Философия и жизнь по Христу — это богочеловеческий опыт, в котором все основывается на освящающей и обоживающей благодати Христовой. Здесь нет ничего абстрактного или вымышленного, но только реальность богочеловечества, ибо в Богочеловеке Христе обитает вся полнота Божества телесно (Кол. 2, 9), и верующие извещаются о том, что они в Нем исполнены. Человек, когда по благодати Божией целиком соединится со Христом и весь наполнится Им, обретает ощущение и сознание богочеловечества, которые есть у каждого члена Церкви, и так живет со всеми святыми14. Потому в Церкви и существует философия богочеловеческого всеединства и ощущение этого всеединства в Боге. Значит, спасение от разрыва между чувством и сознанием человека достигается только через богочеловеческую жизнь.

Только в богочеловеческой жизни и сознании человек спасается от эгоистической изоляции, от губительного индивидуализма, который является не чем иным, как своенравным сатанизмом. Если проанализировать сущность самого сатаны, то можно убедиться, что он — самое изолированное существо во всей вселенной. Это мерзкое чудовище. Он стал и пребыл таким по причине изначального своекорыстия и самоизоляции, по причине замкнутости на себе самом. Кто будет увлечен в ненавистный эгоцентризм, тот откроет в себе все сатанинские свойства, его самосознание и ощущения будут отрезаны от остальных людей, от пользы его ближних, он будет заботиться и думать только о себе.

Цель жизни

И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца (Ин. 1, 14). Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, приводящего многих сынов в славу, Вождя спасения их совершил через страдания (ср.: Евр. 2, 10).

Поскольку образ пал и разбился, то никто иной, как только Создатель должен был исходатайствовать его обновление. Тот, Кто рече и быша, повеле и создашася (ср.: Пс. 32, 9). Но когда пришла полнота времени, абсолютного Божественного благоволения, Бог послал Сына Своего [Единородного], Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление (ср.: Гал. 4, 4–5). В день праздника домостроительства, спасительного для мира, в день Рождества, посетил Бог народ Свой и Слово стало плотию (Ин. 1, 14). Никогда во всемирной истории не было известия более радостного, чем то, которое возвещает, что Слово стало плотию. Вечной вестью и на Небе, и на земле, и даже под землей является все та же весть, что Слово стало плотию. Творению, подчиненному тлению и смерти, что еще могло или, лучше, Кто еще мог вернуть прежнее равновесие, как не первый Архитектор? Вся тварь под гнетом тления взывала: просвети лице Твое, Боже, и спасемся (ср.: Пс. 79, 4); ускори яко Щедрый и поспеши яко Милостивый в помощь нашу, яко можеши хотяй. И снова: скоро да предварят ны щедроты Твоя, Господи, яко обнищахом зело (Пс. 78, 8). И Слово, приклонив Небеса, стало плотью. В этих нескольких словах заключается все Евангелие, добрая весть Небу, земле и всей твари.

То, что Бог Слово стал плотью, означает, что Он ипостасно соединился с человеком, который с тех пор стал обладать Божественной плотью. Человеческая плоть воплотившегося Слова в таинственном, но реальном единении своем с Богом живет и сияет всеми Божественными совершенствами. Бог Слово, одевшись в нашу природу, стал не только плотью, но и душою, Божественною душою. Но несмотря на это, оба пребывают неслиянными: Бог остается Богом, а душа — душою. С той лишь разницей, что душа, принявшая Божественные свойства, посредством благодати приобщается радостотво-рящих таинств Божиих. Через ипостасное причастие Божественному источнику жизни душа стала во Христе деятельным причастником вечной жизни, бессмертия и остальных Божественных свойств.

