Съхраняй же ся от виденіа лиць и слышаніа беседъ таковых, /л. н2/ иже въздвижут страсти и възъставляют нечистыя помыслы, и Богъ съблюдет тя. И сіа убо о сихь.

Въторое же въпрошеніе твое о хулном помысле.

И сій помыслъ безстуденъ и лютъ есть[398] зело. Стужает же крепце и не постоателне. И не точію ныне, но и древле бысть, и великымь отцемъ и святымь мученикомь, и въ самое то время, егда хотяху мучители предаати телеса их на раны и смерти горкыя исповеданіа ради веры еже въ Господа Бога нашего Ісуса Христа. И на сій помыслъ победу имети сице /л. 142об./ — еже не свою душу, но нечистаго беса виновна быті сему. Глаголати же противу хулному духу сіа: «Иди за мя, сатана! Господу Богу моему поклонюся и Тому единому послужу. Тебе причине очень стараться подобает и трезвенно и в бодрости сохранять свое сердце от этих помыслов и, страх Божий имея пред очами, помнить обещание наше, которое мы исповедали, — пребывать в целомудрии и чистоте. Целомудрие же и чистота — это не внешняя только жизнь, но — сокровенный сердца человек когда остается чистым от скверных помыслов. Потому надо всячески тщательно отсекать эти помыслы; а оружие против них следует применять такое — молиться Богу прилежно, как научили святые отцы, — различными способами, тождественно же по смыслу. Один ведь говорит, что, от Давида научившись, молится так: «Преследующие меня ныне окружили меня» (Пс. 16, 11); «Радость моя, избавь меня от окруживших меня» (ср.: Пс. 30, 16). Другой из них говорит так: «Боже, о помощи мне услышь» (Пс. 70, 12), — и тому подобное. Другой — тоже из тех же: «Суди, Господи, обижающих меня и запрети борющимся со мной» (Пс. 34, 1), — и дальнейшее псалма.

Призывай также на помощь тех, о ком слышишь в Писаниях как о подвизавшихся в целомудрии и чистоте. Если же тяжелой оказывается для тебя брань, тут же встав и к небу очи и руки устремив, молись так: «“Ты силен, Господи” (Пс. 88, 9), и Твой это подвиг. Ты воюй и победи в этом, Господи, за нас». И воскликни, обращаясь к Всесильному в помощи, смиренным голосом: «Помилуй меня, Господи, ибо я немощен». Таково предание святых. И если это в борьбе применять будешь, узнаешь по опыту, что благодатью Божией враги этим решительно побеждаются.

И всегда Иисусова имени оружием наноси раны ратникам: крепче ведь этой победы нет.[399] Сохраняй себя и от того, чтобы смотреть на лица и слушать беседы такие, которые возбуждают страсти и возвращают нечистые помыслы, и Бог охранит тебя. Об этом достаточно.

Второй же твой вопрос — о помысле хуления.

И этот помысел бесстыден и очень лют. Нападает же он так сильно, что ему невозможно сопротивляться. И не только ныне, но и в древности он был, и у великих отцов и святых мучеников, и в то самое время, когда мучители собирались подвергнуть их тела ранам и горькой смерти за исповедание веры в Господа нашего Иисуса Христа. А побеждать этот помысел надо так — не свою душу, но нечистого беса считать его виновником. Говорить же против духа–хулителя следующее: «“Отойди от меня, сатана! Господу Богу моему поклонюсь и Ему одному послужу” (ср.: Мф. 4, 10; Лк. 4, 8). Тебе же хула твоя на же хула твоа на верхь твой възвратится, и тебе напишеть сію Господь. Отступи убо от мене. Богъ, създавый мя по образу Своему и по подобію, да упразднит тя». Аще ли и по сихь стужаеть, безъстудствуа, преложи помыслъ на ину некую вещь божествену или человечьску, аще что не /л. і4з/ вне подобающих.

Съхраняй же ся от гордыня и въ путех смиреніа тъщися проходи- ти. Речено бо есть отцы, яко от гордыня раждаются хулныя помыслы. Бывают же и от зависти бесовскыа. И аще от сего или оного бывають, но якоже ални губителна ядовитым зверем, тако и сей страсти губи- телно есть смиреніе. Не точію же сей, но и прочимь, — речено бысть святыми отцы.

въпрос.

А еже испытуеши, како отступити от мира, — и сіе добро усердіе твое. Но тщися деломь сему съвершитися /.«. нзов./ сице в тебе. Сіе бо есть потлаченый путь къ вечному животу, имже, въ внятіи премудрости познавше, идошя преподобніи отцы.

Наипаче бо тому[400] подобно отступленіе міра, емуже въ обычаи бысть съвкупленіе съ миромъ. Аще бо не отступить, якоже образи не- ціи и начертаніа мира, прежде бывшяа въ немъ от слышаніа и виденіа мирскых вещей, пакы поновляются. И не может трезвьно пребыти въ молитве и Божіимь волям поучатися. Хотяй же поучати себе благо- угожденію Божію длъженъ есть отступи/… ш/ти мира.

Не въсхощи же пріати и обычныхь друговь беседы, иже мирская мудрьствующихь и упраждняющихся въ безсловесная попеченіа — яже въ прибыткы монастырьскаго богатъства и стяжаніа именій, — яже мнятся сіа творити въ образе благости и от неразуменіа[401] божественых Писаній и[402] от своих пристрастій добродетель мнять проходи- ти. И ты, человече Божій, таковым не приобщайся. Не подобает же и на таковыхь речми наскакати, ни поношати, ни укоряти[403], но — Бого- ви оставляти сіа: силен бо есть /л. mot./ Богъ исправити ихъ.

Съхраняй же себе въ всячьскыхь от дръзновеніа. Дръзновеніе бо, якоже писано есть, подобно огню велику, еже егда бываеть, вси бежат от лица его. И отвращайся слышати и видети вещи братняа и таиньства их и деаніа. Сіе бо сътворяет душу пусту всякого блага и устрааеть смат- ряти недостаткы ближъняго и съставляеть еже плакати своя грехы.

твою голову возвратится, и тебе припишет ее Господь. Отступи же от меня. Бог, создавший меня по образу Своему и подобию, да удалит тебя». Если же и после этого он нападает, бесстыдствуя, переведи мысль на какой‑то иной предмет божественный или человеческий, только не вне подобающих.