Так, он внушает священнику говорить пришедшему на исповедь: «Богу, чадо, ты исповедуешься, ничего не утаивай, не стыдись, и ничего не бойся, – потому что трое только здесь нас: Бог, пред которым ты согрешил, который все твои грехи, так, как они делались, совершенно знает, – поскольку Бог везде есть, на всяком месте, – и где ты что делал, или говорил, или думал худое и доброе, – Он тут был и все то совершенно знает, – и теперь с нами, – и вот только одного твоего покаяния и самовольного исповедания ожидает; – второе лицо – ты; а ты сам знаешь свои грехи; не стыдись же высказать их все, когда делать их не стыдился; третий – я, тебе подобострастный, такой же человек, как и ты, поэтому, и меня нечего стыдиться». Затем Святитель внушает священнику расположить исповедующегося к прощению обид и сердечному примирению с ближними, «без чего исповедь не будет иметь силы и не может низвести на кающегося прощение от Бога».

Если же священник не усмотрит в кающемся сожаления и сердечного сокрушения о грехах своих, – в таком случае, – по наставлению свт. Тихона, он должен, с собственным сердечным участием, раскрыть грешнику, что грех есть самая черная неблагодарность к Богу, такому благому, такому милостивому и великому благодетелю, – и за тем произнести следующие умилительные речи: «Рассуди, каково Богу видеть такую нашу неблагодарность, – Богу, благодетелю и отцу нашему, так нас возлюбившему, так нас жалующему и милующему! Ах, что это мы делаем! что мы так бесчувственны! Не жалко ли родителям нашим – отцу и матери, когда мы их приказу не слушаемся и им противимся? Не жалко ли благодетелю нашему, когда мы ему воздаем, вместо любви, ненавистью, вместо добра, злом? Не паче ли Богу жалостно, Богу нас питающему, одевающему, сохраняющему от всякого зла и прочими благодеяниями исполняющему, – когда, вместо любви, воздаем Ему ненавистью, и такие являем неблагодарствия? Ах, лучше бы нам тогда солнце не сияло, лучше бы света сего не видеть, лучше бы родителей и друзей лишиться, лучше бы стократ умереть, лучше бы на свете не жить». После исповеди, по внушению Святителя, пресвитер должен сделать увещание покаявшемуся грешнику, чтобы он берегся греха, напомнив ему, что за грех, в котором человек не показывает исправления, Бог наводит всякую казнь, никого не щадит, как не пощадил, например, согрешивших ангелов, но низринул их с неба. Столь же прекрасные и полезные внушения влагает он в уста пресвитера и в том случае, когда этому последнему приходится исповедовать умирающего. После указания библейских примеров милосердия Божия, явленного к кающимся грешникам, Святитель продолжает: «Да и сам Бог говорит неложными устами: не хочу смерти грешника (Иез 31:11). Вот чадо, как милосерд Бог к кающимся грешникам. Поскольку Он Создатель наш, а мы создание Его, – Он Бог наш, а мы люди Его, – Он Господь наш, а мы рабы Его. – Он отец наш, и мы сыны Его, недостойные, – поэтому всячески умилостивится над ними, когда к Нему со слезами и сожалением обращаемся. Он и твое сокрушенное исповедание милостью своей приемлет, и благодатью своей грехи твои отпускает, ради смерти возлюбленного Сына своего Господа нашего Иисуса Христа. Потому будь надежен в спасении своем, мужайся и противных сему никаких дум в голову не приемли».

В таком же роде святитель Тихон составил образец увещания подсудимых, в руководство священникам – увещателям. В нем он напоминает страшный и праведный суд Божий, милосердие Господа к грешникам, по которому Он оставляет им время для покаяния здесь на земле, – и за тем внушает увещателю говорить преступнику, что этим временем пока и нужно воспользоваться, – что, по благому устроению Божию, они – преступники пойманы и приведены на суд человеческий, для заглаживания своих грехов раскаянием и понесением справедливого наказания. «Что ныне объявите, – пишет Святитель, – со всякой истиной и в том покаетесь, то уже будет заглажено милосердием Божиим и не явится на суде оном. Лучше здесь пред немногими стыд претерпеть, нежели там пред всем миром. Лучше здесь временно наказанным быть и за то Бога благодарить, нежели там вечно терпеть наказание. Лучше здесь временно в ссылке быть, нежели там вечно во аде сидеть. Лучше здесь временно узы претерпеть, нежели там вечно. Лучше здесь временно всякое страдание терпеть, нежели там вечно: ибо временное все минует, – но вечное никогда. Претерпите же временное, да избежите вечного наказания».

