему Бог, от Коего исходит и отпущение грехов и всякое благо, хотел бы помиловать и его, но не может, а паче гневается. Лучше такому совсем не молиться, чем так молиться, то есть устами только. Душе не свойственно молиться устами, а умом, и тот, кто поет псалмы и молитвы творит, а ум его не заключает себя в молитву, которую он говорит, делает дело несообразное; почему подвигает на гнев Бога, Которому молится. Как ум видит и ум слышит, так надобно, чтобы ум же и молился посредством уст. Кто совсем не молится, тот не исполняет своего долга и остается должником Богу; но когда–нибудь он опомнится и может испросить себе отпущение долга у Бога, Коему должен. Тот же, кто молится кое–как, с небрежностию, подвигает на гнев самого долгов решителя Бога, Коему молится; ибо таковый устами Богу молится, а ум с бесами ведет беседу. От кого же после сего ожидать ему милости?

Итак надобно с устною молитвою молиться Богу и умом. Но поелику невозможно, чтобы с устами и ум молился, если не получит он прежде просвещения и воздействия Святаго Духа, то прежде всего другаго надобно попещись о том, чтобы приять просвещение и благодать Святаго Духа, дабы не молиться устами только и чрез то не быть в опасности вместо получения милости от Бога, подпасть гневу Его. Ибо нет другаго греха, который бы так много прогневлял Бога, как тот, когда кто устами молитвы Ему творит, а умом помышляет неуместное и срамное. Таковый ум еще не возобладан Христом и не хочет быть обладаемым от Него; и поелику не хочет, чтобы царствовал над ним Бог, есть враг Царя–Христа (Лук. 19:14).

2. Итак не подобает молиться Богу без страха и благоговения. Кто не имеет страха и благоговения, пусть испрашивает прежде всего света страха Божия, да ведает, пред сколь страшным Богом предстоит он и молится, чтоб удостоиться за то получить просимое. Ибо кто познает, коль страшен есть Бог, тот преисполнится и страхом Божиим, и страх Божий научит его достодолжной молитве. Кто ж не познал сего, тот во тьме и не умеет молиться, как должно. Пока солнце еще не возсияло и тьма покрывает землю, кто может видеть хорошо вещи? И тот, кто прошел грамматику, риторику и философию и обогатился познанием всего сущаго, не может без света прочитывать книг, в которых содержатся такия учения, а новоначальный, который только приступил к такому учению, что может увидеть без света, или чему может научиться? Ничему. Таким же образом и душе всякой потребен сокровенный свет божественнаго ведения, да видит и познает и постигает силу и значение божественных словес псаломских. Ибо сей сокровенный свет божественнаго ведения есть некая мысленная сила — властная, которая окружает и собирает подвижной ум, отбегающий обычно туда и сюда, в то время, когда слушает или читает божественныя оныя словеса, и держит его в себе, да внимает тому, что читает или слушает.

Тем–то и бедственна и пагубна эта болезнь, что, тогда как враг мой влачит туда и сюда мой собственный ум, я думаю, что все эти кружения моего ума, все эти заботы и попечения суть мои собственныя и неотложно необходимы для меня. Вот первая и величайшая из всех болезней душевных, для уврачевания которой, яко первейшей, хуждшей и сильнейшей всякой другой болезни душевной, надлежит нам подвизаться до пролития крови. Ибо она препятствует нам молиться как должно и не позволяет молитве нашей восходить прямо к Богу; она есть большая и крепкая стена, которая мешает уму нашему приближаться к Богу, Который есть везде сый и вся исполняяй. Сие омрачение души есть начало кромешной тьмы адской, и если не разгонит его Христос во всяком подвизающемся о спасении своем, то никто не узрит Господа. Почему и Давид говорит: Богом моим прейду стену (Пс. 17:30). И Христос Господь, прогоняющий сию тьму, возвещает: Аз есмь свет миру (Иоан. 8:12). Если не будет развеян и изгнан из души сей мрак прежде всякаго другаго зла, то тщетна вера всякаго такого христианина, тщетно именуется он именем верующаго, тщетны посты его и бдения, тщетно трудится он, вопия в псалмопениях своих.