Итак, мы видели две стороны Иисуса Христа - уничижения и прославления; видели также основание сей двойственности в степени и цели. Сделаем еще несколько замечаний касательно сего предмета.

Восстановитель рода человеческого явился сперва в виде уничиженном, а потом в славном, и потому в Лице Его осуществлен идеал человечества страждущего и прославленного. Этот идеал носился в умах некоторых мыслящих мужей. Например, к нему возносился Платон, когда описывал своего праведника страждущим, оклеветанным, мучимым, когда изображал неузнанную и невинно страждущую добродетель. Равным образом и в новейшие времена идеал этот представлялся уму Канта, и осуществление его он признавал сообразнейшим и самым лучшим для человечества; впрочем, он разумел его применительно к философии - идеально. Перед этим идеалом благоговели сами вольнодумцы. Например, Руссо признается, что он никогда не был так красноречив, как в то время, когда смотрел на Иисуса Христа. Известно его изречение, достойное особенного замечания. "Если, - говорит, -смерть и жизнь Сократа есть смерть и жизнь праведника, то смерть Иисуса Христа есть смерть Бога".

Нельзя не удивляться гармонии всех событий в жизни Искупителя. Эта гармония усматривается с различных сторон. Во-первых, она усматривается в согласии событий с целью Его пришествия. 1) Иисус Христос пришел для того, чтобы очистить и освятить грешное человечество. Для этого пришел безгрешным, родился от Девы наитием Святаго Духа. Эту черту заметил и Кант. По видимому эта черта и могла идти «к Искупителю, и нет; родиться Ему от Девы, или обыкновенным образом - по видимому это безразлично; кажется, могло быть так и иначе. Но в связи со всем делом искупления эта черта - рождение от Девы - была необходима. Отнять грех мог только Тот, Кто Сам безгрешен; а чтобы быть безгрешным, надлежало войти в мир другим путем, не тем, каким входят люди грешные: не путем рождения обыкновенного, а путем рождения сверхъестественного, - то есть надлежало родиться не от похоти плотской, не от похоти мужеской, но от Бога - от Святаго Духа. 2) Иисус Христос явился примирить землю с небом, Иудеев - с язычниками, совокупить всех в одно. Это и открылось при Его яслях. Здесь были и Ангелы и люди, и Иудеи и язычники, волхвы языческие. 3) Он явился засвидетельствовать людям любовь Божию и Свою. Он засвидетельствовал ее, ибо большей любви, по словам Его, не может быть, как та, если кто душу свою положит за других; а Он действительно положил ее. 4) Он, с одной стороны, должен был представить образец страдающей добродетели, и действительно представил его, с другой стороны, должен был представить и награду. Он и представил ее, ибо плоть Его осталась без нетления. 5) Цель пришествия Его, как замечено выше, была освятить мир. Но люди не могли сами усвоить себе этого освящения по причине своей слабости; для этого Иисус Христос посылает благодать Святаго Духа. Вообще, круг событий в жизни Иисуса самый гармонический и самый необыкновенный. На одном конце пройденного Им поприща - ясли, на средине - Крест, а на другом конце - престол. Кто дошел до средины - до Креста, Тот взойдет и на другой конец - на престол! Кто отдает все Отцу Небесному, Тому Отец Небесный отдает все! Кто принимает все от Него, Тот принимает все не для того, чтобы удержать это у Себя, а чтобы сообщить другим. Иисус Христос принял дары духовные и всю власть от Отца не для Себя, а для людей.

