Принимая у себя посетителей, свт. Тихон и сам иногда выезжал из монастыря для посещения своих знакомых и друзей. Так, он ездил в Елецк к своим друзьям, Григорию Феодоровичу Ростовцеву и Косьме Игнатьевичу, которые были купцами города Ельца. Сам Ростовцев был человек воздержанный и набожный, а два сына его, Димитрий и Михаил, проводили безбрачную жизнь. Говоря о семействе Григория Феодоровича, Тихон прибавлял: «Нам, монахам, нужно учиться добродетельной жизни в его доме». К старшему сыну, Димитрию, он имел особенное доверие и бывал рад, когда тот приезжал к нему. С ним он иногда подолгу разговаривал о жизни и обязанностях христианина. Ему же Тихон поручал продавать даренные вещи для раздачи нищим и покупать потребное для своей келейной жизни. Таким же другом для Святителя был и Косьма Игнатьевич. Он также проводил воздержанную жизнь, подвизался в посте и молитве, упражнялся в чтении и уразумении слова Божиего и любил беседовать с людьми духовными, посвятившими себя Богу. Посвятив свою жизнь Господу, он проходил звание старосты и занимался обучением детей грамоте, а вместе с тем благонравию и благочестию. И духовенство, и граждане города его весьма уважали и охотно вверяли ему своих детей для обучения. Не безвозмездно трудился в образовании Косьма, но все получаемое в награду за труды он раздавал нищим. К нему-то приезжал иногда свт. Тихон и так ценил его дружбу и дорожил его мудрой беседой, что иной раз целые ночи проводил с ним в беседах в его бедной келии, бывшей возле церкви, нередко беседовал с ним и у себя в Задонске.

Иногда Святитель выезжал и к знакомым помещикам, которые присылали за ним своих лошадей, и гостил у них. Без сомнения, такие посещения предпринимались Святителем не столько из желания духовной пользы себе, сколько для дел милостыни духовной и телесной.

Это живое общение особенно благотворно было для знакомых ему помещников. В то время, как известно, в богатых и образованных классах нашего общества господствовала чрезмерная роскошь.

Такая роскошь богатых, как обыкновенно бывает, вызывала глупое подражание со стороны небогатых людей, и без сомнения вовлекала их в неумеренные расходы, порождая жизнь не по доходам, выше своего состояния.

Тихон сильно вооружался против разлива этого современного ему зла. «Зло сие, – говорил он, – пред глазами всех... Сколько мы видим перемен в построении домов, в придумывании одежд, в приготовлении блюд (трапез), в убранстве карет и коней. Сколько видим перемен и в прочей суете, красоте и пышности мира сего! Один построил такие и такие хоромы, один начал носить такую-то и такую одежду, один поставил такие-то и такие зеркала в своем доме, один начал ездить в такой-то и такой карете, такой-то и такой стол готовить, в такое-то и такое убранство одевать предстоящих слуг и подобное – видит это и другой – и подражает ему. Видят это все и делают то, что делает один. И таким образом повсюду умножается и везде разливается, час от часу, более и более усиливается роскошь, а с ней умножается всякое зло и поедает души человеческие, как пожар, или как моровая язва... Уже низшие дворяне и чиновники (подлое благородство)

Такая-то гордость и пышность мира сего вошла в христиан и день ото дня возрастает».

Без сомнения, эту безмерную роскошь нельзя было удовлетворять без обиды для ближних. Святитель видел и это, и опять возвышал свой голос против этого зла: «Много вреда делает людям эта роскошь, – говорит он. От кого бедные и беззащитные терпят насилия и обиды, от кого плачут и умываются кровавыми слезами вдовицы и сироты, как не от сильных, упоенных любовью мира сего? Где более нищих, убогих, полунагих и имеющих крайние нужды в пропитании и жизни, как не в крестьянах, которыми владеют миролюбцы – господа? В какой стране больше хищений, воровства, насилий, разбоев, убийств и прочих беззаконных дел, как не в той, в которой властелин упоен гибельной любовью сего мира?.. Упившемуся любовью мира сего чего не приходит на ум? Чего он не замышляет, чтобы утолить жажду, кроющуюся в сердце его? Хочется в богатом и прекрасном доме жить, держать богатый и изобильный стол, самому, жене и детям, ходить в богатом и изобильном одеянии, слуг держать в пристойной одежде, ездить на дорогих конях и в дорогих каретах, иметь увеселительные сады, пруды, галереи и делать прочее сим подобное, – но откуда взять? Где взять суммы на все это? Господину надобно собирать их с крестьян, надобно налагать на них более оброков!.. Судье надобно собирать с прибегающих к суду. Вместо правды делать неправду, нерадеть о Боге и Его законе, не разбирать правого и виноватого, оправдывать нечестивого и осуждать невинного!.. Беззаконному купцу надобно лгать, обманывать, льстить и худую вещь продавать за хорошую, дешевую за дорогую!.. Так и в других званиях роскошь производит много зла и вреда».

