Не без причины евангелист Марк замечает, что сотник во время страданий Господа на Кресте стоял прямо (Мк. 15; 39) лицу Иисусову. Это было самое лучшее место для благоговейного созерцания! И сотник предался ему всей силой души, расположенной к наблюдению в судьбе человеческой путей Божиих. Немало длилось это наблюдение. Воины, совлекшие ризы с Иисуса, вознесли Его и пригвоздили ко Кресту; сотник стоял, видел и молчал. Один из разбойников хулил Иисуса, другой Его же молил о своем спасении; сотник стоял, слышал и молчал. Иисус преподал с Креста последнее прощальное завещание Матери и возлюбленному ученику; сотник, стоя прямо Креста, не мог не заметить того и безмолвствовал. Священники й книжники шумными толпами проходили под Крестом и богохульствовали; сотник не мог не слышать хулы их и оставался безгласен. Даже когда солнце начало сокрывать свет свой, как бы не терпя быть свидетелем происходившего на земле, сотник продолжал по-прежнему стражу свою и не говорил ни слова. Но когда распятый Богочеловек, вопреки обычаю распятых, возгласив гласом велиим: Отче, в руце Твои предаю дух Мой! - и тотчас потом преклонь главу, предаде дух, то безмолвное созерцание сотника кончилось, - сердце и уста разверзлись, и он, как бы подражая Умершему, так же громогласно возгласил: воистинну человек Сей Сын бе Божий.Почему так? Потому, что громкое восклицание с Креста, казалось, обнаруживало еще присутствие сил телесных и неблизкое наступление смерти; между тем Распятый, несмотря на все это, как только изрек: Отче, в руце Твои предаю дух, - то Отец Небесный немедленно внял сей мольбе и принял дух Его. Последнее обстоятельство это, в цепи прочих событий, также не укрывшееся от благоговейного внимания сотника, окончательно и совершенно убедило его в том, что умерший пред его глазами такой поносной смертью есть не человек обыкновенный, тем менее преступник, но величайший Праведник и даже Сын Божий.

Ибо сказать громко на Голгофе: воистинну... Сей Сын бе Божий, - значило сказать, что синедрион иудейский умертвил своего Мессию, принес в жертву своей личной ненависти к Иисусу благо всего народа иудейского. Сказать: воистинну... Сей Сын бе Божий, - значило сказать, что начальник сотника, Пилат, поступил в деле Иисуса не как нелицеприятный судья и защитник невинности, а как низкий человекоугодник, ставящий свое благо выше всякой правды, что он омывал руки не в воде, а в Крови Праведника. Сказать:воистинну ...Сей Сын бе Божий, - значило сказать, что я не хочу быть даже другом кесаря, коль скоро для этого нужно отказаться от совести и правды. Сотник лучше нас видел и знал все сие, вполне понимал, какая участь ожидает того, кто дерзнул таким образом поставить себя против синедриона и римского прокуратора Иудеи. Но уважение и страх человеческий, собственная выгода и опасность для него были ничто, в сравнении с познанной истиной.

Не видите ли, паки вопросим вас, не видите ли во всем этом души мужественной, человека, верного своей совести? Корнилий не был подобен тем поверхностно добрым и мнимо чувствительным душам, которые, при известных случаях, не знают меры своим выражениям удивления или преданности, и не далее, как на другой день забыв, что говорено ими, действуют вопреки прежним убеждениям. Нет, чувство, овладевшее им у Креста Христова, обратилось в господствующее правило всей его жизни. Не быв никогда в числе учеников Иисусовых, он, подобно Апостолам Его, соделался с этого времени провозвестником Его имени и Божества и, подобно им же, обратив на себя за сие ненависть иудеев и Пилата, яко доблий воин Христов, удостоился приять за исповедание распятого Иисуса венец мученический и предначать собою, подобно первомученику Стефану, лик страстотерпцев христианских. Можно ли после этого не признать, братие мои, что лицо сотника римского, стоявшего на страже у Креста Христова, есть лицо необыкновенное и достойное подражания для всех, тем паче для вас, которые, подобно ему, носите звание воина? И этот сотник был язычник, не ведущий истинного Бога, незнакомый, подобно нам, с упованием жизни вечной! - Чем после этого оправдает себя воин христианский, если не сумеет быть верным своей совести и внимательным к путям Божиим, если забудет страх Божий и потеряет веру в Крест Христов?

