Призываемые к оружию для безопасности Отечества да идут с любовию и самоотвержением по гласу Цареву и по гласу Христову: Болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин.15:13).

Каждый в деле своего звания, в земледелии, в ремесле, в художестве, в торговле, в царской и общественной службе да обращается честно, предпочитая своей пользе пользу общую, ожидая успеха в устроении общего и частного блага от Божия благословения правоте, не ревнуй лукавствующим, ниже завиди творящим беззаконие. Зане яко трава скоро изсшут (Пс.36:1,2). Живый на небесех посмеется им, и Господь поругается им (Пс.2:4).

С нами Бог, верные Богу и Царю Россияне! В Боге наша крепость. В нем надежда. От Него мир и, если нужно будет, от Него победа. Аминь.

Слово в день рождения благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича, 1849 г.[116]

Аще быша людие Мои послушали Мене, Израиль аще бы в пути Моя ходил: ни о чесомже убо враги его смирил бых (Пс.80:14,15)

Тогда как мы во внутреннем мире Отечества, под мирным кровом дома Божия, соединенные мыслью о Царе своем, благословляем день, в который нам дарована его жизнь, для блага нашего предназначенная, - в таком же ли мире он, зиждитель и охранитель нашего мира, предмет наших всеобщих молитв? И чем теперь занят дух его? Не устремляет ли он орлих, дальновидных взоров за пределы Отечества, чтобы наблюдать движения союзных и враждебных сил и, в пользу одних и против других, направлять нравственную и военную силу России? Не обращает ли в то же время так же неусыпных, так же проницательных взоров на свою Россию, которой внутренние дела требуют его мановений, и во время его занятия делами внешними? Не в борении ли он с влечением сердца к своему Августейшему семейству, после того, как отвлечен от него попечением о безопасности своего всероссийского семейства, о восстановлении также и у других, более или менее союзных народов, общественного устройства, если только не вконец оно там расстроено разрушителями всякого законного общества, которые - конечно, в горькую шутку - называются общественниками? Если при сих помышлениях к радости о Царе присоединяется забота, то тем паче должны мы благоговеть и молиться.

Сего требовал от нас и сам благочестивейший Государь недавним царским словом, изреченным в слух всех сынов России. Молитесь, сказал он, потому что скоро могут начаться действия брани.

Если предвозвещение брани поразительно для любви к человечеству, которая не желала бы пролития и вражеской крови, то вместе с сим в призвании, по случаю брани, к молитве находит утешение и торжество вера. Молитва веры должна приобрести Царю союзника и поборника - в Царе Небесном.

Но вот что не должно при сем остаться не замеченным особенно: и мы, не призванные в воинский стан и безоружные, не совсем чужды участия в войне - участия не только мысленного, но и действительного. Мы не участвуем в деле войны, однако более или менее участвуем в достижении более или менее совершенного в ней успеха. Как это? Вникните и увидите.

Если для времени войны, по сему, собственно, случаю и предмету, требуется молитва, то, конечно, предполагается, что молитва для войны может быть полезна. Но известно, что не всякая молитва равно действительна. Итак, если наша молитва о подвизающихся на брани братиях наших единодушна, усердна, крепка, чиста, достойна, то она способна более или менее споспешествовать им в приобретении вернейшего залога побед - Божия благословения и помощи. Так, подвизаясь в молитве, мы становимся действительными духовными сподвижниками подвижников брани. Но если наша о них молитва не единодушна, не усердна, не крепка, не чиста, не достойна, то по мере сих недостатков она будет лишена действия, и мы лишим подвизающихся за нас братий наших некоторой доли споспешествования, которую могли и должны были доставить им. Если же и совсем уклоняемся от молитвы за них, то уподобляемся малодушным воинам, бегущим с поля битвы, которые и мужественных смущают и затрудняют. Говоря сие, нимало не уменьшаем значения и самостоятельности естественных сил и способностей, ни важности воинских дарований, искусства, ревности. Отдадим справедливость верности, благородству, искусству, мужеству наших вождей и воинов, но если молитва, Божие благословение и Божия помощь также не суть слова без значения, то Церковь и народ, молящиеся за воинство, суть немаловажный для воинства подкрепительный, а может быть, пред очами духа, и предваряющий к победе отряд по силе и достоинству молитвы.

Чтобы сказанное не показалось игрою умозаключений, прибегаем к слову Божественному. Сам Бог рек устами Пророка: Аще быша людие Мои послушали Мене, Израиль аще бы в пути Моя ходил: ни о чесом же убо враги его смирил бых. Речь идет о легкой и верной победе над врагами: ни о чесом же убо враги его смирил бых. Такую победу Бог приписывает Себе, то есть Своему благословению и Своей невидимой, или, когда нужно, и видимой чудесной помощи, ниспосылаемой избранному народу. Помощь же даруется не просто, не в произвольное отличие избранному народу, но под определенным условием нравственным и духовным: Аще быша людие Мои послушали Мене, Израиль аще бы в пути Моя ходил. Израиль мог иметь воинов, оружие, вождей, обилие силы, искусства - очень хорошо, но это еще не все. Враги его могли быть более многочисленны, более искусны, хитры, дерзки: не беда. Особенно важно то, чтобы он слушал Бога, чтобы ходил в путях Господних. Веруй, Израиль, в Бога, молись Ему, слушай слова Его, поступай по заповедям Его, справедливо, благоправно, человеколюбиво; если согрешил, не медли покаяться и исправиться, надейся не на себя, но на Бога, и Он готов ни о чесом же смирить враги твоя, даровать тебе легкую и верную над ними победу.