Бог, который воздвиг Александра на время необычайных браней и подвигов, научил его противопоставлять оружиям воинства плотским не одни плотские, но наипаче духовные?; хитрости - правду, дерзости - твердость и терпение, надменности - кротость и смирение, надежде на искусство и силы человеческие - упование на помощь и провидение Божие. И что же последовало? Идол Франции сокрушился о грудь России... Невольным поклонникам его дана свобода выйти из заблуждения. Союзом названные оковы многих царств распались. Александр с победою - в столице разрушивших тебя, возрожденная потом столица Александра! (говорится о Москве, сожженной в 1812 г., и о Париже, взятом русскими войсками). Ни к чему не прикоснется; ничего не требует; не показывает и не применяет славы победителя; дарит им пленных; воздает христианскую честь их царю мученику (Людовику XVI); дает им безопасность провозгласить изгнанного царя и восстановить законный, но давно разрушенный престол. Какая необыкновенная победа над врагами!..

...Неукротимый дотоле дух браней связан. Союзам царей и царств, для которых не находили дотоле более приличного закона, как закон своекорыстия и взаимной зависти, Александр сильным примером своим положил в основание закон бескорыстия и благоволения - словом, закон христианский. Несогласия народов или прекращены, или обессилены. Крамолы если не уничтожены, то приведены в отчаяние. Дела, которые решал меч, уже разрешаются советами. Многочисленное воинство Александра стоит в тишине, как величественная стража мира не только России, но и Европы. Оградясь от врагов внешних, Александр обращается против врагов внутренних, против неправосудия, неблагочиния, неблагочестия; как солнце, правильными шествиями обходит землю ему подвластную...

Царю царей! Ты взял сего царя, как праведного от лица неправды, когда она готовилась вновь разродиться отступлением от царей; ибо разрушителя крамол всемирных надлежало устранить от тяжкой судьбы видеть их отрасль, проникшую даже в отечество" (Слово при гробе императора Александра II, т.2, стр.253-254).

В своем знаменитом рассуждении "О причинах наших успехов в войне 1812 года" митрополит Филарет говорил:

"...Участь государств определяется вечным законом истины, который положен в основание их бытия и который, по мере их утверждения на нем или уклонения от него, изрекает на них суд, приводимый потом в исполнение под всеобъемлющим судоблюстительством Провидения.

Что есть государство? Некоторый участок во всеобщем владычестве Вседержителя, отделенный по наружности, но невидимою властью сопряженный с единством всецелого. Итак, чем постояннее оно удерживает себя в союзе верховного Правителя мира соблюдением Его закона, благочестием и добродетелию, тем точнее входит во всеобщий порядок Его правления, тем несомненнее покровитительствуется Им, тем обильнее приемлет от Него силы к своему сохранению и совершенствованию. Оставив Бога, оно может быть на некоторое время оставлено самому себе, - по закону долготерпения, или в ожидании его исправления, или в орудие наказания для других, или до исполнения меры его беззаконий, - но вскоре поражается правосудием, как возмутительная область Божией державы.

Что есть государство? Великое семейство человеков, которое, по умножении своих членов и разделении родов не могши быть управляемо, как в начале, единым естественным отцом, признает над собою в сем качестве избранного Богом и законом государя.

Но когда члены общества связуются токмо страхом и одушевляются токмо корыстию собственною, когда глава народа, презирая его, употребляет орудием своего честолюбия и злобы, тогда есть покорные невольники доколе есть крепкие оковы, есть служители кровопролития доколе есть надежда добычи, а при наступлении общей опасности все связи общества ослабевают, народ без бодрости, престолы без подпоры, отечество сиротствует.

Что есть государство? Союз свободных нравственных существ, соединившихся между собою с пожертвованием частью своей свободы для охранения и утверждения общими силами закона нравственности, который составляет необходимость их бытия. Законы гражданские суть не что иное, как примененные к особенным случаям истолкования сего закона и ограды, поставленные против его нарушения. Итак, где священный закон нравственности непоколебимо утвержден в сердцах воспитанием, верою, здравым, неискаженным учением и уважаемыми примерами предков, - там сохраняют верность к отечеству и тогда, когда никто не стережет ее, жертвуют ему собственностью и собою без побуждений воздаяния или славы. Там умирают за законы, тогда как не опасаются умереть от законов и когда могли бы сохранить жизнь их нарушением. Если же закон, живущий в сердцах, изгоняется ложным просвещением и необузданной чувственностью - нет жизни в законах писаных; повеления не имеют уважения, исполнение - доверия; своеволие идет рядом к угнетением, и оба приближают общество к падению.

Приложим сии всеобщие истины к настоящему положению отечества (в 1812 г.): они покажут состав и меру его величия.