Учение о судьбе Иисуса Христа весьма нужно, и, к счастью христианского мира, оно не только вошло в Богословие, но и сделалось народным посредством христианского Богослужения. Ибо что такое наше Богослужение? Не что иное, как история жизни Иисуса Христа. Все почти важнейшие праздничные дни нашей Церкви посвящены воспоминанию событий из жизни Спасителя. Таким образом, народ знакомится с историей жизни Богочеловека, и потому эта часть религии более всех ему известна. Долг учителей прояснять в этом случае только то, что содержится в богослужебных действиях, и пользоваться аналогией, которая между Христом и христианином есть и должна быть самая строгая. Это - главный текст проповедей сего рода. Например, на безсеменное зачатие Иисуса Христа, которое называется Благовещением, пользуясь аналогией, можно говорить о том, что и христианин рождается не от похоти плотской, или мужской, но от Бога - от Святаго Духа, что образ зачатия так же неизъясним, и прочее. На Обрезание Иисуса Христа можно говорить о духовном обрезании, которое хорошо изъяснил апостол Павел; на Преображение, также по указанию апостола Павла, можно говорить о преображении ума, сердца и прочее. Все эти и подобные им предметы непроизвольно вытекают из отношения христианина ко Христу. Исключаются из сего некоторые черты в жизни Иисуса Христа, которые, поскольку слишком частны и имеют ближайшее отношение к иудейскому народу, не могут служить предметом приложений подобного рода. Такого рода событие - Вход Иисуса Христа в Иерусалим - имеет теснейшее отношение к народу Иудейскому. Правда, и ему (празднику - ред.) дают нравственное значение; но особенно близкого отношения к жизни оно не имеет. С сей стороны христианская религия имеет преимущество перед всеми религиями и перед самой религией разумной, и преимущество сие состоит в том, что главная история ее выражена лично - в событиях. Это преимущество весьма важно, особенно для народа, который не способен понимать истины отвлеченные, для него понятны они только в видимых образах. Особенно смерть - событие самое ужасное - религия христианская умела выразить в чертах необыкновенно точных и, несмотря на то, нимало не страшных. Если бы это сделала философия, то от одного этого соображения все успехи ее пошли бы на воздух и исчезли бы. Припомним Сократа, беседующего со своими друзьями о бессмертии.

Как много было бы лучше, если бы он во время этой беседы показал картину воскресения, - она заменила бы все его доводы. Замечательно, что эта сторона - судьба Иисуса Христа - менее всего подлежала спорам еретиков. Еще нужно заметить, что учитель религии должен всегда иметь в виду жизнь Иисуса Христа.

Обратимся к существу Лица Иисуса Христа. Кто оно по натуре своей? Оно было Божественное и человеческое. Иисус Христос Сам о естестве Своем говорил мало по разным причинам: во-первых, потому, что Ему неприлично было говорить об этом, ибо эпоха уничижения не позволяла Ему говорить о Своей славе; во-вторых, потому, что не было никого, кто бы мог слушать Его, если бы Он начал говорить об этом. В Нем соединены были два начала: Божеское и человеческое; кому бы Он мог раскрывать это? Иудеям и апостолам? Но ни те, ни другие в то время еще не способны были понимать сие. Поэтому Он и оставил это без развития. Впрочем, и немногие отзывы Его о Себе для нас драгоценны: из свода их видно, что в них содержится то же, что впоследствии развили апостолы, то есть то, что Иисус Христос есть Бог и вместе человек. Мест таких немного. Все они находятся у евангелиста Иоанна. Там Иисус Христос усвояет Себе славу, которую имел у Отца, прежде мир не бысть (Ин. 17; 5); усвояет Себе существование: прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь (Ин. 8; 58), - также какое-то (ибо Он Сам не определяет Его) единство со Отцем, следовательно, усвояет Себе одно Существо с Богом Отцем. И потому в словах Его содержится мысль апостолов, что в Иисусе две природы: Божеская и человеческая. Мысль эта подробно раскрыта апостолами после того, как они торжественно получили Святаго Духа. До сего времени они не знали, что Христос есть Бог: тогда и признание просто за Мессию составляло верх. Петр назван камнем веры за то, что признал Иисуса Христа Мессией. Но Мессия и Бог не были в то время одно и то же. У Иудеев была мысль о славе Мессии почти Божественной, о том, что Он будет как бы Иегова, но большая часть думала о Нем, как о Человеке, только великом. Поэтому должно положить, что Существо Иисуса Христа апостолам было раскрыто Святым Духом.

Чем же они представляют Его? Богом и человеком. Они усвояют Ему Божество не вообще, а как второму Лицу Святой Троицы - как Слову. Это учение преимущественно раскрыто у евангелиста Иоанна и апостола Павла. Чем они доказывают Божественность Иисуса Христа? Во-первых, именами Божественными, усвояя Иисусу Христу имя Бога, Иеговы. Во-вторых, действиями, приличными Одному Богу, приписывая, например, Ему творение мира и прочее. В-третьих, свойствами Божественными, называя, например, Его Всемогущим, Всеведущим, Безконечным, и так далее. В-четвертых, натуральным отношением Его к Отцу, которое невозможно без единства Существа с Ним. И, наконец, в-пятых, Божественным поклоненияем: и о имени Его всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних (Флп. 2; 10), то есть не только мы должны поклоняться Ему, но и все прочие сотворенные существа - все, кроме Бога. Итак, Божественная натура Иисуса Христа, по учению апостолов, не подлежит никаким сомнениям.

