Чтобы приготовить народ к мысли о прекращении неблагочинного празднования масленицы, святитель Тихон заранее, вскоре после своего вступления на епархию, стал внушать народу о неприличии этого празднования. Сперва он увещевал священников и вообще все духовенство, чтобы они сами, подавая собой добрый пример для народа, проводили дни сырной седмицы, как того требует устав св. Церкви, – и всячески и везде старались склонять к тому своих прихожан. Тоже самое старался он внушать и в своих устных беседах с жителями Воронежа, как только представлялся тому удобный случай. В 1765 г. он решился окончательно уничтожить этот обычай, остановить нехристианское празднование дней, установленных совсем не для торжества и необузданной веселости. Святитель решился сказать слово против масляницы в соборном храме, к народу, вероятно, уже довольно подготовленному к тому и стараниями священником и его устными беседами. Слово с пастырской простотой соединяло и глубокую скорбь проповедника и благочестивую ревность о духовном благе народа.

«Послушайте, да со вниманием послушайте, – взывал он к народу. – Сами вы, слушатели, хорошо знаете и бесспорно признаете, что масленицу все ожидают, как какого-нибудь великого праздника. Почему к празднованию ее приготовляются заранее, варят пиво, мед, закупают вино. В самое же празднование, люди обоего пола одеваются в лучшее платье. Жены, сверх того, украшают, или, лучше сказать, портят лица свои различными красками на прельщение юных, и, таким образом, из естественной доброты делают притворную личину. Приготовляют, какое кто может, хорошее кушанье, пироги, конфеты и разные закуски, которыми украшают столы. Так приготовившись, друг друга зовут в гости, друг друга посещают... Собралась компания, следует испразднение бутылок; стаканы и бокалы никогда не изсыхают; бывает при этом поздравление, а за поздравлениями следует бесчувствие. Но не держится зло между стенами, не скрывается в одних домах, но выходит на публику, является на улицах, на стогнах, по дорогам; и бывает от того зло сугубее, зло от соблазнов. Тогда непрестанное ристание на конях; тогда одни за другими следуют, как привязанные, протягивается по дороге длинный обоз, как бы веревка соблазнов. К этим забавам присоединяются и другие не меньшие; тут разносятся кличи и песни; в другом месте идут кулачные бои, а кое-где драки, брани, сквернословия. А что бывает в ночи, что делается в тайных сокровенных местах, – о том и не говорю, ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить (Еф 5:12). Вот как, слушатели, празднуется масленица! Стыд покрывает лице мое, когда я вывожу наружу это празднование и когда при этом подумаю, что так празднующие – христиане, отрожденные водою и Духом, чающие воскресения мертвых и жизни будущего века. Болезнь и жалость сокрушают мое сердце от того, что сим празднованием порочится святая и благочестивая вера. Страх и трепет приводит в содрогание члены, когда пред умные взоры мои представляю праведный и страшный суд Божий».

Затем, указав истинную цель установления сырной седмицы и церковные воспоминания, которые предшествуют и сопутствуют масленице, Святитель от лица св. Церкви, с болезнью сердца, восклицает: «ах жалко, ах стыд нам! Сыны родих, – простирает церковь Божий и жалобный глас, сыны родих и возвысил, тииже отвергошася мене. Сыновей родила купелию пакибытия, напоила млеком Божиего слова, воспитала таинствами веры, одела одеждой нетленния, утвердила надеждой вечного живота. Слыши небо и внуши земля: сыны родих и вознесох тии же отвергошася мене! А как отверглись сыны сии от матери своей, – послушайте. Она приказывает в те дни более благоговеть, а те более бесчинствуют. Она приказывает воздерживаться, а те более предаются страстям. Она определяет пост, а те более объедаются и пьянствуют. Она приказывает очищать телеса и души, а те более оскверняют. Она приказывает отлагать страсти, а те более прилагают. Она предлагает покаяние, а те более свирепеют, – велит сетовать за содеянные грехи, а те прибавляют. Она повелевает плакать, а те более утешаются. Она велит более умилостивлять Бога, а те более прогневляют. Ах справедливая жалоба, жаления и плача достойный глас! Сыны родих и вознесох, тии же отвергошася мене. Слыши небо и внуши земле! Сыны матери своей отверглись. Христиане церкви Христовой не слушают, христиане, отвергшиеся сатаны и всех дел его, опять к делам его обращаются. Жалостное дело, слушатели, да и страшное»!

