Говоря и думая это и этому подобное, если Божьей благодатью обретем при этом слезы, подобает плакать, сколько имеем силы и крепости. Потому что, сказали отцы, плачем избавляются от огня вечного и прочих будущих мук. Если же не сможем много плакать, понудим себя хоть малые капли с болью произвести. «Учитывается ведь всегда нашим добрым Судией, — говорит Лествичник,[273] — как во всем, так и в слезах, естественная сила. Ибо видел я, — сказал он, — малые капли, словно кровь, с болью изливаемые, и видел источники, безболезненно истекающие. Я же по боли скорее, а не по слезам, судил об утруждающихся, думаю, что — и Бог». Если же не сможем обрести ни даже обрести ни поне малу слезу когда ради слабости и небреженіа нашего, или иных ради кыих винъ, не отпадаем, ни малодушьствуем, но скорбимъ, и въздыхаем, и сетуем, и печалимся о възысканіи сем съ благою надеждею, «скорбеніе бо смысла всех делъ телесных меру наврьшает», — глаголеть святый Ісаакъ. И пакы Лествичникъ рече: «Иже о слезнем възысканіи себе /л т/ окаанны наричют и осужают, въздыханіи и дряхльством и печалію душевъною и глубокым сетова- ніемъ и недоуменіемъ сіи наплъняти слазам место безбедне могут, аще и от них ни въ что же вменяется». Есть же егда и немощи ради кыа не бывают слезы, якоже глаголеть святый Ісаакъ: не токмо кому ищущу сіа, но и обретшу и пріемшу даръ слезъ, престанут и теплота истынет телесныа ради немощи. И Симеонъ Новый Богословъ, глаголя о слезах и всегда плакати /л. ю4об/ повелевая, «аще и по смотренію некоему неизреченному или забавленію вины некыа скудно придет кому», — рече. И пакы, от Писаній пріимъ, сице веща: «И сих кроме Давидъ глаголаше: Жертва Богу духъ съкрушенъ, сердце съкрушено и смирено Богъ не уничижит», — и влепоту рече. Того ради духомъ и сердцем съкрушеном и съмреномъ скорбети въ смысле и печалитися, и искати слезы.

Искати же, аще истинно хощем, тако подобает, якоже святое Писа- ніе повелевает. Наил. /05/паче Симеонъ Новый Богослов о сих тонко- частне пишет, и Давидовы глаголы въспоминает, и, Лествичниково писаніе на среду привед, рече: «И хотяй навыкнути въ самую книгу да въникнетъ», — точію же, аще естество тела изнеможет, тогда бо несть полезно ратовати естество. Ибо «тело немощно, егда понудиши въ дело выше силы его, помраченіе на помраченіе души наносиши и смущеніе той паче налагаеши», — глаголеть святый Исаак. И прочіи отци сему СЪГЛасуЮТ. /л. 105об./

Сіе же речеся отци о истинной немощи, а не о притворной, еже есть немощь помысла. Въ прочих же добро есть себе понудити, якоже рече святый Симеон. Онъ бо, и прочаа о сих написавъ, глагола: «Аще в такове устроеніи будет нашя душя, не прейдет когда без слезъ». Мы же, аще не можем въ таковыа меры себе възвести, потщимся поне в малой слезы иногда из‑за нашей слабости и небрежности, или по каким‑то иным причинам, да не отчаеваемся и не малодушествуем, но да скорбим, воздыхаем, сетуем и печалимся об изыскании этом с благой надеждой, ибо «скорбь разума восполняет меру всех телесных дел», — говорит святой Исаак.[274] И еще сказал Иоанн Лествичник: «Кто в изыскании слез называет себя окаянным и осуждает, у тех воздыхания. удручения, душевная печаль, глубокое сетование и недоумение вполне могут заполнять место слез, хотя это и вменяется ими ни во что».[275] А иногда и по какой‑то немощи не бывает слез, как говорит святой Исаак:[276] не только у кого‑то ищущего их, но и у обретшего и принявшего дар слез они прекращаются, и теплота остывает из‑за телесной немощи. И Симеон Новый Богослов, говоря о слезах и всегда плакать повелевая, «даже если, по некоему необъяснимому промыслу, или по какой‑то приключившейся причине они будут у кого‑то скудны», — сказал. И еще, заимствуя из Писания, так он вещал: «А кроме того Давид говорил: “Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит” (Пс. 50, 19)», — и справедливо сказал. Потому духом и сердцем сокрушенным и смиренным следует скорбеть в уме, и печалиться, и искать слез.

А искать, если истинно хотим, так подобает, как повелевает святое Писание. Особенно Симеон Новый Богослов обстоятельно об этом пишет, и слова Давида вспоминает, и, Лествичником написанное процитировав, говорит: «Хотящий выучиться в самую его книгу да вникнет», — если только естество тела не изнеможет: тогда ведь неполезно принуждать естество. Ибо «тело немощное, когда понуждаешь его к делу выше его силы, помрачение на помрачение причиняешь душе и большее смущение ей добавляешь», — говорит святой Исаак.[277] И прочие отцы с этим согласны.