Чтобы побудить священнослужителей к исполнению их существенной пастырской обязанности – проповедованию слова Божия и приучить их к чтению душеполезных книг, святитель Тихон предписал, чтобы, по заамвонной молитве, на литургии, всякий воскресный и праздничный день, читать или Толковое Евангелие, в тот день прилучившееся, или из какой-либо другой книги, принятой в св. Церкви, или хотя выбрав полезное слово из Пролога, «а в иные воскресные дни и прочитывать напечатанное в Следованной Псалтыри, на листе 386, весьма душеполезное и поощрительное спящей и не радеющей о своем спасении душе, – слово св. Кирилла, архиепископа иерусалимского об исходе души и о втором пришествии (пока промыслятся на то книги), чего ради и принуждать священникам приходских людей, чтобы они приходили в те праздники и воскресные дни необходимо.

В течение всего своего управления воронежской паствой, святитель Тихон строго наблюдал за исполнением этого предписания, наказывая ослушников значительным денежным штрафом, а в случае вторичного ослушания, даже лишением места и запрещением священнослужения. С целью же познакомить священников с катехизическим проповедованием истин веры Христовой, свт. Тихон установил, в кафедральном соборе, по воскресным дням, проповедование слова Божия, – вызвав собственно для этой цели из московской славяно-греко-латинской академии воспитанника Ивана Васильева Турбина, которого и посвятил в диакона. По предписанию Святителя, в воскресные дни, за час до обедни, ударяли десять раз в колокол. Полчаса времени назначалось для сбора слушателей, – и полчаса для проповеди. При начале благовеста к литургии, проповедь должна быть окончена. К слушанию этих поучений должны были собираться и священно- и церковно-служители, исключались только служившие раннюю обедню, или живущие по отдаленности. К исполнению этой обязанности священно- и церковно-служители обязывались собственноручной подпиской, о небрегущих же об этом приказано было доносить ему. Так было в Воронеже, для уездных же городов, в которых нельзя было найти людей способных быть катехизаторами, разослана была особая книжка для чтения в церквах. К слушанию этого чтения, как и в г. Воронеже, обязаны были являться все священно- и церковно-служители, которые, в свою очередь, должны были убеждать к тому и своих прихожан.

Но как пастырь церкви должен действовать на пасомых сколько своим словом, столько же, или даже более, своей жизнью, своим примером, – то святитель Тихон, стараясь, по возможности, о просвещении духовенства, в тоже время, заботился об исправлении и нравственных его недостатков. С этой целью он написал для духовенства и разослал по всей епархии особое наставление, в виде окружного послания, в котором разъясняет высокие обязанности священника, как он должен приготовляться к совершению таинств, какие мысли и чувства должны наполнять его душу во время совершения их, – братски увещевает духовенство к трезвенному и благочестному поведению и неусыпной заботливости о назидании народа, всячески внушает избегать пьянства, сквернословия и даже празднословия, – худых обычаев (каков, например, обычай в пьянстве и непотребных играх проводить св. дни масленицы), – хранить братолюбие, прощать друг другу обиды и читать слово Божие.

