Здесь, думаю, нет нужды говорить мне таким языком, обращаться к этим средствам убеждения. Ибо кого я вижу пред собою? Вижу многочисленный сонм жен, которые, несмотря на слабость своего пола, давно дерзнули сами вступить в брань с миром и доказали победу над ним уже самым удалением от него навеки; которые, по заповеди евангельской, оставили все, чтобы восприять благую часть Мариину и начать искать единого на потребу. Таких слушателей к чему побуждать? От чего отвращать? В чем наставлять? - Вступив в такой священный круг, не паче ли должно сорадоваться, благодарить Господа и славить? И мы, предстоя у престола сего, не оставили принести должную жертву хвалы и благодарения за вас, и вас самих приглашаем как можно чаще делать то же самое. Ибо без Его всесильной помощи вы не только не разорвали бы уз мира, на вас лежавших, но, может быть, и не подумали бы разрывать их когда-либо. В самом деле, мало ли в мире людей, которые, вполне чувствуя тяжесть своего мирского положения, желали бы выйти и убежать из области духовного рабства, но не могут сделать этого. Сто раз может быть собирались, подобно древним израильтянам, в путь, и доселе сидят в плену на реках Вавилонских;тоскуют и плачут о родном Иерусалиме, но остаются в Вавилоне. То же было бы и с вами - без особенной благодати Божией к вам. Памятуйте же, возлюбленные, благодеяния Божий и пользуйтесь для своего спасения преимуществами вашего звания и вашей свободы духовной.

Чего недостает вам для спасения? Мир со своими соблазнами не смеет преступить за праг (порог - ред.) святой обители вашей. Если является кто здесь, то не в виде грозного владыки, требующего от рабов своих жертв и поклонения, а в виде странника и пришельца, чтобы послушать вашего богослужения, поучиться вашим примерам. Церковь со всей святыней, со всеми Таинствами, со всеми обетованиями своими так близка к каждой из вас, что вы все, подобно Преблагословенной Матери Божией, живете под сенью дома Божия, а некоторые из вас, подобно Ей, могут входить в самое Святое святых.

Страждет ли какая-либо сестра от старости, - руки младых сестер готовы на услуги и помощь. Страждет ли какая-либо сестра от младости, - уста и сердца сестер опытных готовы на утешение и на молитву за нее. Приходит ли недуг телесный, - недалеко врачевство и телесное, если его требуют, а духовное всегда является, хотя бы его и не требовали почему-либо. Приходит ли конец самой жизни, - не о чем думать и пещись, кроме души своей; спокойно можно закрыть глаза, будучи уверенной, что оставшиеся в живых сестры сделают все, что нужно, для поминовения души отшедшей. Можно ли желать состояния лучше этого тому, кто воистину ищет своего спасения?

Но мы, помыслят при сем некоторые из вас, не можем, к сожалению, посвящать всего времени нашему Богу и молитве, должны трудиться и работать для снискания себе хлеба насущного, - это заставляет иногда даже оставлять богослужение или стоять на нем с рассеянной мыслью и думать о земном.

Такого рассеяния мыслей надобно всячески избегать, возлюбленные. Но что виной его? Труд ли телесный? Напротив, известно, что праздность порождает еще более рассеяние и земные помыслы. Среди труда, если мысль и обращается в земном, то, по крайней мере, около предметов труда, все еще довольно чистых и невинных, а там, у праздности, мысль любит парить и извиваться около предметов самых чувственных и нечистых.

А что касается собственно труда телесного, то он сам по себе не только не вредит духовной жизни, а напротив, служит для нее помощью и оградой. Посему-то именно у древних подвижников благочестия время и делилось всегда между занятиями духовными и трудом телесным. Духа праздности они почитали величайшим врагом духовной жизни, особенно родителем духа уныния, и потому молились первее всего о удалении его от себя, как это показывает молитва святого Ефрема, так часто повторяемая в Святую Четыредесятницу.

Посему же, без сомнения, Сам Господь и Пречистая Матерь Его благоволили Своим примером в поучение наше освятить труд телесный. Ибо кто, думаете, доставлял пропитание Господу, когда Он жил до тридесяти лет в дому Иосифовом, в Назарете? Архангелы и Ангелы? Нет, руки старца и древоделя Иосифа и Его собственные! Чем после молитвы и слова Божия занята была обыкновенно Матерь Божия? Сотворением чудес? Изречением пророчеств? Нет, обыкновенными делами своего пола, трудами телесными, плодом которых был и тот нешвенный хитон, который покрывал наготу Божественного Сына Ее пред Распятием. Видите, Кто трудился и работал! Нам ли после этого жаловаться на труд и думать, что он мешает жизни духовной? Нет, если какая из сестер находится в необходимости труда, та благодари за это Господа, Который поставил ее в состояние, подобное бывшему состоянию на земле Его собственному и Матери Своей; а если какая сестра не находится в сей необходимости, та ставь как можно чаще сама себя в состояние труда, дабы не лишиться мзды трудящихся, дабы избегнуть опасностей праздности, дабы не подпасть под строгое, но совершенно праведное изречение Апостола: не трудивыйся да не ястъ! Другое дело, немощь телесная и неспособность к труду: когда заметите ее в какой-либо из сестер, то спешите остановить трудящуюся, помогайте ей соединенными силами, кто от избытка, кто от усердия, дабы излишек труда, обременив тело таковой (утрудив ее - ред.), не повредил и ее душе! Когда будете поступать таким образом, тогда все пойдет хорошо, и между вами не будет воздыханий от трудов.

