Се едино из человеческих свойств Иисуса Христа, хотя, впрочем, оно есть и едино из Божественных Его свойств, указуемое ныне нам для подражания: Се, Человек! Сие да мудрствуется и в нас [Ин.19:5; Флп.2:5].

Христиане! Быв ныне призваны Церковью воззреть и мысленным и вместе чувственным оком на образ Иисуса Христа, в жизни и смерти преданного Богу Отцу своему любовью и послушанием, воспомянем, что, когда и сам Он в сем образе предстал Иудеям, ожесточенные чада гнева не пленились добротою красного паче сынов человеческих, но удаляли от себя образ Его и желали потребить Его. Да внемлем прилежно и нашему в безобразии первого Адама рожденному сердцу, каким гласом отзывается оно к образу второго Адама, в который мы должны преобразиться. Но говорит ли оно, что в сем образе есть слишком печальные и страшные черты, что оно желало бы носить токмо приятные и радостные, а распятие воли предоставить Распятому за нас плотию, что из детской преданности Богу должно исключить Богом утвержденные права разума и свободы? Ведайте, что сии или подобные сим чувствования и желания суть хотя тихие и отдаленные отголоски оного вопля Иерусалимского против Иисуса: Возми, возми, распни Его (Ин.19:15), между подражателями и врагами распятого Иисуса нет среднего состояния. Иже несть со Мною, - говорит Он, - на Мя есть (Мф. 12:30). Должно взять один из двух жребиев непременно: или жребий Распятого, или жребий распинателей. Сам Распятый нашего ради спасения благодатью своею да дарует всем нам верою разумети Его, и силу воскресения Его и сообщение страстей Его подражанием, сообразуяся смерти Его (Флп.3:10) во умерщвлении воли своей и самопредании в волю Божию, да тако и мы достигнем в воскресение мертвых [Флп.3:11]. Аминь.

Слово в день Благовещения Пресвятыя Богородицы, 1822 г. [26]

Рече же Мариам: се, Раба Господня: буди мне по глаголу твоему (Лк.1:38)

Не великие по видимому слова, но великое дело в них заключается.

И все мы нередко называем себя рабами, даже рабами человеков, правда не всегда с готовностью на самом деле быть тем, чем себя называем, но иногда и самым делом, даже без нужды и обязанности, раболепствуем человекам. Трудно ли по-видимому назвать себя рабом или рабынею Господа, Которому мы все, по необходимости рабы, желаем ли или не желаем быть и называться таковыми? Глаголом Его все сотворено вначале и доныне; когда ни посылает Он глагол Свой на землю, глагол сей не может возвратиться к Нему тощ. Посему не трудно, кажется, и то, чтобы на посланный от Него глагол ответствовать изъявлением согласия - да будет по глаголу Его, так как сие уже должно быть непременно.

Рассуждая таким образом, без внимания оставили бы многие, а, может быть, некоторые и оставляют без внимания слова Мариами, но дело, которое открывается вслед за ее словами, должно пробудить все внимание каждого мыслящего. Во дни творения мира, когда Бог изрекал Свое живое и мощное: Да будет, слово творца производило в мир твари. Но в сей беспримерный в бытии мира день, когда Божественная Мариам изрекла свое кроткое и послушное буди, - едва дерзаю выговорить, что тогда соделалось, - слово твари низводит в мир Творца. И здесь Бог изрекает Свое слово: Зачнеши во чреве и родиши Сына (Лк.1:31); Сей будет велий (Лк.1:32); воцарится в дому Иаковли во веки (Лк.1:33). Но, что опять дивно и непостижимо, самое Слово Божие медлит действовать, удерживаясь словом Марии, како будет сие? (Лк.1:34) Потребно было Ее смиренное буди, чтобы воздействовало Божие величественное: Да будет. Что же за сокровенная сила заключается в сих простых словах: Се, Раба Господня: буди Мне по глаголу Твоему - и производит столь необычайное действие? Сия чудная сила есть чистейшая и совершенная преданность Мариам Богу - волею, мыслью, душой, всем существом, всякою способностью, всяким действием, всякою надеждой и ожиданием.

Христиане! О, если бы каждый из нас хотя помалу приобщился сей Богодейственной силы молитвами Преблагословенной Девы! Се раби Господни и раби Твои, Мати Господня! Буди нам по образу Твоему!

Да будет, братия, пример Пресвятыя Девы наставником нашим в истинной Богу преданности.

Преданность Богу есть такое расположение духа, по которому человек всего себя - все, что ему принадлежит, все, что с ним случиться может, - предоставляет воле и провидению Божию, так что сам остается только стражем своей души и тела как стяжания Божия. К сему расположению приготовляет человека внимательное наблюдение над собственными усилиями сделать себя совершенным и благополучным. Желает он сделаться мудрым, образует свои способности, напрягает силы ума, подкрепляет себя силами других, избранных умов, составляет себе образ ведения, что же? Между тем как он старается уяснять для себя в сем образе одну черту, другая в нем затмевается, пресекается, исчезает. По той мере, как расширяет круг своих познаний, за чертой знаемого еще обширнее открывается область недоведомого, истина, давно признанная за достоверную, приводится в сомнение вновь открытой истиной. Конец самодеятельных изысканий, по признанию беспристрастнейшего из древних мудрецов, есть открытие того, что человек сам собою ничего не знает.

По таковым опытам, что могут обещать и усилия сделать себя благополучным? Где недостает истинного блага, там истинное благо получить, конечно, невозможно. Правильное следствие сих опытов, тщательно и беспристрастно наблюдаемых, должно быть то, что человек потеряет надежду на самого себя и, если не хочет погибнуть, поелику вне действительного благополучия и вне надежды ничего нельзя найти, кроме погибели, как бы по необходимости вознесет желание и надежду свою к Богу и, еще не предвидя и не предчувствуя, каким образом она может совершиться, предаст себя Ему как расстроенную собственность, которой владетель располагать не умеет.

Начав предаваться Богу, человек встречает другие опыты, совсем противоположные тем, которые имел он, управляя сам собою. Прежде собственные усилия познать истину едва производили в нем слабый кратковременный свет, оставлявший по себе сугубую тьму, - теперь из самой тьмы, в которой он повергается пред Отцом светов, рождается для него внезапный свет, а если остается он иногда и во тьме, то и в ней познает непостижимую близость Того, Который есть Свет превыше света. Прежде усилия делать добро или совсем подавляемы были в нем злыми склонностями, или производили несовершенное действие - теперь, когда он положил сердце свое в силу Божию, в самой немощи его начинает совершаться сила Божия, разрушающая зло и созидающая благо.