Если приятно тебе носить имя небесное, а имя небесное, как выше сказано, долженствует быть знамением и выражением свойства небесного, то надобно также, чтобы тебе приятно было впечатлевать в себе небесные свойства, так, чтобы они ознаменовывались и выражались в твоей жизни и деяниях.

Тебе на сей случай глаголет Всеведущий: Вем твоя дела, яко имя имаши яко жив, а мертв еси (Апок.3:1).

Христиане, чада Божии! Имена, которыми теперь взываю к вам, суть общие для всех нас небесные имена, под которыми с нашими особенными именами должно явиться нам на небесах. Подвизайтесь жить по духу Христову, действовать по образу Христову, представлять себя непрестанно Богу и Церкви Его чадами послушания, Святыми во всем житии по звавшему вы Святому; поощряйте себя к таковым подвигам близкими примерами предшествовавших нам, первородных на небесех написанных, и потом дерзайте верить и радоваться, яко имена и ваша собственно написана суть на небесех. Аминь.

Слово в день тезоименитства благоверного Государя, наследника престола, цесаревича Великого князя Александра Николаевича, 1832 г.[120]

Бога бойтеся, царя чтите (1Пет.2:17)

В собрании боящихся Бога и чтущих Царя не трудно возвещать сие учение. Прежде нежели предложено, уже оно принято, прежде нежели проповедано, исполняется. Ибо что привело вас в сей Дом Божий, как не благочестие или страх Божий? Что собрало вас именно ныне и собирает в подобные нынешнему дни славы, радости и надежды Царевы, если не благоговейное почтение к величеству Помазанника Божия, соединенное с любовию к нему и к исполненному надежд - наследнику его величия и добродетелей и с желанием сохранить надолго сии дары Божии?

Итак, нужно ли повторять: Бога бойтеся, царя чтите? Радуюсь, если не нужно, надеюсь, что не будет сие излишне. Может быть, не каждый из нас размышлял, что значит, что две заповеди: Бога бойтеся, царя чтите - в учении Святого Апостола Петра поставлены рядом, в непосредственном одна с другою сближении. А в сем размышлении, может быть, найдется нечто достойное внимания.

Подобное сближение мысли о Боге с мыслию о царе встречаем и у самого Иисуса Христа, когда Он говорит: Воздадите кесарева кесареви, и Божия Богови (Мф.22:21). Но здесь сочетание мыслей произведено не просто изволением говорящего, а сложностию вопроса, на который Он ответствует. Достойно ли есть дати кинсон кесареви, или ни? [Мф.22:17] - вопрошали Господа ученики фарисеев и приверженцы Ирода, ожидая, что если ответ будет: должно, то фарисеи могут обвинить Иисуса пред народом в недостатке ревности по Законе Божием, в котором написано: Пол дидрахмы дань Господу (Исх.30:13), а не земному царю; если же ответ будет: не должно, в таком случае Иродиане обвинят Иисуса пред Римским правительством в речах возмутительных против кесаря. Чтобы рассечь сию обоюдную сеть, потребен был обоюду острый ответ: отдайте кесарево кесарю - заплатите дань кесарю монетою, которая носит на себе его изображение и надпись - знак его власти и его ручательства за безопасность собственности; отдайте Божие Богу - отдайте в дань храму Божию полдидрахмы, по предписанию Закона Божия. Есть обязанности не только к Богу, но и к Царю, одни другим не противоречат, и те и другие вместе исполнять можно и должно.

Изречения Святого Апостола Петра в его послании не управляются какою-либо приметною, внешнею, случайною причиною. Его мысли свободно следуют созерцанию истины, и его слова его же мыслям. Вслед за мыслию о Боге само собою родится у него мысль о царе, и обязанность к царю становится рядом с обязанностью к Богу. Что же особенно примечательное можем мы открыть в сем сочетании мыслей Апостола?

Прежде ответа на сей вопрос надобно вспомнить, что написанное в первом веке Христианства теперь предлагается людям девятнадцатого века, что, впрочем, дух Евангелия, как Дух Божий, объемлет все времена и что посему он изрекает в первом веке то и таким образом, что и каким образом нужно и удовлетворительно и для девятнадцатого, равно как для всех прочих веков.

Несчастное свойство мудрования, более в нынешние времена, нежели прежде, господствующее в умах, есть недоверчивость к истине во всяком роде познаний. О всем, что прежде было признаваемо твердым основанием прочих познаний, теперь спрашивают, точно ли это есть основание, и, под предлогом испытания и удостоверения, разными образами подкапываются под оное, не догадываясь, что сия работа есть только разрушительная, а не созидательная. На чем основано правило: Бога бойтеся? На чем основано правило: Царя чтите? Не потому ли священник проповедует почтение к Царю, что надеется от него покровительства своему служению? Не потому ли Царь покровительствует Олтарю, что надеется иметь его подпорою престола? Не взаимная ли только польза соединяет Олтарь с престолом?