Он предваряет об опасности, потому что любит. Он жертвует собственным достоинством, униженно умоляя, когда имел право повелевать, дабы сердцем открыть путь к нашему сердцу и внушить нам спасительные расположения. Можно ли не внимать такому наставнику и такому наставлению? Возлюбленнии, молю огребатися от плотских похотей.

Дабы наставление сие удобнее могло быть исполняемо, прозорливый наставник мимоходом указывает и на некоторые пособия к исполнению оного.

Первое пособие есть помышление о том, что мы пришельцы и странники. Молю, - говорит, - яко пришелцев и странников.

Наименование пришельцев апостол употребил в простом, обыкновенном значении, когда писал в начале своего послания: Избранным пришелцем разсеяния Понта, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии (1Пет.1:1). Но сие значение не может иметь места, когда говорится об удалении от похотей, которое, без сомнения, равно поставляется в обязанность живущим в отечественной земле, как и странствующим в земле иноплеменной. Итак, наименование пришельцев и странников в увещании апостола должно иметь высшее духовное значение. Отечество, из которого все мы странствуем, есть рай. Отечество, которого все ищем или должны искать, есть опять рай и небо. В отношении к сему Отечеству на земле, во временной жизни, все мы пришелцы и странники. В основательных о сем размышлениях можно находить немалую силу для отражения похотей, приражающихся к нашему сердцу. Если, например, приближается похоть плотская и призывает к чувственному наслаждению, ты можешь отвечать ей:

"Удались от меня: я пришлец и странник, на пути не пиршествуют и не роскошествуют; благовидная или неблаговидная гостиница, суровая или не суровая пища, мягкий или жесткий одр не много разнствуют для странника; благодушно перенесши лишения моего странничества, безмерно буду вознагражден утешениями в моем Отечестве". Если похоть очес представит твоему воображению тленные богатства и скажет: "Для чего ты мало имеешь? Для чего не стараешься иметь более?" - отвечай и ей: "Я пришлец и странник; для странника часто удобнее нести с собою мало, нежели много; сохранив себя в странничестве, в Отечестве найду себе сокровища, которых ни червь, ни тля тлит, и... татие не подкапывают, ни крадут (Мф.6:20)". Если гордость житейская станет докучать тебе: "Зачем ты не довольно возвышен, не довольно почтен?", и ей скажи: "Не смущай меня напрасно: я здесь пришлец и странник, а имею такое высокое Отечество, пред которым и возвышенное и униженное на земле едва приметно и равно ничтожно; горами ли, дебрями ли ведет меня невидимая рука Провидения, все равно, только бы привела меня в оное горнее Отечество".

Другое подобие к отражению похотей есть проницательное и осторожное усмотрение того, что они воюют на душу. Похоть обыкновенно приближается к душе не в виде воюющего врага, но в виде друга или угодливого прислужника. Она представляет какое-либо удовольствие или мнимое благо. И ныне, как в первоначальном искушении первых человеков, похоть плоти и похоть очес о непозволенном и запрещенном внушают искушаемому, яко добро древо в снедь и яко угодно очима видети (Быт.3:6), и ныне гордость обнадеживает: будете яко бози (5). Но это все только приманка, которою злой ловец старается прельстить и уловить бедную душу. Это воинская хитрость врага, который, притворясь мирным, располагает человека оставаться беспечным и безоружным, чтобы без сопротивления или только по слабом сопротивлении взять его в плен, повергнуть в рабство порочной склонности, заключить в оковы греховного навыка и, наконец, чрез смерть временную препроводить в область вечной смерти. Сие приводи себе на ум, искушаемый похотью, и, когда страстный и похотный помысл предлагает тебе удовольствие, разумей, что это приманка, под которою скрыта уда, уловляющая и увлекающая в неволю и в смерть, когда он по видимому ласкает, помышляй, что в самом деле он воюет на душу, и немедленно вооружись мужеством и всею силою доброй воли отвергни похоть злую, а поколику чувствуешь недостаточество собственной силы, спешно прибегни верою и молитвою к Искушенному по всяческим по подобию, разве греха, и Могущему искушаемым помощи (см.: Евр.4:15; 2:18) силою Божественною, повергнись пред крестом Победителя воюющих на души наши грехов, приметайся к Его всецелебным язвам. Как воззрение на медного змия, вознесенного Моисеем в пустыне, имевшего силу прообразованного им креста Христова, вскоре исцеляло уязвленных ядовитыми змиями, так воззрение покаяния, веры и молитвы на распятого Иисуса вскоре исцеляет душу, уязвленную ядовитыми впечатлениями похотного и греховного помысла.

Крестом победивший всякое зло и самого начальника зла Господь и Спаситель наш Иисус Христос благодатию Своею да дарует каждому из нас побеждать все воюющее на душу при вспомоществующих молитвах совершившегося подвижника Преподобного отца нашего Сергия, вельми подвизавшегося на страсти в жизни временней, и своим примером к подобным подвигам нас призывающего, и данною ему благодатию готового споспешествовать неленостно подвизающимся. Аминь.

Слово в день обретения мощей Преподобного Сергия (об умерщвлении плоти[75]). Говорено в Троицкой Сергиевой лавре 5 июля 1847 г.[76]

Иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми. Гал.5:24

Сие изречение апостола Церковь имеет обычай провозглашать, когда творит память преподобных мужей, которых земная жизнь, как жизнь прославляемого ныне Преподобного отца нашего Сергия, особенно явственно была ознаменована действиями распинания плоти со страстьми и похотьми. Премудро и полезно сие соединение учения с примером. Если вам необычайными кажутся действия умерщвления плоти в жизни святого, слово апостольское показывает вам, что они тем не менее правильны. Если в слове апостольском устрашает вас мысль об умерщвлении плоти, жизнь святого может вас успокоить, представляя сию мысль счастливо приведенною в действие.

Нелегко сказать себе решительно: "Распну плоть". Но нелегко решиться сказать и противное сему: "Не стану распинать плоти". От той или другой решимости зависит важное в судьбе нашей обстоятельство: быть или не быть Христовым. Иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми. Итак, если желаем быть Христовыми, то должны распять плоть. А если не хотим распять плоть, то не можем обещать себе, что будем Христовы. Если же не будем Христовы, то кому мы достанемся? В Царствии Небесном, конечно, не будет никого, кроме тех, иже Христовы суть, и, следственно, никого, кроме тех, которые плоть распяша со страстьми и похотьми.