Многие из сирот считали преподобного своим кормильцем, и один из них мне рассказал, что однажды, когда они пришли к нему за милостыней, то нашли его плачущим и биющим себя по лицу руками, при этом преподобный приговаривал:«Горе мне, горе! Я, который враг Богу, ем каждый день, а чада Божий едят раз в два дня». После этого рассказа я сказал: «Святой Исаак говорит:«Того считай человеком Божиим, который от многого милосердия к другим отдает им то, что необходимо ему самому чтобы выжить, и по произволению умерщвляет самого себя, отдавая большее предпочтение нужде брата, нежели своей. Таковой имеет Христа Который заботится о нем». Тот, кто обнищал ради Христа, находит себе сокровище неистощимое. Хотя Бог не испытывает нужды ни в ком, Он радуется, когда кто–либо дает покой Его образу — человеку, и оказывает ему честь ради Него. Емуже слава во веки».

У преподобного был обычай, когда он хотел вкусить пищи, обращаться с приветствием к Пресвятой Богородице и Честному Кресту такими словами:«Радуйся, Кресте Христа моего, скипетр Царя царствующих. Радуйся, Кресте, освятивший концы вселенной. Радуйся, Кресте, Серафимов и Херувимов Честнейший, потому что не на них был растянут обнаженным мой Господь во время страданий, а на тебе. Радуйся, радуйся, радуйся, потому что восприявший тебя на свои плечи и с искренним сердцем верующий в твою силу не будет ступать во тьме, но будет иметь свет жизни». А к Богородице он обращался так:«Радуйся, похвала моя, надежда моя, прибежище мое, сила моя, крепкая башня моя, защищающая врагов, обитать буду под кровом Твоим, ибо у Тебя «не… забыт будет нищий» (Пс. 9:19), и Ты — пение мое всегда! Как страшна Ты врагам, Ты, державная моя помощь, исполни уста мои хваления, яко да воспою славу Твою во все немногие дни жизни моей, яко препрославлено есть пресвятое имя у Отца, Сына и Святаго Духа».

Произнося эти слова, он оставлял пищу, и все продолжал приветствовать и славословить Богородицу. Если же сердце его разогревалось еще больше, он тотчас же вставал, делал множество поклонов и долго прославлял Бога. Иногда он взывал долго, потому что не мог более удерживать себя, прославляя пресвятое имя Божие, ибо Дух Божий, живущий в нем, не давал ему молчать. Когда преподобный заканчивал словословие, то иногда садился и вкушал свои хлеб, а иногда забывал о еде от гласа воздыханий своих и довольствовался лишь духовной пищей. И лицо его в тот момент было как лицо Ангела. Преподобный избегал знакомства с людьми, а особенно с архонтами и князьями. Насколько он был велик, настолько и смирял себя, однако Бог, дающий благодать смиренным, так прославил его, что привел к нему и царей.

Благочестивый царь Алексий, любивший монахов, пришел однажды к некоему монаху, который был близким другом преподобного. В беседе с царем инок случайно вспомнил слова преподобного, и тогда царь спросил:

— А кто этот авва Кирилл, о котором ты говоришь, и почему я не знаю его?

И отвечал монах:

— Кто я такой, несмысленный, чтобы говорить тебе о нем. Очи более надежны ушей. Что касается меня, то я верую, и Бог мне свидетель, что Кирилл — истинный Его раб.

Выслушав монаха, царь весьма обрадовался и немедля послал к преподобному своего шурина Михаила Августа, который тоже отличался любовью к монахам и был богобоязнен. В монастырь, где подвизался преподобный, Михаил пришел поздним вечером. На его стук вратарник открыл двери и тотчас же, взяв за руку, повел за собой, чтобы никто из братии не слышал, что пришел сановник, и не смутился. Придя к келье святого, Михаил постучал в дверь и сказал:

— Благослови, отче.

— Да не благословит тебя Бог.

Тот снова постучал и сказал:

— Благослови, отче.

— Я сказал тебе, да не благословит тебя Бог.

Затем Михаил постучал в третий раз: