Прежде всего возблагодарим Монарха нашего за то, что он, среди обошедших царства и народы злоключений, возлагает упование свое не на могущество земное, как им ни ущедрена свыше Россия, а на Бога Всемогущего и Всеблагого. Велик Бог Русский! Тверда и непоколебима вера православная! Каких бед и ударов не перенесло возлюбленное Отечество наше? И из всех их вышло светлее и могущественнее прежнего, - вышло таковым потому, что никогда не теряло упования на милость Божию, всегда спасающую правых сердцем. Не оставит Господь нас и впредь всемогущим покровом Своим, доколе мы пребудем верны заповедям Его и Уставам Святой Церкви.

 Возблагодарим Монарха нашего за то истинно отеческое доверие, которое он постоянно являет к сынам любезной и верной ему России. Чисты и правы сердца русские! Неизменна верность их помазанникам Божиим! Нераздельны в душе их высота Престола и благо Отечества! Святой союз сей скреплен навсегда не вчера или третьего дня, скреплен целыми веками, неизмеримым рядом совокупных подвигов и славы. Чего искать сынам России? Единого Царствия Божия и блаженства вечного, ибо все прочее земное давно приложилось ей само собою.

 Возблагодарим Монарха нашего за тот дух мужественного миролюбия, коим дышит каждое слово его, к нам обращенное. Щадя кровь русскую, не мнит он вступать вооруженной рукою в распри и междоусобия Запада: пусть пьют до конца чашу, растворенную гордостью и безумием, да научатся печальным опытом не мудрствовать более, нежели подобает мудрствовать. Но, яко глава могущественного народа, Монарх наш не мог не возвысить перед всем светом державного гласа своего о неприкосновенности всего, подвластного скипетру всероссийскому. Чего страшиться России? Поля Тарутина и Бородина, стены Москвы и Смоленска, берега Днепра и Березины внятно гласят и друзьям и врагам нашим, что в Россию можно прийти в тысячах и тьмах (тьма - десять тысяч или бесчисленное множество), но выходят из нее, и то путем постыдного бегства, только сотнями и десятками.

 Исполняясь чувством благодарности к Монарху нашему, не умедлим, братия, отозваться на глас его и самым делом. Как и в чем отозваться?

 Во-первых, усугублением молитв наших о нем, да подаст ему Господь премудрость и силу: премудрость - в проразумении злохитрых козней вражиих, силу - к отражению всех стрел их против нас, видимых и невидимых. Если когда, то во времена, подобные настоящим, как можно чаще должна быть повторяема молитва Церкви: "Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы благоверному Императору нашему на сопротивныя даруя!" Учите петь сию молитву самых малых детей ваших, да научатся от колыбели благоговеть пред Царем Небесным и любить Царя земного.

 Докажем, во-вторых, благодарность Монарху нашему преискреннейшим выполнением всех мудрых и благотворных велений Его. Долг сыновнего послушания власти предержащей всегда есть долг самый священный; но, когда буйство и своеволие потрясают целые царства, в любви и сыновнем послушании Монарху заключено спасение всех и каждого.

 Докажем, наконец, благодарность нашу Монарху заграждением слуха и сердца нашего от всех обаяний лжеименной мудрости иноземной. Новые враги наши, если могут быть чем вредны для нас, то не числом их и оружием, а тлетворным духом своим. Это люди, зараженные язвою крамолы, с коими самое отдаленное сношение не без опасности. Подобясь духам-искусителям, они обыкновенно представляются не врагами, а друзьями всех и каждого. Словеса их, как выражается святой Давид, «умякнуша паче елеа, и та суть стрелы» (Пс. 54; 22) из уст течет мед и млеко, а под языком их язва, в сердце их пагуба. Посему прилежно заграждайте, братие мои, слух от всего, что отзывается духом мудрований иноземных. Что принесли они родителям своим, галлам несчастным? Шестьдесят лет народных треволнений, неиссякаемых слез и крови в прошедшем, и, конечно, не менее принесут в будущем. Чем сопровождаются сии лжемудрования у тех легкомысленных народов, кои попустили соблазнить себя пагубному примеру галлов? Внезапным исчезновением безопасности общественной и частной, взаимным недоверием и распрями, ниспровержением того, что созидалось веками и от чего зависело благоденствие всех. Этому ли завидовать? Имело некогда и наше Отечество времена безначалия и междоусобий, и едва не погибло от них навеки. За два года безначалие произвело более зла, нежели самая свирепость монголов за два века. Ожесточенным завистникам России, очевидно, всего нужнее возбудить как-либо в сынах ее чувство недовольства своим; но кто может быть так безумен, чтобы променять свое на чуждое? Посему-то, если прежде чувство христианской скромности не позволяло нам выставлять наших преимуществ, то при настоящих обстоятельствах долг любви к Отечеству требует чаще вспоминать о них и провозгласить вслух всем.

 У какого народа свет веры православной сияет так незаходимо и в такой чистоте и силе, что надобно только не смежать очей, чтобы постоянно видеть перед собою путь к Царствию Небесному? В какой другой стране престол царский так величествен и, при всем величии его, так близок и доступен народу, так благотворен для всех и каждого, так украшен правдою и милосердием? Где оказывается столько уважения к нравам и преданиям предков, столько внимания к нуждам и потребностям общественным, столько призрения к бедности и сиротству?

 Где, наконец, как не в богохранимом Отечестве нашем каждый: и великий и малый - может в мире возлежать под смоковницей своею, не опасаясь ни за жизнь, ни за честь, ни за собственность свою? Не напрасно самые завистники России говорят, что в ней для блага общественного совершается годами то, что у других народов происходит только веками. Не напрасно целые сонмы сынов иноземных ищут, как великой милости, войти в состав наших городов и весей. И теперь, если бы открыть путь им, то многие, без сомнения, готовы были бы прилететь на крыльях, дабы только спастись от окружающего их мятежа и всегубительства.

 По чувству народного достоинства, не можем не присовокупить к сему и то, что величие и сила России, когда ни являлись за пределами России, всегда являлись не к угнетению, а ко благу народов. Не Россия ли усмирила могущество Оттоманов, приводивших не один век в трепет всю Европу? Не Россия ли расторгла узы неволи, кои налагал на нее грозный меч Карла и Наполеона? Не Россия ли, еще в недавние времена, победоносно содействовала восстанию из гроба единоверной Греции? Не Россия ли неусыпно стояла доселе на страже всемирного порядка и спокойствия, жертвуя для этого многими собственными выгодами? Не Россия ли, если даст Господь, послужит и в будущем к обузданию адского духа безначалия, от коего мятутся теперь царства и народы?

В самом деле, где, в целой истории всемирной, лицо, превышающее Петра Великого? Какая из жен царственных станет наравне с Екатериною Второй? Какой Монарх был вместе и величественнее и смиренномудрее Александра?

 После сего, что остается каждому сыну России, как только благодарить Бога за то, что он - русский? Благодарить и пользоваться в тишине преимуществами своего состояния, пользоваться и содействовать всеми возлюбленному Монарху к ограждению Отечества от бурь иноземных.

 Нет, сыны Запада, не устрашить вам нас силою своею, не прельстить темным учением своим. Есть у нас, кого слушать, кого любить и за кого, если нужно, умереть нам. Верьте слепо в бедный разум и близорукую мудрость человеческую; а мы никогда не перестанем веровать разумно во всеуправляющий Промысл Божий. Не знаем, кто с вами, а с нами - Бог Великий и Премудрый. Разумейте потому, языцы, и не возмущайтесь тщетно против нас, яко с нами Бог! Аминь.