Это слово имело желаемый успех. Пока пастырь этот правил воронежской паствой, не видно было бесчинств в сырную седмицу, какие бывали прежде. Празднование масленицы было оставлено, но, к сожалению, не навсегда. Оно возобновилось опять после того, как не стало святителя Тихона в Воронеже. Во время его пребывания на покое, бесчинные увеселения опять начались, из подражания другим городам. Услышав об этом, Святитель сказал: «горестно слышать, как изменяется народ; надобно молить Господа, чтобы он просветил и наставил его на путь истины». [28]

Но благочестивая ревность свт. Тихона в искоренении языческого празднества – ярила увенчалась полным и решительным успехом.

Праздник ярило, вероятно, какой-нибудь остаток языческой старины, был чисто народным и местным праздником, вроде так называемых, народных гуляний. Он обыкновенно начинался в среду или пятницу после Троицы, и, продолжаясь неделю, оканчивался в понедельник или вторник Петрова поста. К этому времени народ приготовлялся заранее. Обыкновенным местом этого гульбища была площадь в Воронеже, за старыми московскими воротами, куда сходились и съезжались городские и окрестные жители. Здесь, по обычаю, строились торговые шалаши, палатки и балаганы, и устраивалось подобие ярмарки. Гулянье, как видно, начиналось тем, что избирали одного молодого человека, украшали его цветами, лентами, увешивали колокольчиками, на голову надевали бумажный колпак, раскрашенный и убранный лентами, лицо намазывали румянами, в руки давали колокольчики. В таком виде, в сопровождении толпы народа, он ходил по площади, и назывался ярилом. Затем везде начинались игры, пляски, пьянство, кулачные бои, которые не редко оканчивались или увечьем, или смертоубийствами.

В 1765 году, это нехристианское празднество началось с 25 мая. Узнав о начале его от каких-то благочестивых граждан, которые, вероятно, и со своей стороны выражали недовольство на такое празднование, св. архипастырь воронежский решился остановить и прекратить этот языческий обычай, единственно силой слова и своей архипастырской власти. 30 мая он приехал на саму площадь, и здесь, пораженный крайним неприличием зрелища, начал говорить свое обличительное и трогательное слово. Можно представить, какое изумление и смятение произошло в народе, когда разнесся слух по всей площади, что приехал их благочестивый пастырь, – все собрание пришло в смущение: одни старались скрыться от Святителя, другие же обступили его. Свт. Тихон обличал, умолял, советовал, и угрозой отлучения от Церкви повелевал прекратить это столь несвойственное христианам гульбище, и так успел в своем увещании, что народ при нем же стал разрушать балаганы, палатки и шалаши. Святитель возвратился домой. [29]

На другой день (31 мая), он созвал к себе, в загородный Троицкий дом, всех городских священников и почетнейших граждан, и снова начал к ним увещания и обличения, доказывал безобразие и бесчиние этого праздника, умолял оставить его навсегда и взял с них обещание в том. Для окончательного же увещания и всех вообще жителей Воронежа, свт. Тихон в следующий воскресный день, в Благовещенском соборе назначил всеобщее собрание. К этому времени он приготовил проповедь и произнес ее в соборе. Изобразив бесчиние гульбища, как он сам его видел, и показав его несоответствие призванию и служению христианина, Святитель, с истинно отеческой скорбью, умолял всех истребить это зло.

«В этой горести и болезни сердца, –говорил он, – обращаю я мое слово ко всем живущим в городе сем и с плачем молю: истребите зло сие от среды вас. Священникы, пастыри словесных овец Христовых, стражи дома Господня, ангелы, возвещающие волю Отца небесного! По своей должности, настойте, умолите, запретите, пощадите души, порученные вам от Пастыреначальника Иисуса Христа, кровью Его искупленные... Господа начальствующие, которым от благочестивейшей Монархини поручен меч на устрашение злодеев и нечествующих! Устрашайте мечом сим и пресекайте бесчиния и соблазны людей противящихся слову истины. Честные отцы и матери, всячески удерживайте от того детей своих. Господа! Останавливайте дерзость рабов своих. Граждане, украшенные сединой и непорочной жизнью своей, советуйте благообразным советом. И вообще всех молю, постарайтесь все единодушно не допускать впредь подобные нечестия и нехристианские игрища».