Не забывайте же, христолюбивые воины, поучительного примера Корни-лиева! Памятуйте, что из уст воина впервые на земле распятый Спаситель наш исповедан и провозглашен Сыном Божиим; памятуйте, что самая одежда Господа со Креста досталась в наследие не другому кому-либо, а вам - воинам. Продолжайте, подобно Корнилию, стоять на страже у Креста Христова, который доселе иудеем убо соблазн, еллином же безумие; храните драгоценную одежду Его и не позволяйте раздирать ее ни гордому неверию, ни мрачному суеверию. Старайтесь соответствовать тому священному названию, которым постоянно отличает нас Святая Церковь, именуя воинами христолюбивыми; и воинствование ваше под знаменами царя земного послужит для вас не препятствием, а ближайшим и вернейшием средством ко вступлению некогда в победоносные легионы Царя Небесного. Аминь.

Слово при первом посещении города Лебедина, сказанное в городском Успенском соборе 10 августа 1845 г.

Между таким множеством слушателей, нас теперь окружающих, без сомнения, есть душа, и может быть не одна, которая жаждет услышать от нас теперь не красного слова в услаждение слуха и воображения, а, якоже подобает воистину, слова спасения. Что и нам желать возвещать с сего места, как не это слово спасения? и кому, как не таковым душам? Ибо что нам до тех слушателей, как бы они ни были мудры и славны о себе самих, которые слушают проповедующих только из одного любопытства, для того, чтобы после хвалить или осуждать слышанное? Это - не наши слушатели, а мы - не их проповедники! Нам нужна не похвала, а спасение слушающих! Таковых ищем мы для собеседования, и хотя бы нашлась одна таковая душа, мы готовы раскрыть для нее все сокровища Евангельских истин, все источники утешения духовного во Христе Иисусе Господе нашем.

Что же, однако, возвестим мы тебе, душа, жаждущая своего спасения? Чтобы преподать тебе теперь то, что именно требуется по твоим обстоятельствам, для этого надлежало бы знать их нам и ведать, чего недостает твоему уму или твоему сердцу. Но мы не знаем сего: это доведомо единому всеиспытующему Духу Божию. К Нему убо и обратим мы внимание твое. Ибо для чего Он сошел некогда с неба в виде огненных язык? Для того, чтобы, заняв место восшедшего на небеса Спасителя нашего, быть для всех нас Наставником и Утешителем, вразумлять и руководить нас во всем, что необходимо для нашего спасения. Для чего и мы все знаменуемся печатью сего Духа при Крещении и в Таинстве миропомазания, как не для того, чтобы иметь право обращаться к Нему во всех наших недоумениях, нуждах и скорбях? - Итак, к этому всеведущему Наставнику, к этому всемогущему Утешителю обращайся, возлюбленная душа, и за наставлением во время тьмы и мрака, и за утешением в час скорби: Он научит всему, утешит во всем, скажет и возвестит то, чего нельзя * услышать ни от кого на земле.

А между тем и мы, по должности служителей слова и Таинств, дерзнем о Его же пресвятом имени сказать тебе нечто. Если ты, душа, воистину жаждущая спасения, то ты должна помнить, что мы здесь ходим верою, а не видением, и потому должна стяжевать и хранить веру правую как первое и главное сокровище в жизни. Разум для тебя должен быть уже вторым руководством, а первым и главным - Евангелие. Церковь должна быть для тебя такой матерью, которая выше и почтеннее всякого родства на земле.

Если ты воистину душа верующая, то Крест Христов должен быть для тебя драгоценнее всего, ибо в нем наше оправдание и спасение. Без него мы -грешники, а для грешников Бог неприступен. Посему, чем бы чада века не хвалились и в чем бы не полагали своего упования, наша с тобою похвала -Крест, наше упование - Распятый на нем!

Если ты воистину душа верующая, то должна твердо знать, что христианство не в слове... но в силе (1 Кор. 4; 20), что истина во Христе состоит в том, чтобы совлечься ветхого человека со всеми страстями и похотями его и облечься в человека нового, созданного по Богу в правде, преподобии и истине; что Христос Спаситель наш должен быть в нас и мы в Нем, что в Нем токмо можем мы приносить плод правды и всяких добродетелей, а без Него - с одними своими силами, как бы они велики ни казались нам и другим, мы - как ветвь без корня и влаги.

