Правление Алексея I (1081–1118 гг.), его сына Иоанна II (1118–1143 гг.) и его внука Мануила I (1143–1180 гг.) отмечено восстановлением всех областей жизни империи. И это составляет настолько разительный контраст с предыдущими десятилетиями, что для историков правление Комнинов до сих пор представляет собой «загадку» [11]. В условиях экономической стабилизации и укрепления внешнего положения империя переживает короткий, но невиданный по размаху подъем культуры и образованности.

Весьма характерным явлением для культурного облика этой эпохи была деятельность нескольких литературных кружков: особы императорского дома, начиная с Алексея, покровительствовали ученым и старались приблизить их ко двору. В настоящее время мы располагаем сведениями о трех наиболее известных кружках. Кружок с философским уклоном собирался при константинопольской патриаршей школе; во главе его стоял ритор и философ Михаил Италик. Второй кружок возник вокруг дочери Алексея — Анны, которая была известна как ученый–историк и большой знаток античности. Третий кружок немного позже собрала севастократорисса Ирина, родственница императора Мануила I.

По своему внешнему облику эти кружки напоминали процветавший в IX в. кружок Фотия. Однако их деятельность значительно усложнилась. Участники кружков, т. е. поэты, риторы, ученые, теперь не ограничивались общими беседами на научные темы: они обязаны были составлять для своих высоких покровителей руководства по различным областям знаний. Трактаты эти иногда писались в эпистолярной форме.

За истекшие три столетия значительный путь проделала византийская филологическая наука. Со времен Фотия не прекращались разыскание и переписка древних рукописей. Крупнейшими центрами, изготавливавшими списки произведений ученых и писателей древности, оставались по–прежнему монастыри, и первое место в этой области занимали большие киновии Афона, Патмоса, Лесбоса. Однако роль монастырских школ по сравнению со школами светскими значительно упала. Центром образования, как всегда, был Константинополь, и хотя вместо университета, который оказался в оппозиции по отношению к новым императорам, там теперь функционировала патриаршая Академия при храме святой Софии; во главе ее находилась коллегия двенадцати учителей, не только ученых богословов, но и риторов. Большим событием в научной жизни Византии того времени было открытие школы, где велось специальное преподавание медицины.

Победа Константина I в битве при Мильвии. Миниатюра IX в.

Святые. Пластинка из слоновой кости. X в.

Характерную черту философии и богословия эпохи Комнинов составляют рационалистические тенденции, которые были унаследованы от предшествующего периода. Едва вступив на престол, Алексей занялся делом Итала, которого, как уже упоминалось, Вселенский собор в 1082 г. предал анафеме. Через несколько десятилетий снова возник процесс о ереси. В 1117 г. был лишен епископского сана и осужден ученик Итала Евстратий, пользовавшийся до этого расположением императора. «Проэдр Никеи Евстратий, муж умудренный в божественных и светских науках, превосходящий в искусстве диалектики стоиков и академиков», — пишет о нем в «Алексиаде» Анна Комнина. Евстратий известен еще и как знаток Аристотеля: ему принадлежит комментарий к «Никомаховой этике» и к части «Второй Аналитики».

Эпоха Комнинов замечательна также новым подходом к античности по сравнению с предшествующей эпохой. Особенно это заметно на произведениях историографов. Произведения античной исторической прозы становятся живым источником и необходимой основой стиля для византийских писателей того времени, так что в большинстве их сочинений легко обнаружить откровенное подражание аттикистическим образцам.

В труде Никифора Вриенния легко усмотреть подражание Ксенофонту; образцами Анны Комнины служат Фукидид и Полибий; Ксенофонту и Геродоту подражает Киннам. Перечисленные авторы воплощают те пуристские тенденции в языке, которым в эту эпоху противостоят неоднократные попытки других авторов использовать, в целях художественных, язык народный. В этом отношении самым смелым и наиболее удачливым представляется современник Мануила I Михаил Глика. Его «Хроника», несколько напоминающая сочинение Малалы, изобилует народной лексикой и пословицами. Под углом этих различных направлений в литературном творчестве и обоснований различных взглядов на понятие истинной художественности произведения может рассматриваться вся комниновская эпоха.

Одно из самых значительных по силе художественного изображения исторических сочинений появляется в конце XII в. Его автор — Евстафий Солунский, ученый богослов и филолог, известный комментатор Гомера. Пережив в 1185 г. захват и разграбление Фессалоники норманнами, Евстафий написал единственные в своем роде мемуары, где эмоциональное изложение событий и живые зарисовки тех людей, с которыми ему довелось сталкиваться, сочетаются с моралистической проповедью. Сочинение «О пленении латинянами города Фессалоники», глубоко драматичная повесть об ужасах войны, служит также любопытнейшим примером литературного творчества, где следование античным образцам риторики становится для писателя законом, но не мешает подлинному трагизму в изображении описываемых событий.

Как и в предшествующую эпоху, увлечение античностью встречало постоянную оппозицию со стороны некоторых богословов. Николай Мефонский в своем «Опровержении философа Прокла» резко осуждал тех, «кто насмехается над безыскусственностью и простотой христианского учения, как над чем–то скудным, и с восторгом встречает блеск и разнообразие язычества, как нечто достойное уважения».