Безусловно, всякое уклонение людей и целых народов от открывшейся истины бедственно и достойно многого плача. Но уклонение от истины, рождающееся и пребывающее внутри, подлинно трагично. Между различными народами, отличающимися друг от друга идеологией и образом мыслей, на уровне человеческой природы нет различий. Но среди европейских народов, имеющих родственное происхождение и похожие религии, разделения и зло поистине ужасны, потому что им воссияло правое благочестие. Многие города и страны старого континента прославлены сонмом мучеников и исповедников.

Это краткое обращение к корням и идеям европейского заблуждения сделано ради господствующего сегодня, как и в прошлом, трагического оскудения правой веры, из-за чего потерпели прискорбное крушение многие, не оставив себе хотя бы слабой надежды вернуться на твердую землю. Заимствуя суждения и размышления о Западной церкви, сделанные беспристрастно и объективно Его Высокопреподобием видным богословом отцом Иустином (Поповичем), я с болью буду описывать господствующее искажение истины и упрямство тамошних духовных наставников, которые, по слову Писания, и сами не входят, и входящим препятствуют36!

В Западной Европе христианство постепенно искажается гуманизмом, которому поклоняются как некоему божеству. Задолго до этого духовные вожди Западной церкви умалили Богочеловека Спаса Христа и в конце концов низвели Его до уровня просто человека,— о нечестие! — непогрешимого [единственного] человека в католицизме и, ни больше ни меньше, непогрешимого [любого] человека в протестантизме. Так появился, с одной стороны, западный «христианский гуманизм» (максимализм — примат папы, отнявший у Христа все), а с другой — западный гуманизм протестантов (минимализм, требовавший от Христа самую малость, если не сказать — ничего).

Но в обоих случаях как высшая ценность и последний критерий на место Богочеловека становится человек. Так произошло прискорбное искажение Богочеловека, Его дела и учения!

Папизм постоянно и настойчиво пытался заменить Богочеловека человеком, доколе в догмате о непогрешимости папы Богочеловек не был полностью заменен непогрешимым человеком. Этим сатанинским догматом решительно и с очевидностью человек папа провозглашен не просто бОльшим, чем непогрешимый человек, но большим святых Апостолов, святых отцов и Вселенских Соборов. В этом отступлении от Богочеловека, от Кафолической Вселенской Церкви папский максимализм превзошел и самого Лютера — создателя протестантского минимализма.

Пусть не обманывается папизм, воплощающий в себе максимализм «христианского» гуманизма. Он как раз и является радикальным протестантизмом, потому что перенес основание христианства от вечного Богочеловека к ограниченному и смертному человеку и провозгласил это своей главной догмой, центральной истиной, своей величайшей ценностью, соделал это мерой и критерием. В самом деле, протестантизм — это не что иное, как индивидуализированный папизм, основополагающее начало которого — «непогрешимость человека» — применено к жизни каждого человека в отдельности. По образцу «непогрешимого человека» Рима каждый протестант становится «непогрешимым», ибо претендует на личную непогрешимость в вопросах веры, в то время как в Риме этим обладает лишь папа. С этой точки зрения можно сказать, что протестантизм — это вульгаризированный папизм, лишенный только масштабов папского авторитета и власти.

Сказанное может показаться странным, но это так. Это с несомненностью доказывает историческая действительность. Западное христианство по своей сути является наиболее радикальным гуманизмом, потому что человека оно объявило непогрешимым, а богочеловеческую религию преобразовало в религию гуманистическую. Доказательством этого является тот факт, что в Риме и его Церкви Богочеловек был изгнан с Небес, а на Его место был поставлен Его заместитель — «Vicarius Christi»37… Какое трагическое безрассудство: везде присутствующему Господу и Богу определяется наместник и заместитель!

Так произошло замещение воплотившегося Бога, «разбоговочеловечение» Богочеловека, Спасителя всех миров одним каким-то ничтожным человеком. Западный религиозный гуманизм везде присутствующего Богочеловека провозгласил отсутствующим в этом мире и определил Его заместителя в лице непогрешимого человека.

Все это приводит к выводу о том, что гуманистическое христианство поистине является наиболее решительным протестом против Богочеловека. Христианство, сведя себя к гуманизму, безусловно, овеществилось, если не сказать погибло. В обанкротившемся европейском гуманизме без преувеличения можно усмотреть обращение к древнему политеизму. В поддержку этой тенденции раздаются голоса европейских гуманистов. Здесь, как мы полагаем, вполне уместно горестное восклицание пророка Иеремии: проклят человек, который надеется на человека (Иер. 17, 5).

Если обобщить все фазы развития и изменения гуманизма, ставшего уже международным явлением, то можно смело утверждать, что основная его цель — изгнать Богочеловека с земли на Небо, ибо главное для гуманизма — чтобы человек оставался высшей ценностью и последним критерием. Христианство же стало христианством благодаря лишь Богочеловеку, Его Богочеловеческой истине и Бого-человеческому руководству. Это основополагающая истина, в которой ничем нельзя поступиться. Этим определяется вся христианская система ценностей и критериев.

Христос как Богочеловек — это высшая ценность и непогрешимая мера. Никто не может быть христианином без веры в Богочеловека и в Его Богочеловеческое Тело — Церковь. Все старо под солнцем, кроме Личности Богочеловека Христа. Она, по слову преподобного Иоанна Дамаскина, есть «единственно новое, вечно новое под солнцем»38. Она делает Новый Завет и его истину всегда новыми и вечными. Потому Евангелие всегда и везде одно и тоже: и для людей на земле, и для Ангелов на Небе. С чисто онтологических позиций Богочеловек — это не чудо, а необходимость для такого мира и такого человека. Потому святое Евангелие и говорит, что воплотившийся Бог Слово пришел к Своим (Ин. 1, 11). Это доказывает богоподобие человеческой души. И снова сказано: мы Его и род (Деян. 17, 28). Это сказано о нашей богоподобной душе. Также сказано, что Бог Слово — это свет миру (Ин. 8, 12; 9, 5), Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1, 9). Мы, исповедуя Богочеловека, опосредованно исповедуем христоподобие своей природы, свое божественное происхождение, величие своей природы, ценность и святость своей личности. Если это не так, то по какой причине мы свои для Бога Слова, почему мы — род Божий?

По сути, борьба за Богочеловека есть борьба за человека. Стало быть, правы не гуманисты, описывающие смертность и суетность человека, а люди богочеловеческой веры и жизни, борющиеся за подлинного человека — человека богоподобного и христоподобного. Только благодаря богочеловеческой силе христианство является солью земли. Но если оно растворится в различных гуманизмах, то станет солью, потерявшей силу, которая, по слову Господню, уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям (ср.: Мф. 5, 13).

Всякое усилие, всякая попытка подчинить христианство духу века сего — с его быстрыми переменами исторических эпох, политических партий и государственного строя — отнимает у христианства самую существенную его ценность, которая и соде-лывает христианство по праву единственной богочеловеческой религией в мире.

Выдающаяся миссия Церкви Христовой в мире, Церкви Апостольской и Православной, заключается не в сообразовании Богочеловека Христа с духом каждой эпохи, но в сообразовании и приспособлении эпохальных течений с духом вечности Богочеловека Слова и Спасителя человечества.