в) Третье место — Евр. 6; 4-9. Апостол, изъясняя Евреям достоинство лица и учения Иисуса Христа, заговорил о Мелхиседеке; но боясь, что не поймут его, упрекает их в маловедении и возбуждает стремиться к высшим степеням ведения, а наиболее предостерегает от возврата назад. «Невозможно, — говорит он, — просвещенных единою и вкусивших дара небесного, и причастников бывших Духа Святаго... и отпадших, паки обновляти в покаяние... Земля бо пившая сходящий на ню множицею дождь и рождающая былия добрая... приемлет благословение от Бога: а износящая терния и волчец непотребна есть и клятвы близ..». Какое это отпадение? Явно, отпадение от веры. Апостол видел, что некоторые Евреи бедствиями и гонениями понуждаемы были отпадать от веры; посему он всемерно старается предостеречь от сего верных. Что такое значит: «обновлять в покаяние»? То есть через крещение, ибо крещение есть обновление: в другой раз, — говорит он, — вас уже нельзя крестить. Почему? Потому что Иудей, отпавший от веры христианской опять к Иудейской, признает Иисуса Христа обманщиком, а себя обманутым на время и поносит все христианство клеветами и насмешками перед Иудеями, дабы опять заслужить от них милость. Но можно ли «паки принять» в христианство этих отпадших? Можно через покаяние. Но если слово «обновляти» не значит крещения; то под словом «невозможно» нужно разуметь — крайне трудно, как показывают это дальнейшие слова апостола, где отпадший сравнивается с землею бесплодной. Земля эта только близка к проклятию, но еще не проклята; так и человек отпадший близок к погибели, но не погиб совершенно. Если кто не удовлетворится этими мыслями, тот пусть припомнит те места Священного Писания, которые всех без разбора приглашают к покаянию и всем обещают прощение.

 Итак, хотя обращение грешника зависит от благодати, но оно зависит и от грешника, и даже в самом начале, ибо иначе были бы все обращены. Что зависит от благодати, и что от человека, — Священное Писание как бы скрывает это от нас. Да этого и нельзя нам знать теоретически: это скажет всякому его сердце, его дух, и научит, что должно делать при обращении. Но сего знания человек не может передать другим, как видно из того, что ни один из святых людей не описал подробно своего обращения. Само Священное Писание говорит об этом не ясно и не полно. Дело спасения в Священном Писании называется, во-первых, обращением от идолов к Богу, от язычества — к христианству. До обращения человек смотрит в одну сторону, а по обращении — совершенно в другую. Язычник смотрит, явно, не на небо, а на мир, на ум, как на средство к знанию, на тело, как на средство к прелюбодеянию, — смотрит в ад, — на полезное, приятное, но в превратном или противозаконном виде. Но христианин смотрит на невидимое, подобно Павлу и Моисею. Смотря на христианина, думаешь, что его взор устремлен куда-то и на что-то, — что всегда будто есть с ним кто-то другой, посторонний. Обращение может произойти в «мгновение». Одна минута являет иногда новый незнакомый мир: прежде грешник смотрел, например, на запад и видел то и то; теперь вдруг он обращается на восток и видит другое. Во-вторых, еще спасение называется «возрождением». Что человек в утробе матери? Есть у него члены, движение, жизнь. Но что это за человек? Родившись, он уже бывает совсем другое; в отношении к прежнему состоянию он уже умер. И в нравственном мире происходит то же. У грешника есть все, но нет главного — духовной жизни. Его возрождение, «пакибытие» и состоит в даровании этой жизни — во всецелой перемене всего его существа. Если мы имели прежде о чем-либо неправильное понятие, то нужно самую основу ума перестроить, ибо иначе ум опять начнет строить свои ложные мысли. Если вода в источнике худа, то ни цветы, ни разные благоухания не исправят ее, пока не дойдем до самого истока, до самой жилы и не расчистим ее. Действие благодати на сердце человека так же необходимо, как действие солнца на землю. Не оттого ли в просторечии солнце и служит символом благодати? Видя хорошую, ясную погоду, поселянин говорит: «какая благодать!» В-третьих, спасение называется «возбуждением от сна». Это название выражает и скорость действия и легкость. Человек разбуженный переходит в минуту из одного мира в другой, из мира мечтании в мир действительности. То же и здесь: что прочие люди считают за действительность, то христианин истинный считает за мечты. У сонного есть все, но нет настоящей жизни; и грешник имеет все наружное, но не имеет жизни духовной. Сонный может двигать членами, даже говорить, но все это происходит без сознания и не явственно; такова же и жизнь невозрожденного. Целая ночь у человека проходит иногда в бреду; так и у грешника иногда целая жизнь проходит в бреду нравственном. Но иногда в одну минуту человек выходит из ада в рай, подобно тому как сонный в одну минуту просыпается. Но как проснуться можно скоро, так же скоро можно и заснуть. Отсюда видно, что и великому праведнику в одну минуту можно из рая ниспасть во ад. В-четвертых, еще спасение или обращение называется оживлением. Самое название показывает уже много. В мертвеца нужно вложить душу, -— ив грешника нужно вложить сердце новое или душу, как начало движущее и управляющее. Эту душу заменяют Иисус Христос и Святый Дух, которые так действуют, что душа христианина за Ними как бы уже не сознает себя: «живу же не ктому аз, но живет во мне Христос».

