This preparation, of course, did not have such effects as the one that preceded it, and the one of which we will immediately speak, that is, such as the prophecies of religion itself, or the Covenant of the Jews itself. However, his actions were not small. If those persons who prefigured Christ knew their purpose by revelation, then how many motives could arise from this to lead a life consistent with and worthy of the Prototype! The holy books do not tell us that these persons know this, nor do they say that they do not know. But since these persons in the Old Testament knew a lot of things that are not in the books, they knew this too.

The third and most important preparation of the Jews was the religion given to them, or the law itself. This law was divided into moral, ceremonial and civil, all of which were given by God. Therefore the religion of the Jews was closely connected with politics. God Himself was their Ruler and Lawgiver; hence the government under which the Jews were was feocratic. How did such a religion prepare the Jews to accept the Messiah? And, first, how did the feocracy itself serve as a preparation for them for this? Theocracy brought the Jews closer to God; through such a closeness, it disposed them to receive from Him a greater revelation and promise, and, thus, served as an instrument for their preparation. It would be unseemly for another people, who did not have such special rights as the Jews, to communicate such information as God had communicated to them, for they would not have expected them, and therefore would not have been disposed to receive them. The prophets presented the Messiah to the Jews in the form of the Vicar of Jehovah, who was invisible even in the tabernacle. And therefore the Jews, having familiarized themselves with this Vicar beforehand, could easily recognize Him afterwards. This is how the feocracy and its composition prepared the Jews to receive the Messiah!

Как приготовлял их самый закон? Например, как приготовлял их закон нравственный? Он был весьма строг и за неисполнение грозил смертью: апостол Павел часто говорит об этом в своих посланиях. Но исполнить его человек сам по себе не мог. И потому, сознавая свое бессилие, располагался искать внешней помощи. Закон сей служил человеку как бы зеркалом, в котором он видел свое безобразие, свои недостатки и, таким образом, располагался к поиску средства, вознаграждающего недостатки. Но средство сие - в одном Боге. Правда, он находил сие средство в другом законе, в законе обрядовом, который служил поэтому дополнением к закону нравственному. Он, за неисполнение закона нравственного, требовал жертвы и по видимому изглаждал преступление. Следовательно, закон обрядовый мешал нравственному? Нет! Он только несколько успокаивал иудеев и облегчал тот путь, по которому они шествовали. Мессия был далеко, а закон нравственный гремел наказаниями и проклятиями; для уменьшения происходящего отсюда страха позволено Иудеям за некоторые преступления приносить удовлетворительные жертвы, а некоторые преступления наказываемы были смертью. Следовательно, виновность оставалась и при сем законе. И он не мог вполне успокаивать грешника, а потому должен был вести к тому же, к чему вел и закон нравственный: жертвы его должны были напоминать великую жертву - Иисуса Христа. В каждом сколько-нибудь размышляющем человеке он пробуждал мысль: "Каким образом наш Иегова - Существо духовное, чистейшее - отпускает грехи и за козла или же овцу? Невероятно, чтобы животные имели такую силу". Эта мысль пробуждала другие и тотчас вела к следующему заключению: "Верно, сила приносимых людьми жертв в чем-то высшем - в пророческих обетованиях о Мессии".

Таким образом, обрядовый закон, с одной стороны, как будто ослаблял поиск высшей помощи, а, с другой стороны, препровождал людей ко Христу и был, как говорит апостол Павел, пестуном к Нему. Кроме того, поскольку закон сей был весьма подробен и узорчат, и поскольку в сей узорчатой ткани были стороны, имеющие знаменование иероглифическое, то мыслящий человек видел в сих иероглифах особенные намерения Божий, а потому возбуждался искать развития и изъяснения оных в чем-то высшем.

Самая главная мысль, или же идея, закона обрядового олицетворена в христианстве. В основании обрядового закона Моисеева - идея примирения человека с Богом посредством чужих заслуг. На этой идее основано и все христианство, и оно есть примирение человечества с Божеством - через средство внешнее, заслугой Иисуса Христа. Сколько же поэтому сия мысль располагала Иудеев к принятию Мессии Христа! Отсюда-то, для убеждения тех из Иудеев, кои хотя мало рассуждали, мало требовалось. Апостол Павел для достижения этой цели почел нужным (в Послании к Евреям) сделать не более, как только (провести - ред.) параллель между обрядовым законом и Иисусом Христом. Итак, не столько, может быть, приготовлял Иудеев закон нравственный и феократия, или же закон политический, сколько приготовлял их закон обрядовый. Если бы посредством жертв его не распространилась мысль о том, что род человеческий будет искуплен жертвой, то как бы тогда странно было видеть Искупителя, жертвующего Самим Собой! Вот каким образом приготовляемы были Иудеи!