Через Свое воплощение Бог Слово даровал человеческой природе и другие свойства. Всему психосоматическому составу человека Слово передало часть Своих Божественных свойств. Так все в человеке преобразилось в боговидное, каким было до падения. Теперь человек во Христе стяжал Христово чувство, Христово сознание, Христову волю, Христову память. И вообще все то, чем обладает наша природа, было привито к обоженному телу Христову и стало Христовым. Поскольку Бог Слово является Создателем всей твари, то Он — основание всего строения мира. Посредством греха и зла человек покушается удалить Творца Бога Слово от основ мироздания. Единородный Сын и Слово Божие воплотился, чтобы приобщиться Своему творению и вернуть его к его Создателю, от Которого творение было отколото преступлением и падением. Вместе с тем Он является и его первым основанием: Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли,— все Им и для Него создано (Кол. 1, 15–16). И в другом месте: никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос (1 Кор. 3, 11). Строящий на этом прочном и непоколебимом камне Вселенной—муж мудрый, разумная личность, он стяжал все свойства Бога Слова, чтобы устоять во время бури мировых потрясений и путаницы в умах.

Вочеловечение Бога Слова показало, что разумность составляет сущность нашей природы, основу и фундамент нашего бытия. По своему архетипу и по своей природе вся тварь, чувствующая и разумная, происходит от Бога Слова и существует для Него. В Нем и через Него все возвращается к своему разумному началу и бытию. И поскольку мы имеем свое происхождение от Бога и через Бога, то вся наша жизнь и бытие всецело зависят от Него. Разве не об этом говорят и слова нашего Господа: без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5)?

Апостасия15

В нашем телесном и душевном строе, несмотря на все наше изначальное совершенство, после падения неи скривленным не осталось почти ничего, ибо мы приложились скотом несмысленным и уподобились им (ср.: Пс. 48, 13). Грех привнес в творение и в человека смерть и тление, и не только это, но он исказил действия телесных членов. Наши лучшие психосоматические свойства, через которые выражается душа: чувство, мысль, сознание,— пришли в полную негодность, и лишь во Христе, воплотившемся Слове, они оживают и воскресают по благодати. Вовсе не преувеличение назвать вышеупомянутые чувства чудовищными, когда они не во Христе. В искаженной природе чувства, подвластной бессмысленному закону, может проявиться лишь присутствие геенны, ибо где нет разумного чувства во Христе, там возникают лишь чудовищные тени и привидения.

Осужденному лучше было бы не чувствовать вовсе тления и смерти, нежели испытывать на себе, в какую бы сторону он ни обернулся, горечь личной гибели. Чувство! Что может быть мучительнее его? Чувство приводит нас в соприкосновение не только с окружающим миром, но и с бесконечным морем мечты. С его помощью мы мечтаем. Но, оказавшись под властью тления и смерти, оно пришло в негодность и вместо утешения стало скорее мукой. Через чувство к нам ощутимо приближается ад. Боль, печаль, отчаяние и все, подвластное тлению и смерти, через чувство, как через некую трубу, переносится в душу человека, отравляя его жизнь. А мысль? Это иное таинство, еще более горестное! Человек мыслит, не желая того. Он мыслит посредством самой мысли. Он и не желает мыслить, но не может иначе. Чувство, мысль, сознание и сама душа человека без Бога Слова становятся одним чудовищным сплетением.

Туманящие разум чувства посредством греха уподобляли место нашего обитания мифическому жилищу Кирки16, где люди приобретали облик зверей, отбрасывая человеческий образ,— доколе Бог Слово, как новый Одиссей, не воплотился и не преобразил нас по Своей благости. И вот уже все наши свойства христоподобны. Без Бога Слова чувство и мысль находятся в некоем помешательстве. После Своего воплощения Он стал единственным Врачом, единственным лекарством, дабы ад не вышел на поверхность земли. Разве мы не познали на опыте, что континент Старой Европы, Старый Свет, своим гуманизмом отверг от себя Бога Слово и погрузился в «бесчеловечие», в помешательство, а лучше сказать — в «культурный каннибализм» во время своих губительных войн?