Представлять лицо духовного отца в церкви и на молитве келейной не только не благовременно, но и противузаконно и вредно. Это просто благовидное искушение вражие, которого нужно избегать всячески. Первая и главная заповедь Евангельская: «возлюбиши Господа Бога всем сердцем и душею и помышлением» (Ср.: Лк. 10, 27). Этой заповеди и нужно всячески держаться. О духовных же отцах заповедь другая, так как бдят о душах наших, должно повиноваться им, а не представлять их во время молитвы. Это не только не нужно, но и вредно, особенно тому, кто еще не освободился от земных чувств ветхого человека (2, ч. 2, с. 86—87).

Лучше вместо поездки к нам дома позаботься о тех немощах душевных, о которых писала мне, молясь с верою и смирением Врачу душ и телес, да исцелит внутренние и невидимые немощи наши. — Един Он Всесилен уврачевать тайные страсти наши. — Потому что доброненавистник поставил тайные сети на пути духовного отношения, чтобы вместо пользы нанести душевный вред. Но да упразднит все сие Всеведущий и Всесильный Господь мановением Своим. Впрочем, и мы сами, разумевая козни вражий, да отвергаем вредное и душевредное, полезное же да содержим. — Можно вспоминать отца духовного, но не в церкви или на молитвенном правиле, когда весь ум должен быть обращен к Богу Единому. Да и в другое время воспоминание должно очищать от неполезной примеси, обращением и к Богу, и призыванием Его всесильной помощи и помилования, и избавления от вредной примеси (2, ч. 2, с. 87).

Хотя О... о твоем отце духовном говорит справедливо, что он человек многогрешный, но тебе слушать это молча не должно. Феодор Эдесский пишет: «всякого хулящего твоего отца духовного заусти», т. е. всякому такому заграждай уста; пусть так толкует где хочет и с кем хочет, но ты сего толковать перед тобою не попускай, повторяя: «толкуйте об этом где хотите, но предо мною неприлично вам это говорить, да и вам самим это без душевного вреда и ответственности не обойдется» (2, ч. 3, с. 4647).

Ты все толкуешь нелепицу, что мне тебя не жаль. Если бы так было, зачем бы я стал бранить тебя много раз (2, ч. 3, с. 73).

Пишешь: «простите мне, что я ничего вам радостного не пишу: все грехи да немощи; ни разу не утешу вас в исправлении каком-либо». Пиши о немощах своих, этим ты меня более всего утешишь. Какие-либо высокие исправления не твоей меры; покаяние же выше всего и нужнее всего для всякого человека, и утешительнее для других, нежели поведания о мнимых собственных добродетелях (2, ч. 3, с. 94).

Вопрос: «Как хотелось бы мне пожить поближе к вам!» Ответ: «Нет, уж лучше подальше, а то станешь судить и старца, что не так делает, как кажется тебе» (1, ч.2, с.15).

Когда долго старец не берет, и заскорбишь, он скажет: «чтобы я принял, надо быть поблагоговейнее» (1, ч. 2, с. 32).