Тогда Клитофонт спросил: «Кто же он, сильнейший из всех и столь благосклонно взирающий на нас?» И Левкиппа промолвила: «О, мой дорогой супруг! Он явился мне во сне, в образе человека, с руками, распростертыми на кресте; он быстро развязал узы, которые сковывали мою утробу, и чудесным образом способствовал зачатию. Так неужели мы не станем уповать на него в будущем и не станем думать, что все наше благополучие зависит от его милости?»

6. (Левкиппа рассказала Клитофонту о том, что она крестилась, и убедила его стать христианином.)

7. Настало уже время родить Левкиппе, и родила она мальчика. Вновь призвали Онуфрия — посланного богом доброго человека, к помощи которого они привыкли. И благодаря ему новорожденный вновь возродился через благодатное крещение, и имя получил от Онуфрия — назван был Галактионом. И оказалось имя его верным предвестием будущих событий [131]. Ибо родился он чистым от чистых, поистине благородный отпрыск благородных родителей.

Между тем время шло, и понемногу, по мере того, как Галактион подрастал, он становился благоразумнее, в особенности не по возрасту был умен. Стали его обучать наукам; постиг Галактион самые трудные науки, а благодаря природному усердию превзошел самих учителей. Когда Галактиону исполнилось двадцать четыре года, отец один должен был позаботиться о том, чтобы найти для него подходящую подругу жизни, ибо мать Левкиппа уже умерла.

8. Жила в Эмесе одна девушка; многих превосходила она красотой и скромностью нрава. Звали ее Эпистимия; известностью и славой рода своего считалась первою среди женщин. Она была обещана Галактиону, сейчас — ради супружества, а потом — ради единения душ… (далее рассказывается о том, что сначала Галак- тион избегал совместной жизни с Эпистимией, поскольку она не придерживалась той же веры, что и он. Наконец, Эпистимия согласилась принять христианскую веру).

9. Как только Галактион узнал, что Эпистимия согласна принять крещение и нимало не возражает против этого, он приказывает наполнить водой один из водоемов в саду. Таким образом, тайно от всех он окрестил Эпистимию. И вот через восемь дней после крещения она увидела во сне новое и непривычное для нее видение: приснилось ей, будто ходит она по каким–то царским покоям, красоту которых невозможно описать; по обеим сторонам, вдоль стен, стояли три хора поющих; в одном из них — мужи, почтенные видом, облаченные в черные одеяния; в другом — женщины в таких же одеждах; а третий хор состоял из девушек: их лица, озаренные радостию и весельем, светились благородной красотою. Женщины, одетые в черные одеяния, казалось, имели какие–то крылья, а от них исходил огонь, способный, пожалуй, сжечь все, что в него попадет. Когда Галактион выслушал рассказ о виденном ею, пояснил значение этого: он сказал, что те три хора поющих означают людей, удалившихся от мира и от всего мирского, оставивших жен своих и в своем образе жизни последовавших за Христом; а те, облаченные в черное, сказал он, подобны ангелам, ибо их крылья и огонь означают стремительность и вместе с тем необоримую силу.

10. Услышав это, Эпистимия тотчас явила свойственное ей благородство души и свою добродетель: пораженная глубоким смыслом увиденного, она сказала: «О, муж, а если мы разлучимся друг с другом и приблизимся к богу, сможем ли мы сохранить на расстоянии взаимную привязанность? Дай мне надежное заверение в этом, и я тоже никогда не отступлю от данного тебе обещания пребывать вместе с тобою».

Когда они дали друг другу взаимные клятвы никогда не разлучаться духовно, Галактион обратился к богу с обычной молитвой, а Эпистимии дал наставления относительно будущего, сказав: «Иди же и щедро раздай нуждающимся имущество твое, веря, что ты не расстаешься с ним, а скорее сберегаешь сокровище в безопасном месте; я же тебе и в этом подам пример — первым раздам свое имущество, не слабой и скупой рукою, но расточая его щедро и богато. На третий день приходи ко мне, и мы все сделаем по взаимному уговору».

11. И вот, раздав свое имущество и сговорившись друг с другом, они повелели Евтолмию, самому преданному из всех своих слуг, следовать за ними и вышли из дома, намереваясь начать жизнь уединенную. Шли они целых десять дней и достигли горы Пуплион — так называют ее местные жители, — а лежит она неподалеку от горы Синайской [132]. Здесь встретили они двенадцать монахов, вступивших на стезю подвижнической жизни, рассказали им о своем намерении и попросили принять их к себе. Через несколько дней это осуществилось: Галактион был сопричислен к сословию этих людей, а Эпистимию он отпустил в один из дальних монастырей, в котором жили четыре девушки.

12. (Рассказывается о жизни Галактиона в монастыре.)

13. Так проводил Галактион дни свои, подвигаясь прямой дорогою к истинной добродетели, которая испорченному человеку кажется невыносимо тяжелой. Однажды пришел он к правителю, принявшему в то время власть, и вызвал в нем ярость, которую тот обратил против всех христиан: подготовил на них открытое гонение. Он устроил на христиан облаву и жестоко наказал их — одних собственноручно, других при помощи своих оруженосцев, таких же свирепых, как он.

И вот к правителю пришли такие люди, которые только и ждут подобного удобного случая. Они сказали ему, что живущие на горе Синайской богов не почитают, а чтут лишь одного распятого на кресте бога и ему отправляют все службы. И тотчас правитель, пораженный этими словами, словно слепнем ужаленный, приказал отряду воинов быстро завладеть той горою и привести связанными всех живущих там христиан.

Тем временем, пока посланные приближались к тому месту и уже собирались схватить святых мужей, Эпистимия, вступившая на стезю отшельнической жизни в монастыре, о котором уже говорилось, в полночь увидела такой сон: будто она вместе с Галактионом идет по каким–то царским дворцовым покоям, а головы их украшены царскими венцами. Рано утром она поведала наставнику монастыря увиденное ею и точно узнала, что означает этот сон: он сказал, что дворец — это царство небесное, а царь — тот, кто поистине один–единственный, царственный по природе своей; венцы же указуют на тех, кто скоро пойдет на битву и одержит верную победу над своими противниками.

14. И вот воины, согласно данному им приказанию, прибыли в эти места, но поскольку все уже бежали, они нашли только двух монахов, одним из которых был Галактион. Когда они повели его, Эпистимия, узнав об этом, поднялась на вершину горы, откуда можно было далеко видеть, и своими глазами увидела такое, о чем не в силах была бы услышать: Галактиона вели в оковах, его ожидали, видимо, тяжелые мучения. И распростершись на земле, Эпистимия долго просила диакониссу отпустить ее, чтоб поспешить к Галактиону и, если ей позволят, надеть на себя такие же оковы. Если б ему предстояло умереть, то и она умерла бы той же смертью, ибо еще прежде они так условились: никогда не разлучаться друг с другом ни мыслию, ни чувством. Ведь не подобает, говорила Эпистимия, в столь тяжелое время забывать о прежнем уговоре.