Если ты воистину душа верующая, то ты душа, проникнутая любовью ко всембратиям твоим по плоти той любовью, которой правила и образцы берутся не из обычаев мира, а из Евангелия, которая, по свидетельству апостола Павла, никому не завидит, ни над кем не превозносится, нигде не ищет своих си, никогда не радуется о неправде, радуется же о единой истине, которая не раздражается... не безчинствует... вся терпит... вся уповает, вся покрывает, николиже отпадает и готова положить за спасение ближнего самый живот свой (см.: 1 Кор. 13; 4, 5, б, 7, 8). Если ты воистину душа верующая, то ты вместе с этим душа уповающая. Ты постоянно ожидаешь века грядущего и пришествия Господа своего. Знаешь, что Он придет в полунощи, то есть в час, о котором никто не знал и в который никто Его не ожидал, кроме рабов, бдящих на своей страже выну, - и потому всегда готовишь себя к сретению Его, то есть держишь в запасе не одни праздные светильники, но и елей благих дел, особенно смирения и милосердия к бедным. Если ты воистину душа верующая, то быть не может, чтобы ты не терпела от мира и его поклонников (сластолюбцев -ред.), чтобы правила твои не казались странными, чтобы тебя не сопровождали иногда пересудами, насмешками, а, может быть, и гонением. Не дивись этому; удивительнее было бы противное, то есть если бы мир возлюбил тебя и твои правила, ибо он поступил бы в таком случае против своей природы и своих выгод, даже поступил бы против твоих истинных выгод, - ибо для тебя гораздо полезнее ненависть мира, нежели любовь его. Первая, волей или неволей, удаляет тебя от его соблазнов; а последняя могла бы усыпить и ослепить твой дух. Если ты душа воистину верующая, то ты душа смиренная и выну кающаяся. Сколько бы мы ни старались, по примеру святого Давида, ненавидеть всяк путь неправды (Пс. 118; 128) и устремляться к исполнению всякой заповеди, сколько бы при помощи благодати Божией действительно ни успевали в том и другом, - все еще много остается в нас от ветхого Адама, много если не дел прямо худых и богопротивных, то мыслей нечистых, желаний порочных, движений сердца плотских, много неверностей благодати Божией, хладностей преступных, нерешительности нехристианской, недоумений языческих. Посему доколе живем и действуем, дотоле должны ежечасно повторять молитву мытаря: Боже, милостив буди мне грешному! - и прибегать к бане пакибытия, то есть слезам покаяния. Если ты душа воистину верующая, то ты душа всегда самоумирающая.

Если ты душа воистину верующая, то ты пребываешь под особым Промыслом Божиим. Может быть, Он находит нужным не являть тебе Своих действий видимо и ощутительно, да не превозносишься, но тем не менее Он хранит и будет блюсти тебя, яко зеницу ока, доколе ты пребудешь верной Его тайным мановениям. Посему, если бы тебе, по Его же премудрому попущению, досталось идти и посредисени смертный, не убойся зла, памятуя, что Он, Всемогущий, всегда с тобою, хотя бы тебе и казалось, что ты оставлена всеми. С другой стороны, может быть, ты из числа тех, от которых, яко друзей и присных, нет ничего закрытого, которые удостоены близости и ущедрены явными дарами благодати: в таком случае блюди, еже имаши, за десятью замками, ибо врагов и татей много, а сосуд наш скуделен, внутренняя клеть наша некрепка и небезопасна. Что еще сказать тебе, возлюбленная душа? - Благодари Господа, изведшего тебя из области тьмы, в которой доселе остаются столь многие, озарившего тебя чудным светом Своим, который безплодно светит для всех прочих, и удостоившего тебя даров благодати своей, без которых ты, и поставленная на путь жизни, не могла бы сделать ни одного шага, благодари и неослабно тецы (беги и приближайся - ред.), дондеже достигнешь, забывая задняя и выну простираясь в предняя. Трудись и молись; молись и уповай; уповай и терпи; терпи и радуйся! Еще бо мало, и Грядый приидет и неукоснит (Евр. 10; 37). Придет и мзда Его с Ним. Тогда (не прежде) почием от трудов, приимем за все сторицей, узрим якоже есть, все постигнем и за вся возблагодарим. Тогда вспомним, может быть, и сию краткую беседу нашу и познаем друг друга лицом к лицу, а не в гадании токмо, как теперь. Аминь.