О! зачем клеветать на веру Христову, будто она, предписывая благочестие людям должностным и семейным, требует от них невозможнаго? Если были люди семейные и должностные, которые угодили Богу благочестием своим: ясно, что не требуют ни от кого невозможнаго, требуя благочестия. Ты ремесленник и имеешь на своем попечении семью? Иосиф был плотником; но удостоился быть обручником Пресвятой Девы и стал в лике святых за свою праведную и богобоязненную жизнь. Ты богат? Но едва ли богаче Авраама или Иова? Будь же по примеру их ласков к странникам, корми сирот и вдов, помогай несчастным и — твои богатства отворят тебе вход в небесныя жилища Авраама. Ты судия? Самуил был судьею целаго народа израильскаго и, когда, слагая с себя звание судьи, вызывал всех, чтобы сказали, не обидел ли он кого нибудь: то все благословили за него Господа. — Вот пример, как можно быть судьею приятным для Господа и людей!

«Я женился и потому не могу придти», говорил третий званный на вечерю, и не сочел нужным даже попросить извинения. Такова молодость ветренная!

«Молодость, говорят, любит повеселиться; зачем отказывать ей в том? Она успеет помолиться. Мы — люди светские, говорят другие под стать молодости; нас свет осудил бы, если бы пошли мы в храм; нельзя идти против общаго мнения».

Если молодость — легкомысленна: это не значит, что она права. Но если и зрелость мужеская идет вслед за молодым легкомыслием: это — жалко.

Христиане стыдятся быть христианами? Можно ли ожидать сего? Или понимают ли, чего стыдятся? Обыкновенно стыдятся нечистаго, низкаго, презреннаго. Итак понимают ли, что стыдясь быть благочестивыми, показывают тем, что признают благочестие христианское за низость, за предмет презрения? Какое страшное нечестие в христианине против христианства! Стыдятся поклонятся Творцу неба и земли? Стыдятся с ликами ангелов славословить Бога, с херувимами благоговейно стоять пред страшными тайнами Христовыми? Стыдятся быть в собрании последователей Христовых и в общении с небожителями? Стыдятся ограждать себя крестом Господа Иисуса, тем крестом, который составляет силу и славу христиан? Стыдятся поведения христианскаго, без котораго жизнь на земле — мрак и гниение, а по смерти — мука? Что же после того остается для них почетно и достойно уважения? Уже-ли жизнь распутства языческаго? О! люди, любящие считать себя образованными! Не хотите ли вы любить и хвалить жизнь безсловесной дикости, когда стыдитесь жизни разумной?

«Нас осудят за набожность», говорят. Кто осудит? Если евангелие Христово тебя одобряет: то никто из тех, у кого ум и сердце на месте, не осудит тебя; напротив радоваться будут пред Господом за твою жизнь, достойную человека и христианина. Кто-ж тебя осудит? Если осудят поклонники суеты, люди, которых жизнь — оскорбление здравому смыслу и безчестие имени человека: ужели ты можешь по совести дорожить судом их? Осмотрись, чего не осуждают эти люди? Когда ветренность проводит ночь за картами и проигрывает последнее достояние жены и детей: они не осуждают. Они не осуждают и в себе ни мотовства, ни глупаго тщеславия. И жизнь нетрезвая и жизнь нечистая и жизнь обманов и плутовства много, много, если вызовет на их уста улыбку; но никак не презрение, никак не отвращение, никак не скорбь глубокую, напротив они сами делят эту жизнь. И ты можешь по совести дорожить судом таких людей? И ты можешь считать себя христианином, дорожа судом подобных людей? О! вспомни грозный приговор Господа: иже аще постыдится Мене и моих словес в роде сем прелюбодейнем и грешнем: и Сын человеческий постыдится его, егда приидет во славе Отца Своего со ангелы святыми (Марк. 8, 38). Нет сомнения, люди, дышащие миром, сочтут в тебе за преступление и то, что ты будешь жить не по их правилам, не по правилам мира грешнаго, а по правилам Христовым. Им будет очень не по сердцу, что твои поступки не будут походить на их поступки; твоя жизнь без слов будет обличать их безпорядочную жизнь и будет служить укором для совести их. Но ужели любовь людей, кто бы они ни были, должна быть для тебя дороже благоволения Божия? Ужели ты захочешь пренебрегать волею Божиею, заповедями Христовыми, чтобы только не терпеть неприятностей от людей, хотя бы близких к твоему сердцу? Кого тебе надобно слушаться более — людей, или Бога?