Другая, тоже резкая черта того времени – грубая гордость богатых и сильных людей. Они с презрением смотрели на бедные и низшие классы народа, например, крестьян. Только себя считали созданными для счастья и наслаждения жизнью, и потому не хотели видеть в них своих меньших братьев, таких же, как они, людей, имеющих такие же права на наслаждение жизнью, как и они. Отчего сильные люди нередко самым вопиющим образом нарушали и попирали человеческие права своих меньших братий. Сильно вооружался и против этого зла Святитель. «Слышим, – пишет он, – что один другому говорит: я-де не твой брат! Чудно, что человек человеку говорит, и без стыда говорит: я-де не твой брат! Если ты не его брат, то чей же? Он человек, а тебя как назвать – Ангелом или бесом? Скажи, скажи пожалуйста, ибо сам ты говоришь человеку: я не твой брат; я-де высокий, а он низкий; я-де богат, а он беден; я-де благородный, а он низкого происхождения; я-де господин, а он раб; я-де честен, а он бесчестен; я-де добрый человек, а он злой и прочее. О человек! посмотри на Христа, Сына Божия, кто Его благороднее? Кто Его богаче? Кто Его честнее? Кто Его славнее? Кто лучше? Кто Его премудрее? Никто с Ним не может сравниться ни в чем... однако ж Он не стыдится людей братиею Своей нарицать, говоря: Возвещу имя Твое братиям Моим (Евр 2:12; Пс 21:23; Ин 20:14). А ты кто, говорящий человеку: я не твой брат, и не хотящий подобного тебе назвать братом? Высокий ли ты? – но такой же человек, как и низкий. Благородный ли ты? – но такой же человек, как и худородный. Властелин ли ты? – но такой же человек, как и подчиненный твой. Господин ли ты? – но такой же человек, как и раб твой. Богатый ли ты? – но такой же человек, как и нищий. А что называешь себя добрым человеком, а другого злым, так это неизвестно еще, кто лучше: ты или тот, которого ты называешь злым. Не тот добр, кто себя называет добрым, но тот, кто добро творит, и кого Бог, праведный Судия, хвалит. Посмотри в гробы мертвых, и увидишь, что и ты брат всякому человеку».

Чтобы посрамить горделивые предрассудки богатых и сильных людей, Святитель напоминает о любви Спасителя, простирающейся равно на всех людей, и на каждого в отдельности. «За человека Христос Сын Божий дражайшую Свою кровь излиял. Ты ли, о окаянный, ты ли уничижаешь и дешево ставишь того, за которого великая цена заплачена? Сын Божий за него кровь Свою излиял! Ты ли гнушаешься тем, которым Сам Бог утешается? Ты ли разоряешь того, которого Сам Бог созидает? Ты ли оскорбляешь и проливаешь слезы того, которого Сам Бог утешает? Ты ли лишаешь пищи того, которому Христос тело Свое в снедь подает? Ты ли совлекаешь одежду с того, которого Сам Бог одевает бессмертной одеждой, славой и честью венчает? О дерзновение! О неистовство! О безумство! О крайнее ослепление! Как досадно Богу, когда сын Его, сын Божий по благодати, кровью Единородного Сына Его усыновленный, гонится, поругается, лишается, бесчестится, обнажается».

Эти пороки и греховные понятия Святитель старался искоренить в своих друзьях и насадить в христианские них понятия и добродетели. Он восставал против пиршеств, против псовой охоты, против картежных игр, против роскоши в пище, питии и одежде, и располагал к человеколюбивому обращению с крепостными крестьянами, в чем и успевал, как и увидим ниже.

Действуя таким образом лично на своих ближних, свт. Тихон в то же время действовал на многих письменно. Он раздавал знакомым тетради своих сочинений, которые с этой целью переписывал его келейник, кроме того писал [58] письма к своим знакомым и приятелям, в которых одним предлагал наставления в добродетельной жизни, других укреплял в заботливости о спасении своей души, иным раскрывал опасность вообще от греха, и в частности от их греховного положения и увещевал к исправлению, иных врачевал от помыслов уныния и т.п. Эти письма писались иногда по одному внутреннему побуждению, иногда в ответ на какие-нибудь вопросы, какие задавали его друзья, – иногда в дополнение своей беседы, веденной при личном свидании и так далее.