Скажут: но не приготовились, и потому воспитание было несовершенное, недостаточное. Что сказать против сего? Нет! воспитание было достаточное, ибо цель его достигнута. Цель особенного воспитания Иудеев, главным образом, заключалась во всем роде человеческом - в том, чтобы через Иудеев сохранить религию в таком виде, какой нужен был ей для того, чтобы естественно могла из нее выродиться религия христианская. Цель сия достигнута: христианство естественно выродилось из иудейства, подобно плоду, который созрел, отпал и отдан в употребление. Иудеи отслужили свою чреду как нельзя лучше, и, таким образом, славная цель иудейского воспитания достигнута. Но и по отношению к Иудеям цель воспитания также достигнута. Ибо лучшая часть нации иудейской последовала Христу. Что другая часть осталась в упорстве, этого виной они сами; притом, здесь осталась самая худая часть: каиафы, анны, саддукеи остались при своем заблуждении, но из них некоторые обратились в христианство. Посему-то апостол Павел в Послании к Римлянам заметил, что "не все Иудеи суть Иудеи" (Рим. 2; 29). Таким образом, главная цель сего воспитания в роде человеческом совершенно достигнута, и вторичная цель по отношению к Иудеям с лучших своих сторон также достигнута, ибо не язычники первые приняли Христа, а Иудеи. Если даже назовем его неудачным в последнем отношении, то неудача эта неизбежна, как условие к совершенству. Худшая часть Иудеев палестинских не приняла Мессии, ослепившись чувственным о Нем понятием. Вот недостаток, но он служил источником совершенства. Пусть бы пророки не представляли Мессии со стороны чувственной, тогда Иудеи стали ли бы ожидать Его с таким нетерпением? Нет! Народ чувственный не стал бы гоняться за духовным, между тем как чувственное представление Мессии было сильным побуждением ожидать Его и желать. Таким образом, погибель Иудеев была, как говорит апостол Павел, спасением для язычников и для них самих.

Обратимся к язычникам: что с ними было? Как они воспитывались? У них сохранились, но в некоторых частях обезобразились все средства всеобщего воспитания рода человеческого, бывшего в употреблении до Авраама. Например, у язычников сохранились жертвы и сделались средоточием их религии и богослужения. В их жертвах заключена была мысль о Мессии. Теперь, если предположим, что жертвы сии перешли к язычникам от тех, которые соединяли с ними эту высокую мысль, то с переходом жертв должно было перейти к ним и некоторое, хотя темное, понятие о Мессии, о высшей цели жертв, как это и выразилось у греков в их Дионисиевских жертвах.

Но положим, что это в умах язычников затемнилось; самое жертвоприношение, просто без всего, содержало учение о Мессии, ибо оно приготовляло людей к принятию Его в виде жертвы. Правда, апостол Павел говорит, что Иисус Христос распятый казался язычникам безумием, но еще большим показался бы Он безумием, если бы язычники не приготовлены были к сему посредством жертв. Здесь соблазнил их Крест, а учение об Искупителе, как о жертве, было их родное; то есть им трудно было понять, как Искупитель явился в таком уничиженном и жалком виде? Они бы лучше желали видеть Его среди облаков на престоле, - по примеру Филона. Кроме того, все язычники производили свою религию свыше - от Бога; мысль эта располагала их к принятию религии откровенной. Если бы язычники не водились сей мыслью, тогда проповедникам христианства труднее было бы преподавать им новую откровенную религию, между тем как здесь при такой мысли апостолам оставалось только прививать понятия нового учения к понятиям уже готовым. Остаток первых преданий - предания, сохранившиеся от Адама и других патриархов о восстановлении, имеющем совершиться чрез Сына Божия, - вошли в состав языческой религии в виде таинств и составили некоторый аналог с Таинствами христианскими. Посему к темной вере их апостолам оставалось только прививать свою проповедь. Так, учение о конце мира, имеющем совершиться через огонь, стоило только привить к вере язычников в подобное учение их преданий и философов; учение о нисшествии Христа во ад не неудобно было только приложить к вере о нисшествии в ад Диониса, Геркулеса и других. Таким образом, все извращения верования язычников служили отголоском Божественного призывания и предрасполагали их к принятию Таинств религии откровенной.

