{стр. 229}

№ 4

Старец Паисий не раскаивался, как разглашали некоторые, не вполне понявшие его слова и не имевшие определительного понятия о умной молитве, в напечатании книги «Добротолюбия», переведенной им с греческого на славянский язык. Он, проникая дух времени, предвидел вред многих легкомысленных и самочинных, имеющих повредиться употреблением великого блага умной молитвы во зло. Движимый духовною любовию и состраданием к человечеству, столько поврежденному грехопадением, что самые средства к своему спасению оно обращает в средства к большему осуждению, к умножению бедствий, нанесенных грехопадением, — Паисий огорчался и болезновал, подражая этим многомилостивейшему Господу Иисусу, Который проливал Свои всесвятейшие слезы о Иерусалиме, отвергшем Его, а потому не только отвергшем спасение, Им принесенное, но и навлекшем на себя и на чад своих лютейшие казни. — Такова была мысль Паисия! Такова была печаль его при напечатании Добротолюбия, о переводе и напечатании которого он положил столько трудов! Эта мысль и эти чувствования изображены им в письме его к Феодосию, Архимандриту Софрониевой Пустыни.

Не одно Добротолюбие употреблено во зло! Употреблены во зло Писания святаго Апостола Павла, как засвидетельствовал сам верховный Петр. Употреблено еретичествующими во зло все Священное Писание. Самое Божественное Евангелие употребили и доселе употребляют во зло, для погибели своей, многие миллионы протестантов, толкуя его неправильно и неблагочестно, по поводу будто бы его, удаляясь от единения со вселенскою Церковию, составляя отдельное душепагубное еретическое сонмище, которое они дерзают называть Церковию Евангельскою. Апостол Павел свидетельствует, что они — Апостолы — Христово благоухание Богови в спасаемых и погибающих: овем убо воня смертная в смерть, овем же воня животная в живот. Даже о Господе Иисусе Христе сказал Святый Богоприимец Симеон: «Се лежит Сей на падение и на востание многих во Исраили, и в знамение пререкаемо». — Святый Исаак Сирский в 54-м Слове говорит: «Слово крестное погибающим юродство есть. Что из сего следует? — Поелику оное слово крестное казалось юродством тем, которые не ощущали силы сего слова, то долженствовало ли Павлу умолкнуть и престать от проповеди? Но и до сего дня крест служит поводом к претыканию и соблазну Иудеям и Еллинам. — Итак, {стр. 230} должно ли умолчать, чтоб сии не соблазнялись? — Павел не только не умолчал, но так взывал: Мне да не будет хвалитися, токмо о Кресте Господа нашего Иисуса Христа. Поведано здесь святым Апостолом хваление о Кресте не с тем, чтоб соблазнить других, но чтоб возвестить о великой силе Креста».

Божественное добро не должно быть отвергаемо, если некоторые или и многие употребили его во зло. Это надо отнести и ко Иисусовой молитве. Сам Иисус был камнем преткновения для многих; проповедь о Нем была камнем преткновения; Крест Его был камнем преткновения; как же Святейшему Имени Его не участвовать в тех же обстоятельствах? Из того, что могу я заключать по двадцатилетним наблюдениям современного монашества Православной Отечественной Церкви, находясь это время сам в недре его, даю следующий отзыв. Если находятся еще в наши времена, времена нищеты, глада и мрака в духовном отношении, иноки, имеющие отчасти истинное духовное рассуждение; то это те весьма немногие, которые, будучи просвещены умною Иисусовою молитвою, познали подробно свои страсти, действия лукавых духов и наконец действие Духа Божия, начинающегося с излияния в душу священного мира о Христе. Кто же при свете умной молитвы не узрел страстей своих, не познал действия лукавых духов и не вкусил, что такое мир Христов, соединяющий воедино ум, душу и тело, тот не имеет и понятия о духовном рассуждении, хотя и мнит иметь его обольщаемый тщеславием. Таковое мнение свойственно всем, проходящим, так называемый Св<ятым> Симеоном Новым Богословом, второй образ внимания и молитвы. При благонравии можно иметь рассуждение, или разум и естественный, и деятельный, и образованный науками и чтением, как весьма основательно рассуждает о сем Преподобный Григорий Синайский; но это еще — не рассуждение духовное! От такового разума отстоит духовное рассуждение, как небо от земли, и превосходнее его, как свет солнца превосходнее тусклого света ночных светил небесных.