«Все же, говоришь ты, лучше жить так, как живут многие. — Зачем идти на перекор всех»? Если дорого тебе вечное спасение твое: то, как ни больно, а надобно идти на перекор миру легкомысленному. Путь, по которому идут толпы миролюбцец, ведет в ад; а путь к царствию небесному — путь узкий и по нем идут не многие. Это сказал нам сам Господь, Котораго каждое слово — ей и аминь. Много званных, а мало избранных, говорил Он и в заключение притчи своей о званных. Надобно следовать примеру не многих, а святых. Когда люди благочестивые не уклонялись от общения с миром грешным? Ной отделился от нечестивых современников. Авраам оставил отечественную землю и во всю остальную жизнь был странником. Лот убежал из Содома. Скажут: ныне — времена христианства? Но дух мира и ныне — тот же, что был при Аврааме и Лоте; он изменил только кое-что в одежде своей. Ныне нет поклонения идолам: но — похоть очес, похоть плоти и гордость житейская, создавшия и умножавшия идолов, заведывают миром по прежнему. О! оставь многих. Что тебе за дело до них? Многие не спасут тебя от суда за твою жизнь. Каждый сам за себя будет отвечать там. Благодари Господа, если Он помогает тебе исправлять больную твою душу. Если многие живут худо: ад просторен. Бойся, чтобы не попасть и тебе туда.

«Жена, говорят, молодая; как отказать ей и себе в удовольствиях»?

Ах! любовь супругов — дело святое: но выше всего — любовь к Господу. Безсмертная душа создана не для жены, а для Господа. Не жена, а Господь — все для нас — и Творец и Промыслитель и Спаситель и Судия. Прежде всего и больше всего должны мы любить Господа. Кто всем сердцем любит что либо кроме Бога: тот тяжко грешит, тот отвечать будет за то страданиями вечности. Иному быть нельзя.

Ныне считают за правило распалять плотскую любовь романами; легкия книги — приятныя книги, говорят.

Пагубное легкомыслие! Не понимают, что плотская любовь — открытый враг любви к Господу: не понимают, что эта любовь, так деятельно питаемая и разжигаемая — враг и здоровья души нашей и связи супружеской и общественнаго блага; не понимают, что приятное для них питье — яд.

Молодость говорит: «придет старость, — успею помолиться. — Молодость любит веселиться. Зачем ей в том отказывать»?

О! юность! — юность! понимаешь ли ты, чего ты хочет? Ты хочешь принесть Богу только изможденную летами и страстями старость? Ты хочешь душу чистую, живую, непорочную отдать греху, а душею измаранною в грязи жизни, охладевшею, обезсиленною думаешь жертвовать Богу? Тело непорочное и с силами юными, по твоему, — должно принадлежать греху, а дряхлое и болезненное, совсем не способное к трудам — часть Божия? Умно ли ты разсуждаешь?

Кто тебе сказал, что закон Божий писан только для стариков? Кто тебе сказал, что жить духом, а не плотию, человечески, а не скотски, — прилично только старости? Чего ты желаешь? Ты хочешь отдаться на волю страстям? Что с тобою будет? И телесный организм твой разстроится и душею ты ни к чему не будешь способен. Что вносят в семьи и общество юноши своевольные, увлекаемые страстями? Неповиновение, дерзости, оскорбления, неисправность во всем, нетерпимое разстройство всякаго порядка? Что они для церкви? Дети почти погибшия, для которых потеряны труды ея без пользы; о них плачет она, плачут ангелы. Напротив отечество увидит в тебе слугу полезнаго, семья — отраду и честь, ты сам — покой и довольство, небо — милый ему дух чистый, когда с юности ты будешь воспитывать в себе благочестие.