Тогда как мы во внутреннем мире Отечества, под мирным кровом дома Божия, соединенные мыслью о Царе своем, благословляем день, в который нам дарована его жизнь, для блага нашего предназначенная, - в таком же ли мире он, зиждитель и охранитель нашего мира, предмет наших всеобщих молитв? И чем теперь занят дух его? Не устремляет ли он орлих, дальновидных взоров за пределы Отечества, чтобы наблюдать движения союзных и враждебных сил и, в пользу одних и против других, направлять нравственную и военную силу России? Не обращает ли в то же время так же неусыпных, так же проницательных взоров на свою Россию, которой внутренние дела требуют его мановений, и во время его занятия делами внешними? Не в борении ли он с влечением сердца к своему Августейшему семейству, после того, как отвлечен от него попечением о безопасности своего всероссийского семейства, о восстановлении также и у других, более или менее союзных народов, общественного устройства, если только не вконец оно там расстроено разрушителями всякого законного общества, которые - конечно, в горькую шутку - называются общественниками? Если при сих помышлениях к радости о Царе присоединяется забота, то тем паче должны мы благоговеть и молиться.

Сего требовал от нас и сам благочестивейший Государь недавним царским словом, изреченным в слух всех сынов России. Молитесь, сказал он, потому что скоро могут начаться действия брани.

Если предвозвещение брани поразительно для любви к человечеству, которая не желала бы пролития и вражеской крови, то вместе с сим в призвании, по случаю брани, к молитве находит утешение и торжество вера. Молитва веры должна приобрести Царю союзника и поборника - в Царе Небесном.

Но вот что не должно при сем остаться не замеченным особенно: и мы, не призванные в воинский стан и безоружные, не совсем чужды участия в войне - участия не только мысленного, но и действительного. Мы не участвуем в деле войны, однако более или менее участвуем в достижении более или менее совершенного в ней успеха. Как это? Вникните и увидите.

Если для времени войны, по сему, собственно, случаю и предмету, требуется молитва, то, конечно, предполагается, что молитва для войны может быть полезна. Но известно, что не всякая молитва равно действительна. Итак, если наша молитва о подвизающихся на брани братиях наших единодушна, усердна, крепка, чиста, достойна, то она способна более или менее споспешествовать им в приобретении вернейшего залога побед - Божия благословения и помощи. Так, подвизаясь в молитве, мы становимся действительными духовными сподвижниками подвижников брани. Но если наша о них молитва не единодушна, не усердна, не крепка, не чиста, не достойна, то по мере сих недостатков она будет лишена действия, и мы лишим подвизающихся за нас братий наших некоторой доли споспешествования, которую могли и должны были доставить им. Если же и совсем уклоняемся от молитвы за них, то уподобляемся малодушным воинам, бегущим с поля битвы, которые и мужественных смущают и затрудняют. Говоря сие, нимало не уменьшаем значения и самостоятельности естественных сил и способностей, ни важности воинских дарований, искусства, ревности. Отдадим справедливость верности, благородству, искусству, мужеству наших вождей и воинов, но если молитва, Божие благословение и Божия помощь также не суть слова без значения, то Церковь и народ, молящиеся за воинство, суть немаловажный для воинства подкрепительный, а может быть, пред очами духа, и предваряющий к победе отряд по силе и достоинству молитвы.

Чтобы сказанное не показалось игрою умозаключений, прибегаем к слову Божественному. Сам Бог рек устами Пророка: Аще быша людие Мои послушали Мене, Израиль аще бы в пути Моя ходил: ни о чесом же убо враги его смирил бых. Речь идет о легкой и верной победе над врагами: ни о чесом же убо враги его смирил бых. Такую победу Бог приписывает Себе, то есть Своему благословению и Своей невидимой, или, когда нужно, и видимой чудесной помощи, ниспосылаемой избранному народу. Помощь же даруется не просто, не в произвольное отличие избранному народу, но под определенным условием нравственным и духовным: Аще быша людие Мои послушали Мене, Израиль аще бы в пути Моя ходил. Израиль мог иметь воинов, оружие, вождей, обилие силы, искусства - очень хорошо, но это еще не все. Враги его могли быть более многочисленны, более искусны, хитры, дерзки: не беда. Особенно важно то, чтобы он слушал Бога, чтобы ходил в путях Господних. Веруй, Израиль, в Бога, молись Ему, слушай слова Его, поступай по заповедям Его, справедливо, благоправно, человеколюбиво; если согрешил, не медли покаяться и исправиться, надейся не на себя, но на Бога, и Он готов ни о чесом же смирить враги твоя, даровать тебе легкую и верную над ними победу.

Какими ясными, какими разительными опытами дознал Израиль сию Божественную судьбу браней!

Иисус Навин сражается с Амалекитянами, а Моисей на горе молится. Крепче молится Моисей, крепче ратует Израиль и одолевает Амалекитян. Моисей изнемогает в молитве, Израильтяне изнемогают в битве, и победа склоняется на сторону Амалекитян. И бысть, егда воздвизаше Моисей руце; одолеваше Израиль: егда же опускаше руце; одолеваше Амалик. В знамение особенной силы молитвы общественной, Аарон и Ор поддержали воздвигнутые в молитве руки Моисея: И преодоле Иисус Амалика и вся люди его (Исх.17:11-13).

В другое время Иисус Навин сражается с пятью царями вдруг, и союзное с ним Небо стреляет в его врагов каменным градом, а он по необычайной надежде на Бога, не произнося даже слов молитвы, собственным повелением останавливает солнце, чтобы иметь время засветло довершить свою победу.

Времена Судей Израилевых представляют целый ряд происшествий, в которых открывается одна и та же судьба. Сотвориша сынове Израилевы злое пред Господем: - и предаде их в руки врагов. Возопиша сынове Израилевы ко Господу; - и возстави Господь спасителя Израилю, то есть победоносного над врагами вождя (Суд.3:7-9).

Здесь видно, между прочим, и то, каким образом достается иногда победа и не чтущим Бога. Она не им, собственно, дается, а отъемлется у сотворивших злое пред Господем и заслуживших наказание и упадает в руки народов, служащих орудием наказания, доколе вновь может быть возвращена принявшим наказание и исправление.

Так Израильтяне идолопоклонствуют, и их разоряют Мадиамляне. Но Гедеон, возбужденный Ангелом, заменяет олтарь Ваалов Олтарем истинного Бога и, вслед за тем, с тремя стами безоружных, одним ночным военным кликом: Меч Богу и Гедеону [Суд.7:20] - производит в стане Мадиамлян смятение и междоусобие, вследствие которого уже не нужно сражаться, а только преследовать и истреблять неприятельское войско.

Кто не знает Давида и его пастушеской пращи, которая против Голиафа и Филистимлян была победоноснее войска и военных орудий? Сила была не в праще и камне, но в имени Господа Бога Саваофа, которым вооружен был Давид.