Глава первая

Из Фив в исихастирий17 преподобного Ефрема на Катунаках

Он родился в деревушке Амбелохори недалеко от Фив в 1912 году. Отца его звали Иоанн (Яннис) Папаникита, а мать – Виктория. Кроме него в семье было еще трое детей. Дедушка его, отец Никита, был деревенским священником.

Семья старца была глубоко христианской. С молоком матери он впитывал закваску восхождения и преуспеяния, что и проявилось с самого начала его монашеского пути. Окончив гимназию, Евангел (таково было мирское имя старца) пробовал найти свое место в обществе, но везде терпел неудачи. Как говорил он сам, причиной его ухода из жизни общественной поначалу была не мысль о монашестве, а неудачи и крушения его разнообразных попыток и устремлений. Неудачи не привели его в отчаяние, но заставили серьезно задуматься над своим будущим. Тогда он помыслил о том, что только Бог может направить его стопы.

Обычно для подавляющего большинства людей воля Божия становится явной вовсе не благодаря откровению или извещению. Люди усматривают ее в обычном течении жизни и следуют ей в своих повседневных делах, как и случилось с описываемым нами героем.

В истории греческого народа было много трудностей и страданий. На нем исполняются слова Священного Писания: желающие жить благочестиво будут гонимы (2 Тим. 3, 12). И действительно, по окончании византийского периода своей истории греческий народ переживал пленение, рабство, несчастья и изгнание на чужбину. В первые десятилетия двадцатого века молодые люди прилагали огромные усилия, чтобы обеспечить себе будущее. Многие ради преуспеяния в своей профессии избрали эмиграцию. Таким образом, почти половина прежнего населения Греции в то время оказалась в рассеянии. По окончании гимназии перед подобной проблемой оказался и молодой Евангел. Несколько неудачных попыток определиться в жизни раскрыли перед ним дверь особенного Промысла Божия, научив его тому, что не в воле человека путь его (Иер. 10, 23), но Бог печется о нас (ср.: 1 Пет. 5, 7).

Ради обучения детей семья Иоанна Папаникиты была вынуждена переехать из своей деревушки в Фивы. Их дом посещали монахи и монахини, и для молодого Евангела, хорошо начитанного в святоотеческих книгах, они стали практическими примерами духовной жизни. Здесь он познакомился со своими будущими старцами – Ефремом и Никифором, земляками, зажегшими в нем огонь желания монашеской жизни.

When he expressed his desire to become a monk, Victoria, his good mother, saw in a dream a certain venerable elder (this was St. Ephraim the Syrian), who said to her: "The decision now made by your child is the will of God, and in this he will succeed."

From this begins the preparation for the future, which was no longer unknown or difficult for the properly educated Gospel. He already knew what the Jesus Prayer, prostrations, fasting, and obedience were.

The life of the elder on Mount Athos, in the wilderness of the Holy Mountain, began on September 14, 1933. He entered the brotherhood of his already mentioned countrymen Ephraim and Nicephorus, in which he spent all his life. The young novice Evangel did not stay with Elder Ephraim, however, for long. After a certain period of obedience, he was tonsured by him into monasticism with the name Longinus. After a short time, the elder reposed, full of days and mature in age, and his place was taken by Hieromonk Nicephorus. In 1935, the young elder18 Nicephorus, when tonsured into the great schema, named Longinus Ephraim in honor of the Monk Ephraim, to whom the church of their hesychastirion was dedicated. The piety and attentiveness of the young monk in the spiritual life were soon appreciated by his elder. The following year he was ordained to the priesthood and since then has been known as Father Ephraim of Katounak.

Father Ephraim was older than us, and he had met our venerable Elder Joseph the Hesychast earlier. He clung to him with all his soul, not only following his advice, but also, as far as possible, imitating him. Father Ephraim was not with us19 all the time. This is how the Divine Providence that governs everything. He lived on Katunaki according to the rule of the elder Nicephorus, following the tradition of the local hermit.

Worthy of our attention is Fr Ephraim's heroic striving to combine two ways of monastic life: hermitage and coenobial, which he fulfilled with unsurpassed zeal, perseverance, and patience. And he was helped by Divine grace, which he restrained by obedience and the rejection of his own will, as the Tradition of the Fathers teaches.

When we, by the grace of Christ, in the summer of 1947 entered into obedience to our Elder, Father Ephraim was our priest,20 and we accepted him as our genuine, unanimous and like-minded brother.

Our venerable Elder explained to us the purpose of the monastic life and led us to it, instructing us with an all-consuming love for God, and not with attention to the rules and places of residence, depending on the circumstances.