— Слышал истинную веру, отныне говори народу только слово истины, — по окончании своей речи произнес блаженный.

В тот же момент разрешился язык инока, и он покаялся перед всеми, что неправо мыслил о воскресении. В Верхней Фиваиде божественный Епифаний встретил удивительного своей добродетелью мужа по имени Иоанн. Он принял нас с радостью и большой любовью. Некие жители тех мест привели к Иоанну связанным юношу, одержимого демоном, чтобы оставить его там. Но, как только бесноватый увидел святого, то громким голосом возопил:

— Что ты пришел сюда, Епифаний, раб Божий?

Он кричал так от шестого до девятого часа, а затем, неожиданно порвав узы, одержимый подбежал к чудотворцу и, схватив его за ноги, закричал:

— Раб Божий, отпусти меня, ради Бога, в Которого веруешь.

Случилось это потому, что ранее божественный авва уже запретил бесу выходить из юноши, чтобы Иоанн не узнал, что он изгоняет бесов.

— Встань, человек, что ты донимаешь меня? — промолвил Епифаний.

И тотчас же лукавый вышел из юноши, и тот стал здоров и благодарил святого. Мы пробыли у Иоанна три дня, а затем спустились в Вуколии, где провели семь лет. Однако и там люди причиняли преподобному сильное беспокойство. Однажды пришел к нему один философ по имени Эвдемон и беседовал с ним десять дней. Треблаженный доказывал ему истину из Божественных Писаний, а язычник возражал ему бесполезными пререканиями. Вместе с Эвдемоном пришел слепой на один глаз ребенок.

— Смотри, философ, как украшен ты словами, богатством, даже множество богов есть у тебя, что же ты не позаботился своем ребенке и не исцелил ему глаз? — спросил чудотворец ученого мужа.

— Если бы во всей вселенной был только один мой ребенок, у которого один глаз, тогда бы я позаботился о нем. А если во всем мире бесчисленное количество людей, которые вообще не видят, что мне заботиться о том, у кого один глаз? — рассмеявшись, ответил ему философ.

— А если таким был бы только твой ребенок, что бы ты сделал, чтобы исцелить его?

— Ничего, только часто размышлял бы и говорил о том, что нет никого другого во всем мире, как мой ребенок.

— Философ, не обращай мои слова в шутку, потому что посреди нас Бог. Приведи сюда своего ребенка и увидишь славу Божию.

И в ту же минуту святой взял ребенка Эвдемона за руку, трижды перекрестил его слепой глаз Животворящим Крестом и — о чудо! — он прозрел. Тогда Эвдемон попросил Епифания сделать его христианином. Преподобный отвел его к епископу, и тот крестил философа.

Слава о божественном авве распространилась по всему Египту, и многие архиереи стали искать повод, чтобы рукоположить его во епископа. Но Бог, Который вел чудотворца, открыл ему их замысел, так что мы ушли оттуда и вернулись к себе на родину, в монастырь Илариона Великого, где братия встретила нас с великой радостью, ибо Иларион. по причине беспокойства, доставляемого ему людьми, тоже покинул монастырь и ушел на Кипр, в область Пафскую. Мы провели в монастыре сорок дней, а затем пошли в нашу обитель, где игуменом был Епифаний Едесский. В это время по всей Финикии настал голод из–за длительного бездождия. Множество народа пришло к святому Епифанию просить молитвы к Творцу о даровании дождя и плодоносии земли.

— Что вы искушаете меня, люди? И я человек грешный, — ответил им авва.

Но люди не отступали, а продолжали просить его еще более.

— Повели братиям поставить столы и накормить людей, чтобы они возвеселились и пошли своей дорогой, — попросил игумена чудотворец.

Когда все сели за стол, святой пошел к себе в келью и, преклонив колена, просил Бога дать дождь жаждущей земле. И в ту же минуту небо закрыли тучи, засверкали молнии, дался раздался гром и пошел сильный дождь. Все встали из–за стола и благодарили Бога. Дождь продолжался три дня по всей Финикии. Тогда люди снова пришли в келью святого и попросили остановить дождь.

— Почему вы, дети, думаете обо мне такое? Ведь я, как и вы человек грешный. Бог же Благодетель знает, что нам необходимо, и дает нам это, — попытался убедить их преподобный, однако миряне продолжали просить его еще сильнее.

— Повели поставить столы для народа, пусть едят и пьют, а затем пусть идут своей дорогой, — вновь сказал настоятелю Епифаний.