23. Если едина и собрана в себе всеобщая любовь, по объяснению богословов (qeosÒfwn) [220], то, очевидно, есть и одно любимое. Ибо если бы было, по крайней мере, два любимых [предмета], то или существовали бы две любви, или одна любовь была бы разделена пополам и не называлась бы одною и заключенною в себе. Теперь же, когда говорят, что всеобщая любовь есть едина и заключена в себе, то, очевидно, должно думать, что едино и любимое. Но, конечно, любимое предшествует любви к нему, и невозможно, чтобы кто–нибудь, прежде чем ощутить каким бы то ни было образом любимое, почувствовал любовь к нему. Есть же эта любовь та напряженная любовь, иметь которую к Богу требует от нас и естественный, и писанный Закон Божий. Первый [требует любви к Богу], убеждая ум, в высокой степени любящий прекрасное, стремиться еще к лучшему, которое есть Бог; последний — говоря: «Возлюбиши Господа Бога твоего от всея души твоея и от всего сердца твоего и всем помышлением твоим» (Втор. 6, 5); а «Господь Бог твой Господь един есть» (Втор. 6, 4). Значит, одно любимое, именно Троическая Единица, Которая и должна существовать для ума прежде любви к Ней. Итак, уму должно стремиться быть простертым к премирному единому, чтобы вследствие нахождения и созерцания его {С. 43} воссияла и любовь к нему и чтобы человек возмог стать исполнителем закона и заповеди, возлюбивши, по сказанному, Господа Бога своего.

24. Невозможно, чтобы ум, взошедший к единому, превосходящему мыслительную способность, был почему–нибудь не любящим его. Ибо он встречает несказанную и недомыслимую красоту, произникающую из него [221], как из вседержительного корня, когда под божественными озарениями ум является как бы сетью, готовою прорваться от улова и влечения множества рыбы [222]; приходит в изумление, созерцая красоту, превосходящую разум; опьяняется как бы от вина и бывает вне себя, как исступленный, и испытывает удивление, превышающее мысль, не будучи в состоянии вместить прекрасное зрелище необычайной красоты. Вследствие этого, конечно, ум бывает содержим и узами любви и является как бы томим жаждой. Единое, превосходящее мыслительную способность, есть одно. Но всеми провозглашается оно предначальною причиною всего, началом, концом и стройным соединением всего. Но, источая силу, творящую прекрасное и доброе, оно само произвело красоты и добро