А за отлучение от братства возможно еще радуется, желая иметь более свободы к исполнению своей воли. К тому же не внемлет, что отлученный, если пребывает в своем упорстве, то бывает отлучен от Христа и обнажа­ется Божией благодатью, и в конец подчиненным делается врагу. Напротив же, если со смирением и всякою покорностью и раскаянием и с сокрушением исполняет обложенный канон или отлучение, то сподобляется не только прощения, но и многую Божию благодать привлекает в свою душу.

Нет и не может быть лютейшего недуга в иноке, если отцу не открывает своих пороков. Лютее же еще и того, если оскорбляется на тех, которые или от соболезнования и усердного к нему расположения, или страшась гнева Божия за нестарание хранить брата от погибели, или же повинуясь повелению святых отцов, чтобы объявлять отцу о пороках брата, того ради и возвещают о нем отцу. И надлежало бы таких любить и уважать как благодетелей и споспешников его спасения, но он место того ненавидит, ропщет и негодует на таких, как на врагов своих.

И чрез то многие, познав Его Бо­жественное человеколюбное смотрение, просветились душою и уязвились Божественною Его любовью, и вседушно, всем существом своим предались Ему как Творцу и Богу.

Так и этот брат, одержимый лютым недугом, нена­видит и враждует на тех, которые пекутся о его спасении и охраняют его со отцом вместе. Когда же очувствуется и вразумится, тогда искренне возблагодарит за то, что его не оставили в таком недуге совершенно погибнуть. Если же он и неисцелен пребудет навсегда, то пекущиеся о нем неповинны обрящутся и воспримут от Господа мзду за любовь и терпение.

Кто же истинно желает спастись, тот не только не будет негодовать, но и сам со смирением умоляет все братство, чтобы замечали пороки его и возвещали отцу. Но и сам не утаивает погрешностей и пороков своих, т.к. верит, что живет с братиями благоговейными и богобоящимися. А поэтому не опасаясь возлагается на их советы и испрашивает с усердием их [святых] молитв, ибо чем более иметь будет молитвенников и помощников спасения, тем тверже и сильнее соделается сам против всех борющих его пороков и страстей.

Того ради аввы и отцы духовные повелевают иногда, чтобы сам брат открывал всему братству о всех своих грехопадениях. Иногда же сами отцы пред всем братством изобличают его, чтобы временным стыдом избавить душу его от вечного стыда. Еще же и для того, чтобы внушить всему братству сожаление о душе его, чтобы вместе единодушно с отцом вспомо­ществовали его спасению и своими молитвами умилостивляли бы о нем Господа.

Кто может сам себя столько охранить и воспользовать, сколь­ко духовное и единодушное братство? К тому же любовь и простосердечие тогда только истинно познается, когда желает и старается жить с братиею единодушно и ничего не иметь скрытного, то есть ни добродетелей, ни пороков (своих не утаивает). Если же хотя в малейшем чем-нибудь не говорит правду перед отцом свои духовным и братией, то это ясно показывает, что не привязался к ним истинною о Господе любовью, но более обладаем духом презорства, который и подвигает его на злобу и на ненависть к тем, которые пекутся об его исправлении и спасении, к тому же делает его самомнительным и самонадеянным.

Единодушные же братии и связанные союзом святой любви, охраняют и остерегают друг друга от всяких пороков и слабостей, и братнее исправление или падение имеют как свое, а потому и стараются вседушно помогать друг другу. К­то же, видя погрешность или порок брата, и оставляет без внимания, ни сам его не увещевая, ни отцу не возвещая, такой осудится как виновный в его погибели, как пишет святой Василий Великий [в правилах иноческих]: «Всякий грех должен быть объявлен настоятелю, либо от самого согрешившего, либо от имеющего сведение о нем. Утаение греха недугующему смерть уготовляет, ибо сказано «жало смерти — грех» (1Кор.15,56); «Лучше открытое обличение, нежели скрытая любовь» (Притч. 27, 5). Поэтому не скрывай грехов один другого, чтобы из братолюбца не сделаться брато­убийцею. Не скрывай и у себя самого».

От Бога же неминуемо должен быть спрошен за душу брата, если удержит его при себе. А потому, если сам брат не отходит от отца, но и не покоряется святым правилам и пребывает упорен и не исправлен, тогда отцу благословно (имея достаточную причину) самому отдалить и отчуждить от себя такого. Ибо все ученики, которые верою и любовью по Богу преданы отцу своему, то сами не терпят, чтобы иметь что-либо утаенное от него, т.к. твердо вверяют быть в руки пастыря своего жизнь и смерть их. Такой, по слову Симеона Нового Богослова, никогда не противоречит, но во всем вседушно повинуется ему. Я же опять говорю всякому послушнику, чтобы не тратить попусту времени своей жизни, если не хочет во всем покоряться жить согласно с преданиями святых отцов.

Слово 27. Об епитимиях самовольных

Сколь велико есть заблуждение тех, которые думают, что притрудно и неудобоносимо иго послушания и предания отцу! Надеются же самовольно без самоотвержения достигнуть вечного блаженства и благоугодить Господу, но не помыслят того, если истинным и смиренным послушникам налагаются от отцов разновидные наказания и епитимии за погрешности для конечного их очищения и бесстрастия. То тем более самомнительные и непокорные не могут получить прощения грехов своих и достигнуть спасения, если не удручат себя произвольно тягчайшими озлоблениями (притеснениями) и подвигами. Но и то­гда останутся без извещения, если удовлетворится оными правосудие Божие. Одно непокорство и сопротивление преданиям и правилам преподобных отцов, благоугодивших Ему, более осудит их, нежели все человеческие грехопадения и немощи покорных и смиренных послушников, которые, предавшись отцу с верою безрассудно, исполняя все заповедуемое им, безбедно отходят от жизни этой и с извещением предают души свои в руки Господа, не боясь грозных испытаний Страшного Суда Его. Сохранив веру и послушание к отцу своему до смерти, приемлют от него в напутствие благую надежду и упование милости Божией, вечного покоя и наслаждения.

Этого блаженства, то есть извещения при исходе души, неуповательно, чтобы мог достигнуть самомнительный и самовольный инок, ибо живя слабо и нерадиво, пользуясь свободою, не порабощая себя никому и во всем исполняя свои прихоти и пристрастия, неминуемо осудится более мирян за искажение монашеских правил и уставов, и нанося собою соблазн не только соживущим с ним братиям, но и мирянам. Если же и восприял бы жизнь подвижническую, озлобляя и изнуряя себя тяжкими подвигами, но и тогда сомнительно и не безбедно будет его спасение, ибо к самочинию и самомнению удобно вкрадается диавольская лесть и окрадение, а более за то, что живя с братиями покорными и послушными, не захотел подражать смиренной их жизни, но восприял иной путь, са­монадеянный, многотрудный, опасный, и безызвестный.