ca, как явствует из надписания ответного послания Георгия Схолария.

Повод для написания этого послания был следующий. Георгий Схоларий, как мы видели в изложении истории Флорентийского Собора, оффициально поддерживал дело Унии, несомненно, из лояльности к воле Императора, пост секретаря которого он занимал. Когда св. Марк пламенно боролся против Унии, он не выступал ни против ни за св. Марка, а сохранял нейтральность. Эту нерешительность он потом поставит себе в тяжкую вину. Однако, св. Марк знал, что Георгий Схоларий — его духовное чадо и ученик — верен Православию, и когда тот просил у него прощения за свою нерешительность и указывал доводы для сего, Святитель не только прощал его, но даже и оправдывал. Но этому должны были быть границы и конец. И вдруг, находясь в Ефесе, св. Марк услышал, что Георгий Схоларий открыто и публично выступает за Унию. Глубоко огорченный и расстроенный этим, он направляет ему письмо, которое с болыишми перипетиями попадает ему в руки.

С глубокой верою и любовию к человеку написано это послание Святителя, и если оно и нас волнует, читающих его спустя 500 лет от времени его написания, то нетрудно заключить, какое благодатное воздействие оно имело на Георгия Схолария, душу святую и благородную!

Это послание содержится в ряде рукописей (Atheniens. 652, fol. 10–11. Ambrosian. 653, fol. 2–3. Ambrosian. 899, fol. 142–3. Parisinus 1218, fol. 125–7. Paris. 1295, fol. 19–20. Scolariensis Y. III., fol. 3–4. Paris. 1267. Paris. 1310, fol. 39–40. Paris. 1327, fol. 246–8. Laurentianus 13, plut. 74, fol. 296. Mbsquensis 493. fol. 75).

Это послание св. Марка Георгию Схоларию было напечатано и в издании L. Allatii в «Contra Creyghtonum» в 1695 г. и J. Hergenroether’ом в 160 т. греч. сер. Патрологии Миня, и, наконец, согласно Парижской рукописи 1218, фол. 125–7, оно было напечатано Mgr. L. Petit в 17–м томе «Патрологии Ориенталис», стр. 460–4, с издания которого и делается наш перевод на русский язык.

340

ВСЕСВЯЩЕННЕЙШОГО МИТРОПОЛИТА КИР ΜΑΡΚΑ ЕВГЕНИКА ПОСЛАНИЕ К СХОЛАРИЮ.

СХОЛАРИЮ — ЕФЕССКИЙ.

I. Славнейший, мудрейший, ученейший и возлюбленный для меня брат и по духу сын, кир Георгий, молю Бога здравствовать тебе душею и телом и чтобы тебе во всем было хорошо; милостью Его и я достаточно здравствую телом.

Как радостью ты исполнял нас, когда держался правого учения и благочестивого и отеческого мышления и был поборником Истины, осужденной неправедными судьями, так (ныне), напротив, печалию и скорбию мы были исполнены, услышав, что ты снова переменил мнение и противоположное и мыслишь и говоришь и с дурными «икономами» (т. е. оппортунистами) 46 стремишься к компромиссам и соглашательству. Разве это хорошо и достойно души философа? — Α я уже думал исплесть тебе похвалу и хотел привести великого Григория, нареченного по Богословию, который, восхваляя некоего философа Ирона, противоставшего заблуждению ариан, говорит, что «имея доблественное тело, истерзанное бичами, он был брошен в изгнание» 47). Ты, не испытав на опыте ничего болезненного, как думаю, (только) устрашившись или соблазнившись обещанием даров и почестей, так легко сразу предал Истину!» Кто даст главе моей воду, и глазам моим источник слез»! 48) и я оплачу «дщерь Сиона» — говорю — душу философа, сдуваемую и относимую ветром, как «прах от гумна летня» 49).

II. Но, быть может, ты скажешь, что сделанное изменение не превратилось в противоположное (мнение), но мы ищем нечто среднее и соглашение. — Никогда, о человек, то, что относится к Церкви (τα εκκλησιαστικά) не исправляется чрез компромиссы: нет ничего среднего между Истиной и ложью, но как находящийся вне света, по необходимости, будет во мраке, так и немного отступивший от Истины, предоставлен подлежать лжи, если будем говорить правду; и хотя возможно сказать, что между светом и тьмой есть середина — называемая вечерними и утренними сумерками, однако, между Истиной и ложью, как бы кто ни старался, не выдумает нечто среднее. Послушай, как великий в Богословии Григорий «восхваляет» собор, изыскивавший нечто среднее: «То ли Халанский столб, благовременно разделивший языки (о, если бы разделил и их языки; потому что согласие у них на зло), то ли Каиафино соборище, на котором осуждается Христос, — или как иначе назвать сей собор, все

341

извративший и приведший в замешательство. Он разрушил древнее и благочестивое исповедание Троицы, подкопав и как бы стенобитными орудиями потрясши Единосущие, а вместе отверз двери нечестью, через посредство написанного. Мудри быша еже творити злая, благо же творити не познаша» (Евр. 4, 22) 50. Разве это не соответствует и нынешнему нашему Собору? И вообще, скажу я, осли бы он и имел желание найти нечто среднее и равенство, ему ставили препятствия содержатели Собора»). Поэтому ясно, как тем было угодно, он изрыгал хулу, лучше же сказать, как сказал пророк: «Яйца аспидска разбиша и постав паучинный ткут» (Ис. 59,5); и, действительно, паутина была соткана и названа «Соборное Определение» (Акт Унии). Итак, да не обольстят нас, прибегая теперь к компромиссам и равенству, ибо это — Каиафин синедрион, и до сих пор заключенная ими Уния объемлет мраком Церковь.

*) Здесь непереводимая игра слов. См. примечание 38.