 Во всех этих названиях одна мысль — о перемене. Все они требуют, чтобы прежнее было оставлено и принято новое. Дитя, родившись, уже ни разу не должно дохнуть тем воздухом, каким оно дышало в утробе матери; так и возрожденный грешник... Сущность сей перемены — смерть, без которой нет жизни. Посему те люди, которые умерли для Христа, имеют все новое. Они продают как бы покупают, и наоборот; чем другие дорожат, то они почитают тщетою; что других повергает в печаль, тем они утешаются. Отсюда они делаются ненавистными и часто презираемыми в обществе и даже в семействе. Неудивительно, если они выходят из гражданского порядка, бывают не способными для службы гражданской, ибо они ведутся Промыслом другими путями; для них нет уже закона. Посему судить о них должно осторожно (1 Кор. 2; 14, 15).

 Итак, обращение есть перемена, производимая Богом через Иисуса Христа и Святаго Духа, обновляющая человека всецело — по уму, чувству и воле. Перемена эта производится свыше и тайно. Но есть в ней нечто явное. Во-первых, ей должно что-то предшествовать: свобода при сем непременно требуется. Грешник спит до обращения: его надобно будить. Священное Писание называет это действие толканием и возбуждением. В чем состоит это возбуждение? В обращении внимания на небо, хотя минутного, нужно, чтобы человек хоть раз оглянулся назад, хоть однажды проснулся и посмотрел, кто стучит за дверью. Необходимость сего возбуждения видна из того, что сон грешника глубок: он спит, яко лев, и — кто возбудит его, кроме благодати? Мир не пробуждает его, но еще более усыпляет. Невежда спит, ибо вокруг него тьма; человек чувственный спит, ибо обложен мягким; даже люди добрые по природе спят — или как дети, не имея понятия о христианстве, или как мужи, усыпленные самообольщением, почитая себя добрыми для мира и мир для себя, особенно если все дела их идут успешно. Пробуждался ли кто сам собою от этого сна? Пробуждаются сами от сна телесного; но свойство души не таково: она чем больше спит, тем глубже засыпает. Не пробудит ли человека совесть? Да, она пробудит; но это действие совести есть уже дар Божий. Итак, один Бог может пробудить человека. Он употребляет для сего разные средства, и естественные и сверхъестественные.

 Возможны различные средства благодатного возбуждения души. 1) Чудесные, каковы были возбуждения Павла, Фараона, Илия, Давида и Саула. Их много известно и из церковной истории: возбуждения блаженного Августина, Константина Великого. И в нынешние времена бывают примеры обращения — через видения, сны знаменательные, а иногда прямо через чудеса. Например, митрополит Платон к усовершению себя в добродетели был возбужден видением во сне Сергия Радонежского. И в Киевской Лавре есть теперь человек, которому святитель Николай среди дня являлся во всем архиерейском облачении. Но такие возбуждения не могут быть часты, ибо у Бога есть много и других средств. 2) Получудесные, как то: сновидение, стечение удивительных обстоятельств, спасение от неминуемых бед — от разбойников, клеветы, поносной казни и прочих. 3) Естественные, и эти — чаще всех других. Впрочем, для обращенных они делаются уже сверхъестественными. Обращенный всегда помнит их... Средства эти для каждого почти человека даются особенные — свои. Так например, что естественнее, как падение листа с дерева? Но один был обращен и этим простым явлением и сделался святым. Что естественнее, как упасть волосу с главы? Но и этим был обращен некто: слова Иисуса Христа об этом потрясли его и удивили, — как Бог печется и о такой малой вещи. Иногда одно слово, сказанное во время, может обратить человека. Так обращен был в Петербурге один богатый человек, зараженный пьянством. Иногда все эти средства действуют вместе, как в жизни Марии Египетской: этот глас, звавший ее за Иордан, эта икона, не допускавшая ее к себе, и это путешествие ее в Иерусалим!.. Многие обращались после тяжких болезней, особенно после обмороков и замираний. Один врач в здешней Лавре, будучи болен, обратился с молитвою к святому Митрофану и заснул; проснувшись, он почувствовал себя здоровым и совершенно переменил свою жизнь. Иногда сны обращают. Андрей Юродивый обращен был сновидением. Мелания Римляныня имела худую мать, но отца добродетельного; отец умер нехорошо, а мать хорошо, спокойно. Она и решилась было жить по примеру матери, но вразумлена была видением ада и огня. Обыкновенное средство к обращению — богослужение, и особенно Таинства. Один пустынник египетский, услышав слова Евангелия (Мф. 19; 21), пошел и продал все свое имение и роздал нищим. Так же действует иногда проповедь. Людовик XIV, слушая проповеди Массильона, всегда был недоволен собой. Иногда домашнее чтение Писания много способствует нравственному усовершенствованию. Взгляд на иконы и священные картины также может обратить человека. Владимир Великий, как известно, обращен был картиной Страшного Суда. Также присутствие при смерти другого может возбудить много чувствований полезных и святых. Этой выгодой особенно могут пользоваться наши священники и врачи. Павел Препростый обращен был неверностью своей жены. Один юноша был влюблен в девицу, которая исполнена была небесной любви; узнав, что юношу особенно пленяют ее глаза, она выколола их себе и тем вразумила и обратила юношу. Один авва попался в руки разбойников, которые заставили его пить вино; он выпил и этим послушанием обратил разбойника. Один раб, посылаемый своей госпожой за мощами мучеников, смеясь, сказал ей: что если мое тело принесут тебе? И действительно, сам на месте мучеников был умучен за исповедание Иисуса Христа. Беседа и дружество с добрыми людьми так же могут быть средством обращения к духовной жизни: такие люди имеют какое-то внутреннее действие на сердца обращающихся с ними. Отсюда злые не могут быть в обществе с добрыми; и если же кто ищет общения с людьми добрыми, то это явный признак поворота к добру.

