Теперь видите, что летосчисление Сарры есть не бесплодной счет. Оно указует в лице ее возвышенное и, особенно во времена Ветхого Завета, редкое свойство - любовь к девственному целомудрию и воздержанию от супружества.

Осмелимся простереть далее наши догадки под руководством апостольского замечания: Сия же вся, то есть все приключения отцев наших, описанные в книгах Ветхого Завета образы приключахуся о нем, писано же быша в наказание наша (1Кор.10:11). Известно, что Исаак был образ Христа; посему прилично, чтобы матерь Исаакова была образом Христовой Матери. Образом, хотя несовершенным, как несовершенно все ветхозаветное пред новозаветным и всякий образ пред изобразуемым, кроме единого всесовершенного несозданного образа Бога невидимого, впрочем, образом примечательным, сходным, убеждающим признать и прославить Премудрость, начертавшую верный образ гораздо прежде, нежели явилось изобразуемое. Дева рождающая есть явление в строгом смысле бесподобное, но, поколику возможно, прообразует оное неплодная рождающая, престарелая рождающая. Дева по рождестве есть также состояние неподражаемое для природы дщерей Евиных, но, поколику возможно, прообразует оное Сарра, после единственного благословенного рождения чуждающаяся рождения до самой смерти своей. И как искусно нарисован сей образ присно Девы Марии в жизнеописании Сарры! Если бы написать, что Сарра не хотела иметь другого сына, ее не поняли бы, ее осудили бы ветхозаветные жены, страстные к рождению детей, впрочем, страстные извинительным образом для таких времен, когда человечество домогалось рождения Христова.

Вот, братие, нередкий, но один из обыкновенных в Священном Писании примеров, как и в самой по-видимому бесплодной частице оного заключаются назидательные истины и высокие тайны. Что же сказать о превосходстве важнейших частей оного? Что должно подумать о совершенстве целого состава книг Божественных. Воистину, Господи, заповедовал еси правду свидения Твоя и истину зело (Пс.118:138). Дивна свидения Твоя, сего ради испыта я душа моя. Явление словес Твоих просвещает и вразумляет даже младенцы (129-130). Воистину блажен муж, которого воля в законе Господни, и в законе Его поучится день и нощь (Пс.1:2).

Вы слышите, что я говорю теперь о превосходстве Священного Писания теми словами, которые в устах богомудрых мужей Ветхого Завета относились к ветхозаветному Писанию, тогда как закон имел только сень грядущих благ. Сколько же более должны были открыться и спасительная поучительность, и подобная свету ясность, и всеобъемлющая полнота, и духовная глубина, и небесная возвышенность, и Божественное совершенство Священного Писания, когда взошло Солнце Евангельской истины, от которого самая тень Ветхого Завета просиять долженствовала. Посему-то Апостол Павел, утверждая Тимофея в служении тайнодействователя и учителя в церкви, особенно велит ему опираться на знание Священного Писания: Яко измлада Священная Писания умееши, могущая тя умудрити во спасение, верою яже о Христе Иисусе. Всяко писание, продолжает Апостол, богодухновенно и полезно есть ко учению истины, к обличению лжеучения, к исправлению от порока, к наказанию еже в правде, то есть к наставлению в правилах добродетели, да совершен будет Божий человек, на всякое дело благое уготован (2Тим.3:15-17). Да, это писано Тимофею епископу, скажешь ты, а не ко мне, мирянину; вслушайся лучше, что говорит Апостол: человек на всякое дело благое уготован. Следственно, Священное Писание уготовляет не только священника на святое дело священника, но и человека мирского на всякое благое дело в мире и в обыкновенной жизни человеческой. Но если хочешь, найди и еще, что к тебе сказано. Не всем ли слушавшим без различия сказал сам Христос: испытайте писания (Ин.5:38)? Посмеешь ли ты уклониться от сего повеления твоего Спасителя? Не мирян ли солунских так хвалит Апостол за упражнение в Священном Писании, когда говорит: сии бяху благороднейши живущих в Солуне, иже прияша слово со всем усердием, по вся дни разсуждающе писания, аще суть сия тако (Деян.17:1). Кому это говорит Тайновидец Иоанн в своем откровении: блажен чтый и слышащий словеса пророчествия и соблюдающий писанная в нем, время бо близ (Откр.1:3)? Не равно ли ко мне и к тебе относится сия речь? Ибо здесь дело в том, что писатель старается привлечь к Писанию читателей и слушателей и для привлечения как искусный рыбарь бросает как уду мысль о блаженстве читающих и слушающих, чтобы уловить меня, тебя, всякого, кто попадется, чем больше, тем лучше. Приметьте особенно, к какой книге привлекает нас святой Иоанн - к одной из самых таинственных в Священном Писании. Вот ответ и тем, которые свою невнимательность к Священным книгам думают извинить их таинственностью. Вы думаете, что беда вам будет, если приступите к чтению книги пророческой, исполненной дивных видений и глубоких тайн, но Апостол уверяет вас, что это совсем не беда, и даже напротив всякое благополучие: Блажен чтый и слышащий словеса пророчествия!

Когда от таковых размышлений о достоинстве и полезном для всех употреблении Священного Писания обращаюсь к рассматриванию того, как действительно употребляется между нами Священное Писание, - многие ли между нами пользуются светом сего светильника, питаются сей духовной пищей, обогащают душу сим Божественным сокровищем. Тогда представляются замечания, которыми, конечно, не будет доволен господствующий обычай, подобно как господствующим обычаем не довольна в сем случае истина. Прибегаю к посредству и помощи святого Иоанна Златоуста, который не оставил сего предмета без своих замечаний в свое время. "Скажите мне, - говорит он к своим слушателям (Иоанна беседа 32), - берет ли кто из вас дома в руки свои какую-либо христианскую книгу и читает ли с прилежанием содержащееся в ней писание? Никто не может сего рещи. Но зерни и тавлеи у премногих обрящем, книги же нигде, но разве не у многих. Да и сии такожде не имеющим подобны бывают".

Я только пересказал современным образом, что святой Златоуст сказал примененным к его времени образом.

Заключим его же словами о правильном употреблении душеполезных книг. "Хощу, - говорит он, - дабы вы из оных и писмена и разум в мысли вашей обносили, да тако очищается она, приемля писмен разумение. Ежели бо ко храмине той, в которой Евангелие лежит, не дерзает приступите диавол, кольми паче к душе разумение таковая обносящей не прикоснется, ниже приступит к ней диавол, ни естество греха. Освяти убо твою душу, освяти твое тело и присно сие на сердце и на языке имей".

В сих древних словах и теперь не нужно ничего переиначивать. Хощу и я от вас, братия, точно того, чего хощет святой Златоуст от всякого доброго христианина. Аминь.

Слово в день Успения Пресвятыя Богородицы, 1832 г.[49]

Да не явишися человеком постяся, но Отцу твоему, Иже в тайне: и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве (Мф.6:18)

У гроба Пресвятой Девы Марии Церковь поставляет нас ныне в благочестивое созерцание. Ибо что такое церковный праздник, если не благочестивое созерцание, в котором дух отдыхает от труда плоти и собирает силы для работных дней жизни?