Одним из действительнейших способов приготовления язычников были их мудрость - языческая философия, которая, по замечанию Иустина Мученика, вела ко Христу. Каким образом? Раскрывая истину и располагая к добру. Сверх того, поскольку Иисус Христос есть, по выражению апостола, Божия сила, премудрость и просвещение, то все, что вело к Божией силе, премудрости и прочему, вело также и к другому духовному, разумеется, нравственному; следовательно, таким же образом вела к нему и философия. Частнейшая услуга философии в этом отношении есть следующая: она подорвала идолопоклонство так, что идолы, особенно перед пришествием Спасителя, держались лишь своей тяжестью, и требовалось только одно дуновение, чтобы низвергнуть их с их пьедесталов. Ибо уже до того доходило, что в Риме публично в театрах осмеивали богов. Правда, она (философия - ред.) делала это худо, ибо, отнимая богов древних, не давала новых; но, несмотря на то, оказала ненамеренную услугу христианству тем, что заставила народы ожидать и искать чего-то лучшего и совершеннейшего, что и нашли они в христианстве. Кроме того, философия, ниспровергая старые учения и находя новые, но не удовлетворяясь ими, тем самым убеждала людей в их бессилии и обращала их к Божией силе. Нельзя без удивления читать ожиданий некоторых философов (например, Платона); нельзя не удивляться, как философия, переходя от предмета к предмету, от способа к способу, нигде не обретала успокоения, и потому дошла, наконец, до того, что приняла характер теургический (Александрийская философия); перепытав все, заключила свое поприще мечтами о восторжениях, о видениях, о которых есть целые трактаты у Ямвлиха, Порфирия и других неоплатоников. Все это показывало человеку его бессилие и располагало к принятию помощи свыше. За верность такого следствия ручаются философы, обратившиеся в христианство, например, Иустин. Так вела ко Христу языческая философия!

Не было ли у язычников пророков? У них также были своего рода посланники, которые, по влиянию своему на судьбу народов, также носят признаки пророков. Таковыми орудиями Божиими были законодатели - Зороастр, Трисмегист, Конфуций и прочие. Иустин Мученик признает их тем же для язычников, что пророки были для евреев. Некоторые из них выдавали себя за пророков и верили, что они посланы были небом. Как ни судить, а должны принять это за истину. Если Бог свидетельствовал о Себе через дожди и времена плодоносные, то тем более Он о Себе через царей и законоучителей должен был свидетельствовать. Это - орудия более приличные: одушевленные провозвестники лучше бездушных! Посему надобно предположить, что некоторые лица между язычниками сообщались с истинным Божеством. Мысль эта не покажется странной, когда мы вспомним, что и Священные книги открывают между язычниками пророков в Мелхиседеке, Иове, Валааме. Нет препятствия предположить таких пророков и после, хотя Священные книги, содержащие в себе после Авраама историю одного народа еврейского, ничего не упоминают о них. Например, что за лица Сивиллы, коих происхождение не найдено, а остались только некоторые стихи их? Отцы Церкви признавали их за прозорливых, которые имели откровение свыше. Волхвы, приходившие ко Христу, кем были приведены? Кто они? Не последнее ли это звено в той цепи языческих пророчеств, продолжения которой мы не видим? Сами язычники тоже не говорят об этом ничего определенного, потому что небу угодно было сокрыть это от их взора. Но, вникая в историю народов, мы находим подобных людей и у египтян, и индийцев, и у китайцев, и других народов; и вследствие сего естественно приходим к той мысли, что все эти народы имели своих пророков.