№ 5

Что скажу на письмо Ваше? — Увы! Нетленной и блаженной святости не вижу в себе и следа! Не от действия благодатного смирения, но самым опытом, самыми грехопадениями моими убеждаюсь, что я грешен. Желал бы непрестанно зреть грехи мои и плакать о них; но окрадывают и омрачают меня забвение, рассеянность, нерадение мои! Вы изволите писать, что в письмах {стр. 231} моих к Вам я не решался ни на какое слово, назидательное для Вас собственно. Как мог я решаться на него, имея тяжкое бревно во оке души моей, заграждающее от меня зрение грехов моих и преграждающее ток слезам моим? Говорю только вопрошающим, и то, когда уверен, что вопрошают искренно, по требованию души, а не мимоходом или по любопытству. И ныне, получив письмо Ваше, я умилился окаянным сердцем моим и беру перо для ответа Вам, единственно с тою надеждою, что милосердый Господь, видя истинную нужду души Вашей и веру Вашу, дарует слово полезное, а мне простит мое дерзновение по тесноте нынешнего времени, в которое весьма оскудело истинное духовное знание. Поелику же пишу к рабу Божию и ради Бога, то оставляю все соображения мира, чтоб увлекшись каким-нибудь побуждением человеческим, не соделаться мне предателем души Вашей, прибегшей ко мне за советом о Господе, и имеющей обвинить меня пред Господом на Страшном Суде Его, если я в этом суетном веке поврежу совет мой лицемерством, лестию и человекоугодием.

Верую по преданию Церкви и с Церковию, что всякий православно верующий во Христа и исполняющий заповеди Его, а нарушение заповедей очищающий покаянием, — спасется. Так сказал Сам Господь юноше, вопросившему Господа, как ему спастись. Но есть еще и другая цель христианина, для которой в особенности назначаются иноки, цель достигаемая и не достигаемая: христианское совершенство. — Путь к этому совершенству есть очищение себя заповедями Нового Завета, Евангелием, руководствуясь которым сын ветхого Адама может усыновиться Новому Адаму. Всяк имеяй сию надежду, — говорит св<ятый> Иоанн Богослов, — очищает себя, якоже Он чист есть [145] — Но Новая заповедь широка есть зело!

Говорит новая заповедь: Кто хочет приобрести душу свою, да погубит ю. Что значит погубление души? — Отвержение действий по собственным чувствам и понуждение себя к действию по заповедям Евангельским. Евангелие действующему таким образом сообщает свой разум и свои ощущения, принадлежащие к естеству нового человека, обновленного по подобию Создателя и Искупителя нашего. В этом состоит принуждение и насилование себя, предписываемое Евангелием. Это значит совет, так часто повторяемый Святыми Отцами: «Даждь кровь и приими Дух». Отсеки от себя свойства падшего естества и привей к себе свойства естества обновленного Христом. {стр. 232} Не только «плоть», но и «кровь» Царствия Божия не наследят. Но как Царствие Божие внутрь нас есть, то должно из этого заключать, что доколе возбуждаются и сопровождаются в нас сердечные ощущения движениями крови, дотоле мы чужды духовного действия, истекающего от Бога. При духовном, Божественном действии кровь умолкает и бывает «тишина велия». Тот святой мир, который не в нашем падшем естестве, но дарован и даруется Господом, мир, превысший всякого ума, нисходит в душу. Он изливает священное спокойствие в ум, сердце и тело раба Христова, соединяет сии три воедино и представляет их Христу, погруженных в бездну смирения, приведенных в состояние о Христе. Это состояние принадлежит естеству обновленному.

Приглашаемый Вами преподать Вам совет душеполезный, совет о Господе, отвлекаю внимание от смердящих язв души моей и, обращаясь к Вам, говорю Вам ради Бога с сердечным плачем следующее.

У Вас пылает естественный огнь, и кровь Ваша жива. По этой причине нет места в сердце Вашем для того Божественного огня, который ввергнуть в нас пришел Господь и которым потушается огнь естественный. «Глаголяй обоя имети, — говорит св<ятый> Иоанн Лествичник, — прельсти себе». В Вас — движения, именно зависящие от крови; они препятствуют явлению движений духовных, держат душу Вашу в темноте и каком-то нерешенном состоянии, Вами ощущаемом, но не понимаемом. Не понимаемом, потому что таковые движения могут сообщать только мнение знания, а не самое знание, ясное, точное, как истинное. От того-то совесть Ваша, когда Вы рассматриваете себя и вникаете в себя, отвечает Вам невнятным, страшным голосом самомнения. Вы нуждаетесь в утешении: да утешит Вас — Истина!

В двух отношениях рассмотрим предмет, о котором теперь беседуем: в любви к ближнему и в действии умной молитвы.