Но еще менее можно иметь сомнения о натуре Его человеческой. История ясно говорит нам, что Он имел тело, ибо происходил, по крайней мере одной половиной, от Девы, хотя без участия мужа; возрастал, совершал человеческие дела, занимался ремеслом, терпел нужды, жажду, голод - словом, был и казался человеком и чужим, и своим. Это и Сам Он усвоял Себе, и апостолы усвояли Ему. Сам, например, говорил Иудеям: "что Мя гоните, Человека..." или: егда вознесете Сына Человеческого, тогда уразумеете, яко Аз есмь (Ин. 8; 28). Апостолы также во многих местах называли Его человеком: Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус (Тим. 2; 5). Что Он имел и душу человеческую, это явно из того, что душе Его приписываются качества и действия человеческие: например, "преуспевал разумом" - значит имел мыслящие силы человеческие; изъявлял желания, исполнявшиеся и не исполнявшиеся, например, в саду Гефсиманском; спорил с людьми; был по временам не знающим: например, не знал времени последнего дня, да и вообще никто не усомнился бы в Его человечестве, если бы в последствии времени некоторые неосновательные головы не навели на это сомнений. Таким образом, и человеческая натура так же принадлежит Иисусу Христу, как и Божеская. Таково ли у Него было человеческое естество, как у нас? По существу своему таково, но отличалось некоторыми свойствами. Так, прежде всего, Оно зачато было от Святаго Духа, и потому не участвовало во грехе; было чисто как по происхождению Своему, так и по действиям - по жизни. Апостолы говорят, что греха не было во Иисусе Христе. Как они могли знать это, когда грех есть действие тайное, сокрытое от взора человеческого? Им, без сомнения, это известно было по откровению. Притом, Иисус Христос Сам иногда говорил о Своей безгрешности. Иудеям, например, говорил Он: кто от вас обличает Мя о гресе? (Ин. 8; 46). Можно разуметь здесь погрешности теоретические, касающиеся одного ума, но слово обличает указывает вообще на характер, на чистоту как учения, так и жизни. Для того Иисус Христос и употребил "грех" - слово обоюдное; иначе, если бы должно было разуметь здесь только безгрешность теоретическую, то Он употребил бы вместо "греха" - "безгрешность в мыслях", или что-нибудь подобное.

Итак, первое преимущество тела Христова - чистота, или безгрешность в происхождении и действиях. Могло ли оно грешить? Без сомнения, могло. Ибо способность падать есть неотъемлемая принадлежность всего сотворенного; безгрешность собственно принадлежит одному Богу, как это и высказал в одном месте Иисус Христос. Никто же благ, - сказал Он, - токмо един Бог. Но может быть, вследствие соединения Божества с человечеством, тело Иисуса Христа было поставлено в состояние негрешимости? Может быть и так, но мы не знаем того, ибо Священное Писание ничего не говорит нам об этом. Впрочем, противоположная ему сторона, то есть то, что и по соединении Божества с человечеством в теле Иисуса Христа оставалась способность грешить, гораздо вероятнее: иначе добродетели Его потеряли бы свою цену. Апостолы представляют Иисуса за образец подражания, но как мало привлекал бы к себе сей образец, если бы все, что есть в Нем образцового, было следствием Его природы, следствием невозможности грешить! Правда, может казаться, что способность грешить для Иисуса Христа - Богочеловека есть унижение, но, собственно, это есть возвышение. Ибо сим условливаются Его добродетели, и потеря возможности падать для существа не составляет ни малейшего совершенства.

Преимущественным качеством тела Христова еще должно быть бессмертие, ибо смерть есть следствие греха; следовательно, у кого нет греха, тот не умирает. И потому смерть Иисуса Христа была, в строгом смысле, насильственная, неестественная. Посему и с сей стороны жертва Богочеловека представляется ценнее.