Все это наставление отличается простотой и ясностью, – проникнуто духом искренно отеческой попечительности и братской любви: он не грозит, но советует, просит, умоляет. Так, показывая, какой соблазн подает нетрезвый и бесчинствующий священник, по званию своему обязанный быть светом миру, солью земли, богомольцем и предстателем пред Богом за людей, – Святитель пишет: «Почему пастырски советую, братски увещеваю: всячески берегитесь от пьянства, да удобнее возможете избежать греха и не подать претыкания ближнему»... Увещевая их по христиански проводить св. праздники, Святитель продолжает: «Я, когда предлагаю вам не в пьянстве праздновать св. дни, не то разумею, чтобы всячески воздерживаться от пития. Можно во славу Божию испить вина или чего другого, – для того, чтобы в такие дни, при душевном веселии, было и телесное утешение, чтобы человек и духом и телом радовался и, радуясь, сердцем и устами Бога благодетеля благодарил. И посему я здесь отвергаю не употребление вина, а излишнее употребление, т.е. пьянство, от которого происходят всякие бесчиния; пить не запрещаю, но упиваться, хотя и всегда, а паче в праздники; особливо здесь, о сырной седмице говорю вам, чтобы не так ее проводить, как она обыкновенно проводится... Прошу и молю любовь вашу душепагубный тот обычай отложить и не смотреть на то, что было, но о том рассуждать, что должно делать и что св. Церковь, мать наша, приказывает, да и людей Божиих, вам порученных молить и всячески о том же увещевать. Надобно когда-то ответ о всем Богу отдавать». Внушая читать Евангелие, он так выражает сладость такого дела: «Когда читаешь Евангелие, – Христос Бог с тобой говорит. Когда читая молишься к Нему; то ты с ним говоришь. Ах! разглогольствие сладкое! Ах! любезная и всеприятная беседа! Бог с человеком, Царь небесный с перстию тленной, Господь с рабом разглагольствует! Что сего приятнее и что полезнее! Видите, какая польза есть чтения писания священного? Ежели вы его оставите, что будет вам? Се рех вам, – Бог между мной и вами есть посредственник». С той же целью, чтобы внушить духовенству приличное поведение, свт. Тихон, кроме увещаний употреблял иногда и слово приказания. Так, одним указом он подтвердил, чтобы духовные лица в питейные дома не только для питья, но и ни для чего не ходили, а кто нарушает это, тех штрафовать, – священника, в первый раз, двумя рублями, диакона рублем, причетника полтиной, – во второй раз, – вдвое, в третий, – втрое, а в четвертый, – доносить архиерею».

Употребляя все средства к исправлению своего духовенства, святитель Тихон заботился и следил за точным исполнением своих предписаний. Отчасти с этой целью, отчасти и для скорейшего решения дел, – он назначил во всех духовных правлениях, по уездам, по другому присутствующему, а выбор его предоставил городским и уездным священнослужителям, с общего согласия. Требуя, чтобы не только духовенство, но и монастырские и городские власти исполняли предписания духовного правления, вместе с тем, он наблюдал, чтобы духовные управители тщательно и честно исполняли свои обязанности, немедленно удаляя нерадивых от их должностей.

Искренно заботясь об исправлении духовенства и следя за их поведением, Святитель строго наказывал нерадивых и ослушников. Так, у одного, священника, за небрежное хранение св. Таин и нечистоту в алтаре, велел отобрать составленную грамоту, другого, за подобную вину отослал на год в монастырь, третьего, за то, что не в дальнем расстоянии ходил к больному со св. дарами не в потире, а в ветхой дароносице, которую держал у себя дома, послал на полгода в монастырь.

Впрочем, в судебных резолюциях свт. Тихона, виден не столько судья, который применяет к известному преступлению наказание, чтобы удовлетворить нарушенной правде закона, – сколько пастырь Церкви, который наказанием хочет пробудить в виновных сознание вины и желание исправления. Поэтому, подвергая наказанию виновных, он почти везде указывает на важность звания священника, на страшный суд Божий, который грозит преступникам и нарушителя закона. С другой стороны, в тоже время, показывает свое участие и снисхождение к виновным. Так, одного священника консистория приговорила за ссору с другим священником перевести на другое место, но свт. Тихон написал: «Хотя бы и следовал священника перевести, однако ж оставляется на прежнем месте, чтобы дом в перенесении не разорился, – а ему, за вину свою, класть в соборе седмицу по сто поклонов на день, чтобы детей учил страху Божью и послушанию, а не противному, – за что имеет отдать ответ Богу, а потом с подпиской отпустить, чтобы крайне берегся от ссоры, в которой и к алтарю не должно приступать, по слову Христову. А когда впредь ссора познана будет, то и запрещению имеет подпасть и монастырских трудов не убежит. Как такие священники Отца небесного будут призывать и молиться: прости нам, как и мы прощаем, а сами в сердце злобу на брата имеют, да как и о других молиться будут, когда молитва их, так как от злобного сердца, мерзка пред Богом? А всякий священник есть посредственник между Богом и людьми, ибо он людские молитвы к Богу представляет и о них ходатайствует. Все сие ему объявить, чтобы знал, какое то есть священное звание и, видя свою неисправность, умилился и исправился. А в ссоре крайне не приступал бы к литургисанию, ибо грех ко греху приложить».

