Мудрый царь о приключениях, постигающих доброго человека против его воли, случайно, говорит так: произвольно нами сделанное зло — либо грехопадение и другие провинности, — огорчают каждого порядочного человека, исполняют его сердце сожалением о сделанном и сокрушают печалью. Но внешние происшествия — несчастье, насмешки, лишение имущества, несправедливое отнятие чести и достоинства, повреждение здоровья, смерть любезных нам лиц — не могут сильно смущать и печалить праведного мужа.

Ибо такие испытания часто считает он за благодеяния и вменяет их за милость Божью к себе, за намерение Божье приучить его к терпению, и благодарит Бога за ниспосланное. Рассудительному человеку всякое злоключение дает повод к внимательности, (осмотрительности) и становится причиной добродетели. Поэтому некто из учителей мудро изъясняя это, говорит: "случай есть то, что и присуще и не присуще человеку, кроме того, что он (случай) причиняет вред простому человеку, т. е. невежде. Подобно этому и действительная скорбь или беда присутствует и не присутствует, кроме того, что она производит беспокойство (покаянные размышления) в душе праведника."

Впрочем, что праведный человек принимает всякое приключающееся ему зло с мужественным и радостным сердцем, тому является верным свидетелем святой Апостол Павел, который говорит: "я исполнен утешением, изобилую радостью при всякой скорби нашей" (2 Коринф. 7:4). "Радуюсь, говорит он, не только в алчбе и жажде, не только в узах, темницах и ранах, не только в бедах и тесноте, и во всякой скорби нашей, и не только исполняюсь небольшим утешением, но переизбыточествую радостью, изобилую весельем, когда бьют меня палками, когда побивают меня камнями, когда терплю кораблекрушение и целые сутки нахожусь в пучине морской."

Архиерей Турский Мартин был в течение многих лет оскорбляем Севером Сульпицием (писателем IV века) и никогда не гневался на последнего, никогда не изъявлял печали о таких оскорблениях, оставаясь всегда спокойным в душе своей и неизменным. Истинно праведного мужа не смущает никакое противное или бедственное приключение. Святой Иоанн Златоуст подтверждает это, говоря: "ничего нет тягостнее и печальнее как прогневать Бога"; но мужа мудрого (праведного), свободного от этого тяжкого греха, ничто другое не может уже опечалить: ни скорбь, ни клевета (навет), ни что-либо другое. Но подобно тому, как малая искра, брошенная в море, тотчас же угасает, так каждая печаль, даже самая тяжкая, если попадет в чистую, незазорную совесть, весьма скоро погибает и уничтожается.

Иоанн Златоуст, желая наглядно представить этот же предмет умственному нашему зрению, уподобляет наш ум видимому небу (своду небесному), говоря: "Небо — выше дождевых туч, но когда оно покрывается облаками, кажется мрачным, на самом же деле оно — светло так же, как было прежде: так и мы, когда по-видимому страдаем, т. е. бываем окутаны печалью. Если и случается нам болеть или печалиться по немощи человеческой, но как или насколько бывает это тяжело"?

Блаженный Амвросий говорит: "Пусть будет в страданиях, трудах, нечто острое, жгущее; но мужественный ум какой боли не пересилит и не покроет собой. Я не утверждаю, что море — неглубоко, на том основании, что берега его мелки; что небо пасмурно, потому что бывает иногда покрываемо облаками; что земля не имеет жизненной силы, потому что она на некоторых местах не производит растительности; что нивы бесплодны, ибо по местам не родится на них пшеница." Так точно рассуждай и о плодородии (жатве) доброй совести — оно может подлежать некоторому влиянию тяжких скорбей.

Но если встретится что-нибудь противное и горькое, то плодами богоугодной жизни уменьшается это влияние, уменьшается и бывает совершенно побеждаемо, подобно тому как горсть плевелов между пшеницею покрывается хорошим урожаем пшеницы. Итак ничто скорбное, приключающееся праведнику, не убьет его чрезмерной печалью: он познает печаль, но не предается ей; покрывается небо мрачными облаками, но не меняется; прорастают между пшеницею плевелы (куколь,) но не заглушают ее; не печалиться совсем в бедах — нечеловечно, но быть побеждаемому ими — недостойно доблести мужа (это высокое свойство души).

Упование на Бога — крепкая скала

Не только христианская мудрость знает ту доблесть, о которой упомянули мы выше, но великодушие это небезызвестно было и древним язычникам.

Гораций верно описывает тип своего великодушного героя-мудреца такими чертами: "доблестный муж крепко держит свои обещания и данного слова никогда не изменяет." Это явно открывается из того, что никакие угрозы и лишения не могут изменить объявленного им праведного обета или совестливого положения о каком-либо предмете. Не изменит он их ни из страха перед своим согражданами, повелевающими ему злое дело, ни из-за угроз мучителей или самих мучений их, многих людей слабых устрашающих — ничто не подвигнет его ум к измене своей совести и данному обету. Напрасно мучители будут трудиться приклонить его к своим пожеланиям — в этом никогда они не успеют — он устоит, пребудет при нападении их на него непоколебимым, как недвижимый столб. Если даже все обратится в прах, в ничто, само небо обрушится — и под такой тяжестью сердце, уповающее на Бога, не устрашится; ибо не тщетные обещания утверждают это сердце, но невидимо пребывающий в нем Сам Бог, который открыто сказал всем устами пророка и царя Давида: "не прикасайтесь к помазанным Моим, и по отношению к пророкам Моим не поступайте лукаво" (Пс. 104:15).

И действительно, "души праведных в руке Божьей, и мучение не коснется их" (Прем. Сол. 3:1). К этому пророк Захария присовокупляет: "касающийся вас прикасается зенице (к зрачку) ока Его (Божьего)" (Захар. 2:8). А возлюбленный ученик Христов Иоанн выражается так: "мы знаем, что всякий рожденный от Бога, не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему" (1 Иоан. 5:18), т. е. не прикасается столь могущественно, чтобы мог победить его.

Ассирийский царь Сеннахирим разорил и покорил все Иудейские города (при Езекии царе), но Иерусалима не только не мог взять, но не смог даже сделать вокруг него осаду и увидеть этот город. Пространно об этом написано в книге пророка Исаии. Так говорит пророк о царе Ассирийском: "не войдет он в этот город, и не бросит туда стрелы, и не приступит к нему со щитом, и не насыплет против него вала. По той же дороге, по которой пришел, возвратится, а в город сей не войдет, говорит Господь" (Ис. 37:33–34).

Подобное этому бывает с людьми богобоязненными.

И почему бы он не мог поступить так? Он имеет любящее сердце, движения которого к Вечному Благу не могут быть связаны против его воли никогда и никакими узами пристрастия к чему-либо иному, если только он хочет, чтобы они стремились в вечные объятия воли Божественной.