Как просто и вместе глубоко, превыше разума и вместе удовлетворительно для самого строгого разума, разрешает тайну смерти слово Божие! - Мы созданы были для бессмертия и снабжены к тому всеми средствами; но не устояли в своем предназначении, вкусили от плода запрещенного, отравили себя ядом греха и вследствие этого подверглись смерти. Что проще и удовлетворительнее этого ответа? - Не повторяется ли и ныне, в малом виде, этот несчастный опыт, когда человек вкушает что-либо вредоносное и умирает? Не приводит ли иногда и ныне грех за собою смерти видимо, например, в сильном гневе, даже в сильном смехе?.. Зачем же недоумевать и спорить, когда смерть сказывает таким образом о своем происхождении сама собою?

Но святая вера не только изъясняет нам начало смерти, но указует и на конец ее, о чем разум сам по себе не смеет и помыслить. По ее учению, мы предаемся смерти не яко овцы заколения, в добычу всегдашнюю, невозвратимую, но как узник стражу, на заключение временное. Настанет час, как учит святая вера, когда все сущие во гробех услышат глас Сына Божия, и услышавше оживут; и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда. Желаем знать, откуда эта новая отрадная тайна? Как среди тления и смерти воссияло нетление и жизнь? Вера вполне ответствует и на эти вопросы. Мы воскреснем потому, говорит она, что держава смерти разрушена. Кем? - Сыном Божиим, нашим Спасителем. Как и через что? - Через то, что Он, облеченный нашей плотию, будучи источником жизни, благоволил подвергнуться смерти, сойти во гроб и там, от полноты Божества Своего, воссиять жизнь и воскресение. Что может быть для здравого смысла удовлетворительнее такого изъяснения? Не случается ли видеть, как сильное врачевство прогоняет и уничтожает самую лютую болезнь? Как неразрушимые вещества, соединившись с тленными, спасают их от тления на многие века? Что же удивительного, если вочеловечение Сына Божия изменило природу человеческую на лучшее? Если океан жизни, излившись чрез смерть Богочеловека в область смерти, наполнил собою все входы и исходы ее, и во все гробы внес начало воскресения? Какова причина, таково и действие: Искупитель наш есть Бог Всемогущий; после того могла ли быть сомнительной победа над смертью?

Итак, если бы кто спросил тебя ныне, христианин: "Како предахомся тлению? како сопрягохомся смерти?" - ты твердо вместе с Церковью можешь отвечать: "Бога повелением, Бога правосудного, Который не может не карать нарушения вечных законов правды Своей, не мог посему не предать человека грешника следствиям его же собственного греха, которого оброцы смерть". Равным образом, если бы кто вопросил тебя, христианин: "Как мы воскреснем? Чьей силой восстанем из гробов своих?" - ты твердо, вместе с словом Божиим, можешь отвечать: "Бога повелением, Бога милосердого, Который для воскрешения нашего послал Единородного Сына Своего, за нас умершего и для нас воскресшего". Да, братие, христианин может отвечать на эти вопросы, к которым разум со всей земной мудростью своей и подойти не смеет. И эту-то веру, всепросвещающую, рассевающую мрак самого гроба, дерзают иногда называть темной!

Ах, если бы мы были беспристрастны и судили как должно, то по сему самому уже познавали бы происхождение веры нашей свыше. Тогда как мудрость земная ограничивает все наставления, самые обещания свои тем, что она просветит разум наш, образует волю, укажет что нам делать и как достигать счастья на земле, - святая вера, кроме всех этих благ, доставляемых ею в самом лучшем и чистейшем виде, берет человека за руку, изводит его на кладбище и говорит: смотри - ты смертен и потому ужасно несчастен; жаждешь бессмертия и не можешь видеть ничего далее гроба; я рассею этот жалкий мрак, объясню тебе эту тайну; вот как ты подвергся тлению, вот как ты можешь опять стяжать жизнь вечную! - Кто мог на земле вещать таким языком? принять на себя разрешение такой задачи? сразиться со смертью, обнажить ее слабость и указать в самом гробе начало жизни вечной?

Познаем же превосходство святой веры нашей и научимся быть благодарными за тайну бессмертия, ею нам открываемую.

В чем должна состоять эта благодарность? В том, во-первых, чтобы мы не скорбели безотрадно об умерших, подобно людям, не имущим упования, ибо такая скорбь показала бы, что мы не верим сердцем тому, что исповедуется нашими устами. - В том, во-вторых, чтобы мы со всей точностью и усердием выполняли те святые условия, под которыми слово Божие обещает нам жизнь вечную и блаженную. Условия эти суть: живая вера в Победителя смерти и ада, Искупителя нашего, Господа Иисуса Христа и сообразование нашей жизни с Его заповедями. Кто исполнен этой верой, кто живет такой жизнью, тот превыше всех сомнений, тот имеет уже в самом себе начало вечной жизни и еще здесь, на земле, приобщается силы века грядущего. Аминь.

Слова по случаю общественных бедствий

1. Слово по прочтении Высочайшего манифеста, воспоследовавшего 14 марта 1848 года

 Вы слышали глас возлюбленного Монарха нашего. Не без причины раздается он по всем краям Отечества. Среди всеобщего мира и тишины дух злобы внезапно воздвиг бурю, которая свирепостью своей превосходит все, от чего страдали когда-либо царства и народы. На всем пространстве Запада уже нет почти ни одного из них, который бы не испытал над собою ужасного превращения порядка общественного. Везде слезы, кровь и пламень! Одна, Богом возвеличенная и Богом хранимая Россия, яко Гора Сион, стоит непоколебима среди всемирных треволнений.

 Но возможно ли, чтобы враги и завистники России не устремляли на нее алчных взоров своих? Чтобы злоба и лукавство их не употребили всех сил и средств для ослабления того исполина, который за тридцать лет перед этим один сокрушил соединенные против него силы двадцати языков (народов), и теперь один же остается на великой страже всемирного порядка и правды?

 Возлюбленный Монарх наш провидит все сие и, как царь великодушный, не скрывает печальных событий и будущих опасностей, а провозглашает о них вслух всем; как царь мудрый, заранее готовит средства к ограждению Отечества от бурь и язв иноземных; как царь чадолюбивый, не медля разделяет чувства души своей с сынами, ему любезными; как царь благочестивейший, и сам возлагает и всех располагает возложить упование свое на Того, в деснице Коего судьбы царств и народов.

 Итак, что речем в ответ на любвеобильное ко всем нам слово царево?