Отрешая священников, даже за тяжкие вины, Святитель, в облегчение положения семейства, охотно предоставлял места их сыновьям. Один священник, бывший под судом, ходатайствовал о разрешении ему священнослужения, по причине бедности семейства. Свт. Тихон предоставил ему средства для содержания, но не разрешил его на священнодействие. «Разрешен не будет, писал он в своей резолюции, пока из Синода указ не получится. Ибо его дело не одно сие, да еще вымышленное на свою беду и других, что не токмо попу, но мужику простому весьма грешно. Пусть учится и познает, что есть священство. А оно есть не хлеб искать точию и кормиться, но пасти Христово стадо, а не соблазнять и других в грех приводить».

Заботясь о доброй жизни и нравственности духовенства и будучи строг в наказаниях, Святитель, в тоже время, старался возвысить его, как в собственных, так и в глазах всех мирских людей. Он наблюдал, чтобы консистория не была пристрастна в своих действиях и приговорах и чтобы не тянула дел. Потому однажды, за неправое решение, он положил тяжелый денежный штраф на члена консистории и на секретаря, и только ради св. дней пасхи простил их. Узнав, что консисторские чиновники грубо обращаются с духовенством при допросах, он сдал такое предложение: «не безызвестно нам стало, что некоторые духовные нашей консистории канцеляристы, при допросах, священников всякими неподобными словами ругают, что является крайне духовному чину бесчестно и им священникам обидно. Того ради приказываем означенных священников канцеляристам спрашивать при допросах без наималейшего ругательства и укоризны, с надлежащим, в силу указов, увещанием. Аесли впредь кто в ругании священников явится, то учинено будет с ним, как с ругателем духовного чина, в силу св. правил, не упустительно». Он запретил также чинить на теле священников какое бы ни было телесное наказание, что тогда было в обычае. Он уничтожил поставку подвод для проезда духовных управителей и посланных ими, а вместо этого установил собирать деньги на этот предмет, но когда и в этом случае консистория стала злоупотреблять, Святитель предписал все наемные подводы уничтожить, а указы и прочие письменные сообщения из консистории в надлежащее место отправлять через указанные почты, а если окажется нужным отправить куда-нибудь с нарочным необходимо нужнейшие указы, подтвердительные или о производстве следствий, «то оные посылать, по силе указов, с платежом прогонных денег, а без таковых денег оным нарочно с указами отправленным, паче же проезжающим для своих нужд, священно-церковно-служительских подвод, хотя бы кто и подорожную из консистории давал, по содержанию указов не давать».

Вмешательства светских лиц в духовные дела Святитель не любил. Одного священника консистория оправдала, между прочим, добрым отзывом гг. штаб- и обер-офицеров и прочих разного звания людей. Архипастырь в резолюции по этому случаю пишет: «светским людям духовных дел правление знать не по чему; потому и аттестат об нем данный не бессумнителен». Другой священник в нарушении предписания оправдывался тем, что он сделал это для губернаторского помощника, – Святитель усилил ему наказание. В случае притеснения священников со стороны помещиков, он переводил их на другие места, а церкви приписывал к соседнему селу. В случае грубости со стороны крестьян, запрещал священникам ходить к ним в дом с требами, пока не смирятся, и только дозволял детей крестить и причащать, «яко незлобивых и неповинных».

Не видно из консисторских дел, чтобы в его епархии возникали дела по жалобам на лихоимство священников. Только раз дошло до сведения Святителя, что один протоиерей взял много денег за освящение церкви. Святитель по этому случаю предписал: «Деньги отдать в церковь, протоирея на два месяца в монастырь, – а впредь поступать так: на подводу по копейке на версту брать, да за труды рубль из миру, а если где будут доброхоты, – более не возбраняется, только бы не из церковных денег».