Примечательно, что за пятьсот лет до Рождества Христова особенное воспитание Иудеев кончилось, и они стали наравне с язычниками. Опять наступил план всеобщего воспитания: два прежних отделения - одно большее, а другое малое, по времени, но также большее по духу, изменились. Промысл рассеял Иудеев везде, и они начали представлять язычникам религию, а язычники начали знакомить их с науками, искусствами и со своими религиозными понятиями. Таким образом, теперь наступил метод взаимного воспитания и обучения. Успех язычников в этом деле оказался больше иудейского. Мессия принят язычниками, а Иудеи (здесь неудобно разуметь всегда Иудеев палестинских) отвергли Его.

Это-то и уничтожает возражение: зачем Промысл от Авраама до Малахии особенно пекся об Иудеях? Ибо опыт показал, что язычники столько же были приготовлены, сколько и Иудеи, следовательно, лицеприятия у Бога нет. Бог поступил в этом случае подобно мудрому Вертоградарю. Со времени Авраама наступила в роде человеческом зима, поэтому Небесный Вертоградарь устроил из народа Израильского теплицу, в которой бы могли сохраниться семена веры. Когда зима прошла, то теплица признана ненужной, и уничтожена. Вот общий и поверхностный взгляд на способы приготовления рода человеческого к принятию Мессий. Поверхностный, говорю, ибо столько употреблено было к этой цели средств, о которых мы и догадываться не можем! В руках Промысла все делается средством, а мы судим только по ощутительным для нас успехам и действиям. Замечательно, что апостол называет время Мессии временем "предопределенным", и в другом месте "кончиною века". Чем определен сей конец? Без сомнения, достаточностью приготовления, ибо период сей был период приготовления. Когда же род человеческий мог почитаться приготовленным?.. Тогда, когда готов был принять явившегося Мессию, и вместе Его религию; а готов был после того, как пробыл долгое время под опекой обрядового, нравственного и других ограждавших его законов.

Рассмотрим, в частности, пророчества, и приложим их к Иисусу Христу. Иисус Христос есть Мессия истинный, ибо в Лице Его исполнились все пророчества. Главные признаки Мессии: одни касаются Лица Его, другие - действий, третьи - принесенной Им религии и основанного на земле царства. Признаки, касающиеся Лица Мессии: Он есть, как повествует евангелист Лука, сын Адамов, сын Авраамов, Давидов и так далее, произошел из колена Иудина, от племени Иессеева, в городе Вифлееме, от Девы; следовательно, в происхождении Своем выполнил все черты пророчеств. Выполнил также все черты, касающиеся Его судьбы, ибо крестился во Иордане, по пророчеству Исайи, который вопиет: Радуйся, пустыня жаждущая (Ис. 35; 1), путь Его углаждал и возвещал Предтеча Иоанн, который и называет себя словами пророка: глас вопиющаго в пустыни (Мф. 3; 3); подвергался ненависти народа, презрен был и уничижен - черты, находящиеся у Исайи и в судьбе Давида. В последних днях Его жизни особенно отсвечиваются все черты пророчества о Царе кротком, седящем на осле и жребяти. Нельзя не удивиться точности и как бы искусству, с какими выполнилось сие пророчество. Оно имело тон политический, и при этом сбылось так, что не возбудило подозрения в римском правительстве. Далее с пророчествами согласно то, что ученик продает Его, и притом за тридцать сребренников; об одежде Его бросают жребий, на Кресте на-пояется уксусом и, без сомнения, ненамеренно произносит слова Давида: Боже, Боже Мой... векую оставил Мя еси! (Пс. 21 ;2. Мф. 27; 46). Потом, сообразно пророчествам, три дня пребывает в сердце земли; воскресает и, наконец, возносится на небо. Таким образом, пророчества, в которых предсказывается судьба Мессии, во Христе исполнились. В действиях главная черта, относящаяся к физическому могуществу, также сбылась. Иисус Христос творил столько чудес и такие, что сами Иудеи поместили Его в своем Талмуде, и у язычников злейший враг христиан - Цельс - не мог умолчать о чудесах Иисуса.

Другая сторона действий Его открылась в необыкновенном распространении между людьми света Евангелия. Царство Иисуса Христа, по сказанию пророков, выполнило и выполняет все. Лев, от колена Иудина, победил все народы. Христианство видимо делается источником благословения для всех людей и, по пророчеству Валаама, пленяет всех сынов Моавских; значит и земные обетования заключаются в числе принесенных Мессией роду человеческому благодеяний, потому что и они отчасти выполнились и еще будут выполняться.