Что еще сказать вам, возлюбленные о Господе сестры? Не забывайте цели, с которой пришли вы сюда; не забывайте обетов, вами произнесенных; не забывайте смерти и Суда Страшного! Никакие ограды не защитят нас от нападений врага, если мы не станем ограждать себя непрестанно именем Господа Иисуса, смирением и бдением духовным над своим сердцем; никакие молитвословия и службы не освятят нас, если в душе нашей не учредим непрерывного служения Богу духом и истиною, кротостью и чистотою, покаянием и исповеданием пред Сердцеведцем грехов своих. А учредить внутри нас этого Божественного служения никто не может, кроме Самого Духа Святаго. К сему-то Пресвятому Духу обращайтесь как можно чаще с молитвой о том. Он не только наставит вас на всякую истину, но и подаст силы исполнить всякую правду. Аминь.

Слово при посещении паствы, сказанное в Сольвычегодском соборе

Принесши на алтаре сем Безкровную Жертву о благосостоянии вашего града, воспомянув над нею молитвенно живых и мертвых, я по долгу пастыря должен теперь обратиться к вам, братие, со словом назидания христианского. Желал бы побеседовать с вами о многом, желал бы повторить вместе с вами все учение о благочестии христианском, но краткость времени не позволяет сего. Впрочем, если бы мы имели и много времени, то можно ли сказать с сего места все? - Могут ли сделать это даже здешние пастыри ваши и наставники, беседуя с вами часто? Кто хочет знать все, что нужно для его спасения, тот необходимо должен размышлять и учиться сам. И, благодарение Господу, у каждого из нас есть средства к тому. На эти-то средства хочу я указать вам теперь, дабы вы пользовались ими, когда захотите. Ибо, к сожалению, многие ими вовсе не пользуются и потому остаются во тьме и неведении.

Самое первое средство к научению себя у каждого человека есть его совесть. У кого из людей нет совести? Кто не слышит, хотя по временам, голоса, повелевающего ему то или другое делать, а это или сие оставить? Что же такое совесть, как не глас Самого Бога? Он, Отец Небесный, посылая нас в мир сей, дает нам это драгоценное напутие; Он вложил в душу нашу этот глагол неумолкающий. Если бы мы слушались своей совести, сохраняли, как должно, сие зерцало истины и правды, то внутрь нас непрестанно совершалось бы непосредственное откровение воли Божией, и мы без наставников знали бы все, что нам должно делать. Но вот наше несчастье! Вместо того, чтобы поступать по совести, мы большей частью идем вопреки ее; водимся чувствами, привычками, страстями, а о совести небрежем, заглушаем ее, подавляем. От этого зеркало совести тускнет и, покрываясь прахом сует, не может отражать в себе и показывать нам ясно образа нашего; от этого голос совести слабеет, становится невнятен, наконец умолкает, так что мы остаемся - без совести! Правда, что такой человек самый несчастный, - горе тому, кто погубил совесть! Но кто виной такого горя? - Сам человек; притом всегда есть средство выйти из этого несчастного состояния. Омой зерцало совести слезами покаяния, и оно паки станет светлым и будет отражать и показывать тебе весь образ бытия твоего; очисти и освободи дух душевный от страстей, и паки будешь слышать внутри себя глас Божий, - ибо совесть, как мы сказали, есть откровение в нас воли Божией.

Второе средство к научению себя у каждого есть собственная жизнь. Не напрасно жизнь называют школой и говорят: "Век живи, век учись". Жизнь подлинно есть школа, и притом Божия. Ибо в чьих руках наша жизнь, и Кто управляет ею? - Бог. Без Его воли, как учит слово Божие, не падает с головы нашей ни одного волоса. Если без воли Божией не может упасть волос, кольми паче не может произойти с нами что-либо важное. Посему на все, что ни случается с нами в жизни, мы должны смотреть как на уроки премудрости Божией и во всем видеть благую волю Божию, нас вразумляющую. Если бы мы смотрели таким образом на свою жизнь, то непрестанно получали бы наставление. Но вот наше несчастье! Мы обыкновенно думаем, что за нами с неба никто не смотрит, и что нашей жизнью никто не управляет. От этого драгоценные уроки, преподаваемые нам свыше в событиях нашей жизни, остаются непринятыми, непонятными и потому бесплодными. Особенно нельзя не пожалеть в этом отношении о так называемых несчастьях жизни. Если Промысл посылает их на нас, то всегда с особенной целью, - научить нас чему-либо, или для обуздания в нас чувственности, гордости и прочих страстей. В таком случае несчастья именно подобны тем сильным средствам, которые опытные врачи предписывают больным в крайности, и которых свойство то, что они или производят решительный поворот на лучшее, или истощают силу жизненную. Посему несчастья всегда должны бы оказывать самое благотворное действие на дух наш; но часто бывает совсем напротив. Почему? Именно потому, что мы, находясь в несчастье, вместо того, чтобы признать на себе руку Божию, возвести очи к небу и слышать глас Отца Небесного, глаголющего к нам в несчастье нашем, предаемся малодушию, ропоту, клянем людей и судьбу, а о Боге и душе своей не хотим и подумать.