Опровергнув извинение, указываемое в давности обычая, архипастырь продолжает: «сим праздником хулится имя Христово и порочится вера наша, ибо противники наши, видя такое неистовство, справедливо поносят и говорят: «вот-де какие у них праздники! Знать такая и вера, такое и благочестие»! Сим праздником бесславится и город сей, ибо жители прочих российских городов, смотря на таковые праздники справедливо говорят: «что-де в Воронеже какой-то праздник, какого нигде нет, и оный называют своим именем ярило. Ах! что это за праздник у них!? Знать какому-нибудь из древних идолов празднуют они, а думается стыдно бы, паче же ужасно, христианам праздновать идолу». От сего беззаконного торжества претерпевает укоризну и пастырь ваш: чего-де скажут, он смотрит там! Ведь он на то и поставлен, чтобы такие нечестия отсекать. Должно быть он не знает своего звания, или позабыл, или не радит о том». Да и справедливо будут говорить это! Ах беззаконный праздник! О нечестивое сонмище! О студное имя, гнусное и мерзкое имя ярило! Слуха целомудренного недостойное имя ярило! Итак разрушьте, молю вас и прошу, сонмище его, предайте забвению праздники сии, а празднуйте единому Триипостасному Богу, Отцу и Сыну и Св. Духу, в Егоже крестились. А за то, что благость Его доселе прогневляли сими беззаконными праздниками, покайтесь, жалейте, и прибегайте к благоутробию Его с сокрушением сердца и со слезами. Он, как Отец многомилостивый, примет вас кающихся и грехи ваши вам оставит и помилует по великой своей милости. Аминь».

Это слово, одушевленное такой пастырской ревностью и такой умилительной простотой, произвело глубокое впечатление на слушателей. Все присутствующие в церкви слушатели беспрестанно рыдали и частыми стонами и вздохами по временам заглушали речь проповедника. Все раскаялись от чистого сердца и искренно решились оставить бесчинный праздник. И как это слово, в то же время было прочитано по всем городским церквам, в которых оно имело такое же действие, – то раскаяние было всеобщее. Многие, и после приходя к Святителю, в раскаянии припадали к его стопам, просили у него прощения и приносили раскаяние даже в том, что такую скорбь причинили его сердцу. Пастырь же, с своей стороны, давал им новые увещания и утешения.

Так исстари существовавший в Воронеже, народный праздник, был уничтожен навсегда одной ревностью архипастыря, – и Святитель прославлял Господа за успех своей ревности.

Не менее святой ревности, показал святитель Тихон и в ограждении своей паствы от раскола. С этой целью он требовал от священников, чтобы они побуждали всех прихожан ежегодно исповедываться и причащаться св. Таин, а о небрегущих об исполнении этой святой обязанности доносили бы ему, под страхом строгого наказания, без утайки. По случаю обнаружения раскола в войске донском, свт. Тихон учредил следственную комиссию, при которой велено быть одному вдовому диакону, Василию Михайлову, как весьма способному в рассуждении и в доказательствах от священного Писания к отвращению раскольнического суеверия, – возвращавшихся к православию, бывших в расколе, православных же, с семействами, велел допущать до св. причастия, после надлежащего их покаяния и исправления. В 1764 году, появилось было, в селе Мечетках, Бобровского уезда, несколько опасных суеверов. Свт. Тихон пориказал их взять, и, не отпуская в дома, отдать их на увещание Ивану Васильевичу Турбину. До обедни они должны были слушать его увещания, а прочее время работать при церкви. На содержание их велено было давать им по две и по три копейки.

В то же время Святитель предохранял свою паству и от других опасностей для ее веры. Так, найдя некоторые погрешности, или догматические неточности в акафистниках, привезенных из Клева ходившими на богомолье, он два экземпляра из них отослал в Синод, а по воронежской епархии, через гражданское начальство, велел сделать публикацию, чтобы эти книги, у кого есть, доставлены были в консисторию. Точно также узнав, что в войске донском, не только простолюдины, но и священно- и церковно-служители имеют у себя волшебные и суеверные тетрадки и письма, – он строго наказал виновных и на будущее время сделал предписание через духовные правления, чтобы духовные не только сами, но и своих прихожан берегли от таких богопротивных и суеверных тетрадок, а в бедствиях и напастях призывали одного всесильного Бога, и возлагали упование на Его благость и всемогущество.