Это говорится отцами об истинной немощи, а не о притворной, каковая есть немощь помысла. В остальном же хорошо себя понуждать, как сказал святой Симеон.[278] Он ведь, и прочее об этом написав, говорил: «Если в таковом устроении будет наша душа, никогда не останется без слез». Мы же, если не можем возвести себя до такой меры, потщимся малы части тех постигнути и просим сіа съ болезнію сердца у Господа Бога. Понеже глаголютъ святіи отци, яко благодать слез дарованіе есть Божіе, едіно от великых, и повелева/л. юв/ют у Господа просити то. Глаголетъ бо преподобный Нилъ Синайскый: «Преже всех о пріятіи слезнем молися». Блаженный же Григоріе, святейший папа Римскый, пишет: «Аще кыи в делехь благых пребывают и сподобишася прочих дарованій, слезъ же не пріяшя, просити подобает, яко да — или суд- наго ради страха, или любве ради Царства небеснаго — злаа, яже пер- віе[279] съдеашя, въсплачют и тако прочее идеже велиціи и горящіе любовію и сіи вънидут». И приводіт притчю священнаго Писаніа — Ахасъ, /л. 106об / дщерь Халевову, седящу на осляти и въздохнувши, проси у отца своего землю водоточную, глаголющи, яко: «Суху далъ ми еси, пріложи ми и водную». И даст ей отець еа «водную яже горе и водную яже доле». И Асхас убо толкует душу седящу на осляти, еже есть на безсловесных плотскых движеніихъ, а еже, въздохнувши, проси у отца своего землю водоточную, се являет, яко с велицем въздыханіемъ просити нам у Зижителя нашего сле/.і. ют/зный даръ. И прочіи святіи сему съгласуют.

Како же просим и помолимся о сихъ? И откуду начяло положим? — Точію от божественых Писаній: «Не бо доволни есмы умыслити что от себе, но довольство наше» — богодухновенное Писаніе, якоже святіи написашя.

Андреа Критского: «Откуду начну плакати страстнаго ми житіа делъ? Кое начало положу нынешняго рыданіа? Но яко милосердъ, Господи, даждь ми слезы умиленіа, да, плачя, Тебе, Творцу всех и Създа/л. ю7об./телю, нашему Богу, исповемся, елика Ти съгрешихъ ока- анною душею моею и скверною ми плотію, да, Твоею помощію укреп- ляем, остануся прочее предняго безсловесіа и приношу Ти покааніа слезы!»

Германа Царяградского: «Боже мой, Творче всего мира, Создателю мой, иже древле источивый водам источникы от несекомаго кахоть малую часть этого постигнуть и попросим этого с болью сердца у Господа Бога. Потому что святые отцы говорят, что благодать слез есть дарование Божие, одно из великих, и повелевают у Господа просить его. Говорит ведь преподобный Нил Синайский:[280] «Прежде всего молись о получении слез». Блаженный же Григорий, святейший папа Римский, пишет:[281] «Если те, кто в благих делах пребывают, и сподобятся прочих дарований, слез же не получат, подобает им просить, чтобы — от страха ли Суда, или по любви к Царствию небесному — зло, что прежде соделали, они оплакали и затем туда, где великие и горящие любовью люди, и они вошли». И приводит притчу из священного Писания про Асхань, дочь Халева, которая, сидя на осленке, вздохнув, попросила у отца своего землю с проточной водой, говоря: «Сухую ты мне дал, прибавь мне и с водою». И дал ей отец ее «с водой на горе и с водой внизу» (ср.: Ис. Нав. 15, 16–19). И он толкует, что Асхань — это душа, сидящая на осле, то есть на бессловесных плотских движениях, а то, что, вздохнув, она просит у отца своего землю с проточной водой, — это показывает, что с великим воздыханием следует нам просить у Создателя нашего дара слез. И прочии святые с этим согласны.

Как же нам попросить и помолиться об этом? И откуда начало положить? — Только от божественных Писаний: «Ибо неспособны мы помыслить что от себя, но способность наша» (2 Кор. 3. 5) — боговдохновенное Писание, как святые написали.

Андрей Критский:[282] «Откуда начну оплакивать дела страстного моего жития? Какое начало положу нынешнему рыданию? Но как Милосердный, дай мне слезы умиления, да, плача, Тебе, Творцу всех и Создателю, нашему Богу, исповедаю, сколько перед Тобой согрешил я окаянной душою моею и скверной моей плотью, да, Твоею помощью укрепляемый, оставлю теперь прежнее бессловесие и принесу Тебе слезы покаяния!»

Германа Цареградского:[283] «Боже мой, Творец всего мира, Создатель мой, в древности источивший источники вод из нерассеченно- мене, иже горкыя воды услади, слезам подаждь источникы зеницям очію моею! Главу мою исполни вод чистителных и сътвори брови /а. ios/ моя облакы присноточныа! Блазнь бо смысла и душевнаа скверна іс- сопа требует, Владыко, Твоего человеколюбіа, очію сердечныа — воды, слезам непрестанны дождя, или езера, или источникы душечис- тителныа».

Ефрем: «Даруй убо, Владыко, мне недостойному слезы въсегда на просвещеніе сердцу, да, просветивъ сердце, источю источникы слезъ съ сладостію въ молитве чисте, яко да потребится великое писмя моих греховъ въ слезах малых, и да угасит /а. ιοβοό./ тамо малым симъ пла- чемъ огнь палящій!»

Сімеона Новаго Богослова: «Господи Зиждителю всех! Сам даждь ми руку помощи и очисти скверну душа моеа, и подаждь ми слезы покааніа, слезы любовныа, слезы спасителныа, слезы, очищаю- щаа мрак ума моего, светла мя свыше сътворяюща, — еже хотети зре- ти Тебе, Света миру, просвещеніе моихь окаанныхъ очесъ».[284]

«О, Христе, всех Царю, даждь ми слезы теплы, да плачю свою душу, юже зле погубихь.