Вы живы для человеков, Вы любите их огнем естественным. — Оттого и человеки для Вас живы, а Христос — мертв. (Не смутитесь словами моими: выше я отличил спасение от совершенства, оставив говорить о первом, как по милости Божией для Вас верном, говорю о пути ко второму, о очищении.) Во 2-й части Добротолюбия, в книге иноков Каллиста и Игнатия, в главе 37-й приводятся следующие слова Великого Варсонофия: «Еже не вменитися в человецех, сотворит тя вселитися во граде, а еже умрети от всякого человека сотворит тя наследовати град и сокровища». Не убойтеся этой смерти; от нее рождается новая {стр. 233} жизнь. Когда оживете новою жизнию, то увидите, что жизнь, умерщвления которой требует от нас Бог, — есть смерть. Это та смерть, которою умер Адам немедленно по вкушении от запрещенного древа, ожив в смешанные познания и ощущения добра и зла. Скажите Богу о всех родственниках ваших живых и почивших, скажите о братиях обители вашей, о всех любимых Вами: «Господи! Это все Твое, а я кто?» Точно, все это — Божие; Божие не будем похищать себе. И мнимо любимым нами вернее быть Божиими, нежели нашими. Не правда ли? Если правда, то примем правду во спасение. Умрем для естественной любви к ближнему и оживем новою любовию к нему, любовию в Боге. Тогда умрем естественною, смешенною любовию к ближнему, когда «не вменим себя», по совету Великого Варсонофия, в «человецех», когда оплюем себя, как некую мерзость. Послужим ближнему в служении нашем, не как отцы чадам, но как рабы Господам, как непотребные слуги Святым Ангелам. Этого и Павел хотел: и он так мыслил! Не себе проповедуем, — говорил он Коринфянам, — но Христа Иисуса Господа, себе же самех рабов вам Иисуса Господа ради [146]. Божие отдадим Богу. Не будем мнением присваивать себе Божие: от нашего мнения Божие не сделается нашим, а только мы будем обманываться пустым, достойным смеха и вместе плача самообольщением. Когда же смиримся, то Бог Свое может нам дать; тогда оно точно сделается нашим по благодати. Таким образом Святые, соделавшись сосудами Святаго Духа, соделались и отцами в Духе, имели чад в Духе. Заповедь Христова: Не нарицайте себе отца на земли, ни учителя на земли, — оставалась ненарушимою. Когда Анания и Сапфира солгали пред Апостолом Петром, то пали мертвыми; а Апостол объяснил их вину, что они солгали Богу, хотя пред собою видели не Бога, а только человека — Апостола. Но этот человек был сосуд Святаго Духа; сделанное по отношению к нему отнеслось к Богу. Многие из Святых называли чадами тех, которым они сообщали жизнь Духа. И то было истинно; потому что словам сопутствовало самое дело. Но мы, не имеющие в себе явного обитания Духа, можем ли сами присваивать себе то, что дает только Бог. Не страшное ли это святотатство! Не самообольщение ли это, достойное, по производимому им ложному состоянию, горького плача? — Те из Святых Отцов, в которых обилие благодати не преливалось так, как в Апостолах и других величайших Угодниках Божиих, не дерзали называть себя учителями и отцами. Из них преподобный Нил Сорский в предисловии к своему Скитскому Уставу гово{стр. 234}рит: «Не называю вас учениками моими: один у нас Учитель — Христос» и проч. И это по завещанию Апостола, который говорит. Аще кто глаголет, яко словеса Божия, аще кто служит, яко от крепости, юже подает Бог, да о всем славится Бог Иисус Христом [147]. Повсюду умерщвленное «я»! — Повсюду Христос живый и Подающий жизнь. Смирение убивает естественную любовь. А если она умирает от смирения, то жизнь ее составляется гордостию. Принадлежа к свойствам ветхого Адама, она требует умерщвления и воссоздания Духом. В ней живет идол «я», поставленный на престоле татебно вкравшегося самомнения и завещивающийся завесою будто бы добродетели.

Апостол Павел не любил этой любви в учениках своих к себе; за нее называл он их плотскими. Вооружаясь против нее, он писал против себя, желал во мнении учеников низложить, уронить, уничтожить себя. Еда Павел распятся за вас? — говорил он им. Кто убо есть Павел? Аз насадих, Аполлос напои, Бог же возрасти. Тем же не насаждаяй есть что, ни напаяяй, но возращаяй Бог [148]. Видите ли, как ревностно ищет великий Апостол, чтоб верующие во Христа были мертвы для человеков! Оживление для человеков есть умерщвление по отношению ко Христу, а следовательно, и ко всему Божественному и Духовному: потому что Христос есть Единый ходатай между Богом и человеками.