Еще преимуществом тела Христова перед нашим телом было благоустройство его. Оно не имело всех следствий греха, как то: болезней, безпорядочных движений и тому подобного. Последняя особенность тела Христова была та, что оно было безлично. Это свойство предполагает соединение натуры человеческой с Божественной. Обратимся к сему соединению. Каким образом две натуры были соединены в Иисусе Христе? Что были соединены, это видели апостолы и сказали нам, а способа соединения мы не знаем, и никто об этом ясно не говорит. Об этом есть у апостолов несколько выражений, но они не имеют логических определений, и неопределенность эта не столько в недостатке, сколько в избытке, то есть превышает как бы то, что хотят сказать. Выражений таких немного. Так, евангелист Иоанн говорит: Слово плоть бысть (Ин. 1; 14). Что за сила этого выражения? С первого взгляда кажется, будто Слово обратилось в плоть - воплотилось. Но в самом деле это может означать или то, что Слово соединилось с плотью, или то, что Оно явилось во плоти. Значит, отсюда еще не видно, как это было и когда; видно только, что это произошло образом необыкновенным, неизъяснимым. В уме Иоанна могла быть в то время, когда он писал это, та мысль, что Слово соединилось с плотью так, как мы видели Его в продолжение трех с половиной лет - во время обращения Его с нами. Эту мысль он и выразил в своем послании. И видехом, - пишет он - и свидетельствуем, и возвещаем вам живот вечный, иже бе у Отца и явися нам (1 Ин. 1; 2). Но как явися, этого не описывает он: о метафизическом способе явления он не говорит ни слова. Вероятно, этот способ и не приходил ему, равно как и другим апостолам, на ум. Да и в самом деле, о нем спрашивает только ум школьный, или пытливый; а ум здравый, известный под именем здравого смысла - (sensus communis) - останавливается только на признаках ощутительных, на том только, на чем останавливался апостол Иоанн - на свидетельстве рук и очей: и руки наша осязаша. Вот, что говорит сей Апостол, не вдаваясь в логические тонкости!

Апостол Павел почти то же повторяет. Бог явися, - говорит он, - во плоти (1 Тим. 3; 16). Сей апостол чувствовал уже непостижимость сего дела, и , потому, приступая к описанию его, восклицает: велия есть благочестия тайна! Как бы приблизить круг понятий, теснившихся в уме Павла, когда он изрекал это? Павел не видел Иисуса Христа, и потому не мог ссылаться (так, как Иоанн) на свои руки и глаза; это важное преимущество принадлежало только Иоанну и тем, кои были вместе с ним очевидцами Слова. У апостола Павла была такая мысль, какую имеем мы, когда говорим: в этом теле душа; или: в этой голове ум; или же: в этом сердце чувство, - то есть он выразил этим ту мысль, что в Иисусе Христе так ощутительно было Божие присутствие, что можно было сказать: в этом теле Бог. Но как в Нем обитает Бог, этого не определяет он. Тот же апостол Павел в другом месте говорит определеннее: яко в том живет, - говорит он, - всяко исполнение Божества телесне (Кол. 2; 9). Что за мысль этого выражения? Здесь особенное понятие, заключающее в себе ту мысль, что в Иисусе Христе обитает Бог со всеми Своими совершенствами, свойствами и действиями, и притом обитает не духовным, невидимым образом, а телесне - видимо: вот выражение, показывающее самое теснейшее соединение Божества с человечеством. Впрочем, это такой предмет, о котором нельзя сказать большего.

Сколь ни тесное соединение показывают приведенные нами выражения апостолов, а особенно последнее выражение апостола Павла, все же, однако, соединение это теснее, нежели как они нам представляют его. А что такое тесное соединение есть, за это стоят все те места, в которых все приписывается или одному Божеству в Иисусе Христе, или одному человечеству: из сего видно, что то и другое составляет один субъект - одно Лице, иначе, без неразрывного соединения того и другого, это не могло бы стоять. Мест таких много, например: кто произошел от Авраама? Бог, - говорят святые писатели, между тем как от Него Иисус Христос произошел по человечеству. Кто распят? Опять Бог славы, и так далее. С этой точки зрения смотря на Богочеловека, можно простирать в Нем соединение Божества и человечества почти до неразличения того и другого, и потому без преувеличения могли говорить апостолы: и руки наша осязаша, о Словеси животном (1 Ин. 1; 1). Вот учение Библейское, которое далеко оставило все выражения человеческие об этом предмете, и само далеко отстоит от того, чтобы могло в точности выразить существо дела! Оно без логической определенности сообразно простому священному языку и требованию тогдашнего времени, в которое это считалось ненужным. Твердо держась его, надобно смотреть на Иисуса Христа как на Бога и вместе - Человека. Богочеловек есть сокращение того, что говорит Иоанн: Бог явися во плоти.

Церковь употребила особенный образ выражения для означения сего соединения: она называет его соединением личным, ипостасным. Что за сила этого выражения, и идет ли оно к делу? Лицем называется существо мыслящее и имеющее единство сознания. Следовательно, этим выражением утверждается то, что в Иисусе Христе не два сознания, а одно. Человеческая натура не может быть без сознания, но знает себя не отдельно, а так, что сознание ее проникнуто сознанием Божественным, и потому составляет с ним одно и то же. Вот мысль Церкви. Для чего она употребила это и другие подобные ему выражения? По причине ересей, и потому нужно припомнить еретиков, против которых она направила это.