Услышав, что один из его знакомых (винный откупщик) опять поставил сломанные качели около питейного дома, а другой, забыв тяжкое и бедственное время для отечества, проводит дни в пиршествах, которые устраиваются поочередно у него и его друзей, – свт. Тихон не умедлил вразумить их своими кроткими письмами, полными самой нежной христианской любви. «Слышал я, – писал он к откупщику, – что качели, которые уничтожены были, ты опять возобновил. Разве ты не примечаешь, сколько при тех качелях совершается соблазнов и бесчинии от безумных и бесстрашных людей? Берегись, чтобы судом Божиим не причислились тебе, как подавшему повод к тем бесчинствам, все те соблазны и беззакония, которые при оных качелях делаются... Беззаконное дело искать своего прибытка от того, что бывает причиной к преступлению закона Божия, бесчестию Законодавца и погибели человеческой... Да разве тебе нечем кормиться кроме качелей? Думаю, что и кроме того доход имеешь. Ежели же более хочешь собирать, то берегись, чтобы не коснулось и тебя то страшное Божие слово, которое сказано некоему богачу (Лк 12:20). [59] Прочитай эту притчу и рассуждай. Если послушаешь и уничтожишь качели, лучше и своей душе, и другим сделаешь, а если не послушаешь, как хочешь делай. Вера наша учит, что суд Христов будет, на который соберемся все. Апостол Павел написал: Мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него; Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу. Спасайся о Христе, брат и друг». [60] Впрочем, мы не знаем, какой успех имело это письмо.

Увещевая того из своих друзей, который проводил дни в поочередных пиршествах, Святитель писал ему: «То ли ныне время, чтобы так веселиться нам? (хотя и всегда христианам не такое приличествует веселье: Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим 14:17), – то ли, говорю, ныне время так веселиться? То война, то пожары, то язва, то прочие напасти находят нас и смиряют нас. А люди того не чувствуют... Братья наши от пуль, ядер и меча на войне падают, иные во всегдашнем страхе находятся, а мы здесь безумно веселимся! Надобно бы нам помогать им против врагов, а мы вместо того гуляньями, пьянством и прочими грехами изощряем на них (т.е. братии) иноплеменнический меч, и так против себя воюем! О лютое время и лукавые дни! О слепоты развращенных и нераскаянных сердец! В сие ли печальное и лютое время веселиться!? Отечество стонет от бед и напастей, юноши оскудевают, казна истощается на войны. Остаются только старцы, отроки и младенцы, – доходит дело и до нас. Везде матери, отцы, жены, братья и друзья сетуют и плачут о своих падших на брани и в опасности смерти находящихся, но одни эти гуляки веселятся, они не сыны отечества, они с нашими врагами радуются о бедах наших, окружающих нас!.. О роскошь, роскошь! Как ты ослепляешь, обезумляешь и ожесточаешь людские сердца!.. Сколько в таких собраниях и гуляньях соблазнов, грехов и беззаконий бывает, – невозможно исчислить! Сколько лиц, столько законопреступников. Далеко отсюда отходит Бог и Ангелы Его святые. Там место диаволу и ангелам его злым, которые радуются с радующимися и веселятся о их погибели! Сего ради погибель их не дремлет, если вскоре не очувствуются... Так веселился и евангельский богач, но находящийся в муках кричит и возглашает: «Отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем» (Лк 16:24). Так тот, который вином обманывается, тот капли воды просит, но не получает и во веки не получит! Надобно опасаться того и нынешним богачам, которые каждый день веселятся и закон Божий нарушают, а на нищих Лазарей и смотреть не хотят». За сим Тихон увещавает расторгнуть этот союз и сообщить это письмо другим.

Преподавая наставления монашествующим, свт. Тихон почти вовсе не касался мельчайших и сокровеннейших помыслов, борющих монаха, но высказывал простые, первые, общие всем монахам и, так сказать, обыкновенные правила. Так напомнив, что монах два раза давал обет работать Христу своему Господу верой и правдой, он внушал ему представлять себе вездерприсутствие Божие, ибо это рождает страх Божий, – воздавать почтение настоятелю, подражать его житию, если оно свято, – не осуждать, когда недостойно подражания, не выходить из монастыря в народ, не посещать келий братии без крайней нужды, ибо это рождает празднословие и леность. В церкви стоять со благоговением и вниманием ко всему, что читается и поется, и не разговаривать, особенно о земных вещах. Не быть в праздности, но постоянно и в перемежку что-нибудь делать; Богу молиться кратко, но чаще и прилежнее; с осторожностью обращаться с женщинами; чаще напоминать себе час смертный, суд Христов, геенну и царство небесное.