Верует Российское царство, что владеет Вышний царством человеческим, и, неотступно держась верою и упованием всемогущего сего Владыки, от Него прияло мощь, дабы, не колеблясь, удержать на раменах своих всю тяжесть своего бедствия, когда всеми земными силами было или боримо, или оставляемо. Когда правота и великодушие упразднены были в мерах безопасности вероломством и нарушением народных прав, благочестивейший монарх не поколебался, но поручил свое дело Богу и не усомнился в народе своем. Верный народ не поколебался, но вверил судьбу свою Богу и монарху. Продолжение и возрастание общей опасности нигде не могло быть примечено, разве при алтарях, где моления становились продолжительнее, возрастало число притекающих, отверзающиеся Господу сердца, уже не таясь собраний, изливались в слезах умиления и где отходящие на брань принимали последнее напутствие. Когда противу чрезмерного числа вражеских полчищ правительство принуждено было поставить не искушенных в брани граждан, вера запечатлела их собственным своим знамением, утвердила своим благословением, и сии неопытные ратники подкрепили, обрадовали, удивили старых воинов. А когда неистовые скопища нечестивцев не оставили в мире и безоружную веру, когда, наипаче в богатой древним благочестием столице, исполняли свои руки святотатствами, оскверняли храмы живого Бога и ругались его святыне, - усердие к вере превращалось в пламенную, неутомимую ревность наказать хулителей и даже в ободряющую надежду, что враг Божий не долго будет счастливым врагом нашим. Наконец, с того времени как по исполнении дней тяжкого искушения Господь сил увенчал нас оружием Своего благоволения на необозримом поприще колико знаменитых, столько же трудных подвигов, - не тем ли наипаче высоким чувствованием одушевляется и украшается победоносное воинство, что идет под невидимым предводительством Бога отмщений?

Кроткий союз любви между подданными и государем, которого приобыкли они видеть нежным отцом своим и мудрым, неусыпным промыслителем, есть другой источник силы, сохранившей невредимою целость государства против напряженнейших усилий к его потрясению и сообщившей благоустройство и живость его действиям во дни нестроения. Когда уже враг некоторые области его занимал, а многим угрожал, оно принуждено было только еще собирать новые силы и пособия военные. Какие же необыкновенные меры потребны были для того, чтобы сие исполнено было и с невозмущенною точностью, и с неутомимою поспешностию, и с удовлетворением необъятных нужд, и без опасного стеснения народа? Одно слово государя. Будучи уверен в чувствованиях своего народа, он пригласил его ко всеобщему восстанию противу врага - и точно все восстали. Каждый поместный владелец учреждал посильное войско для слияния в общую силу; множество свободных рук оставляли весы, перо и другие мирные орудия и простирались к мечу; свободные пожертвования на потребности брани приносимы были не токмо свободными щедро, но и теми свободно, которые сами могли быть представлены другими в пожертвование. Те, которых семейства были в опасности, обращались от них к общей опасности; семейства менее, нежели обыкновенно, плакали, провожая новых ратников: забывали родство, помышляя об отечестве. Приверженность народа к своему правительству не ослабевала и там, где затруднялись или прерывались сношения с правительством. Можно сказать, что в Москве, в самое время несчастного ее превращения из столицы Российской в ужасный стан французский, подданные Александра были вернее своему государю, нежели рабы Наполеона своему повелителю: ибо известно, что своевольство французского войска, еще более пагубное для него самого, нежели для опустошенной им столицы, не могло быть укрощено ни присутствием, ни повелениями, ни правосудием, ни самою жестокостью Наполеона; между тем, как граждане московские, сохраняя послушание к своему государю, по многократным и ласковым, и грозным требованиям, но хотели даже предстать иноплеменному властителю, решаясь страдать и умирать, но убегать с ним сообщения, оставляя его с одними телохранителями носиться по безлюдным путям вокруг Кремля, как толпы привидений около надгробных памятников.

Простые, но чистые и твердые правила нравственности, преданные от предков и не ослабленные иноплеменными нововведениями, поддерживали сию верность к своим обязанностям среди опаснейших соблазнов и величайших трудностей. Когда глас законов уже почти не слышен был среди шума бранного, закон внутренний говорил сердцу россиянина столько же сильно и повелительно: "Не смущайся сомнением и неизвестностью; в клятве, которую ты дал в верности царю и отечеству, ты найдешь ключ к мудрости, разрешающей все недоумения. Находясь целую жизнь под защитою законов и правительства, воспользуйся случаем быть хотя однажды защитою законов и правительства. Не страшись опасности, подвизаясь за правду: лучше умереть за нее, нежели пережить ее. Искупи кровью для потомков те блага, которые кровью купили для тебя предки. Уклоняясь от смерти за честь веры и за свободу отечества, ты умрешь преступником или рабом; умри за веру и отечество, и ты приимешь жизнь и венец на небе". Вот правила, которые российский народ не столько умеет изъяснять, сколько чувствовать, уважать, исполнять! Вот чудное искусство быть непобедимым, собирающее войска без военачальников, претворяющее целые селения в ополчения, ополчающее на брань слабые руки жен, побеждающее победителей! Вот истинно свободная наука необразованного по новейшим умозрениям народа, которою он обличил западных просветителей в буйном и рабском невежестве и которою теперь с толиким успехом освобождает их от рабства!..

"Господи, в руци Котораго власть земли и Который потребнаго воздвигаеши во время на ней" (Сир.10:4)! На какое трудное время обрел Ты потребным избранного и воздвигнутого Тобою (императора) Николая! В то самое время, когда он вступал на родительский и прародительский престол, ему надлежало перешагнуть чрез опасность или, лучше сказать, чрез бездну, грозившую поглотить и престол, и царство. Он не поколебался; заградил бездну; мы успокоились..." (Изд. 1877 г., т.3, стр.464).