 Такого рода внушения благодати обращены к частным людям; но есть и общие, обращенные к целым народам, каковы: гонения, переселения народов в новейшие времена — раздробление церквей. В наши времена 1812 год возбудил многих. Для Германии служило возбуждением появление Наполеона; для Франции — революция и смерть Людовика на эшафоте; для всей Европы — лишение государей престолов, прав, заговоры, бунты. Болезни, как, например, холера, многих обращают на путь истинный. У пророка есть место, где болезни представляются как бы просящимися у Бога для опустошения вселенной. И действительно, эти посланницы неба по очереди являлись для наказания и вразумления людей.

 Но люди часто, пробудившись, опять засыпают. Посему возбуждения их повторяются несколько раз. Но чтобы возбуждение имело силу; нужно, чтобы человек был внимателен к нему и к себе. Иначе все возбуждения останутся тщетными, как они и остались в Фараоне. Правда, возбуждения кажутся неприятными, ибо человек всегда видит себя испорченным по возбуждении. Притом, по возбуждении нужно идти тем путем, которым прежде не ходили: это требует усилий. Но благодать, зная такое расположение сердца человеческого, повторяет свои возбуждения. Человек и при всем этом старается заснуть или заглушить сей зов веселием, рассеянием и прочим, не понимая, что тоска и уныние суть призывания свыше. Другие и понимают сей зов, обращаются к себе, решают исправиться; но через час опять забываются. Истинное возбуждение имеет целью — обращение грешника. Но что такое обращение? Сущность его известна одному Богу и, может быть, Ангелам. Ибо здесь творится нечто вновь. По слову Божию обращение состоит в решимости человека — из чада диавола сделаться чадом Божиим. Неужели в одной решимости? Такая тонкая основа всего мира нравственного?.. Значит, спасение легко? Да. Но чего стоит решиться? Пожалуй, тысячу раз можно решаться; но все это будут фальшивые решимости. Истинная решимость бывает однажды. Она выражается в трех видах: во-первых, в настоящем возбуждает веру в Искупителя; во-вторых, по отношению к будущему — намерение жить иначе, в-третьих, по отношению к прошедшему — раскаяние.

 Раскаяние выражается разно; иногда тихой печалью по Боге во всю жизнь. Посему и радость и веселие раскаивающихся соединены с трепетом и слезами. В иных печаль эта бывает так сильна, что они считают себя извергами. Впрочем, эта печаль растворяется радостным сознанием достоинства святой жизни. Вера уничтожает всякое о себе мнение и требует помощи Иисуса Христа. Решимость жить лучше дает человеку совершенно иное направление, противоположное прежнему.

 Раскаяние бывает или сильное, или тихое. Сильное иногда доходит до отчаяния, производит даже жестокие болезни. Так, кающиеся плачут иногда даже в больших собраниях, восклицают громко, представляются как бы помешанными и нарушают обязанности приличия и долга; такому человеку нужно бывает обращаться к помощи врачей. Но большей частью раскаяние бывает тихое. Ибо благодать не всем вдруг показывает глубину ада и греха. Многие первому виду раскаяния дают преимущество перед последним и говорят, что то только истинное раскаяние, которое доходит до отчаяния (так думал Фенелон и другие). Но это мнение не совсем справедливо, поскольку отчаяние близко к погибели, и им легко пользуется диавол. Посему и Священное Писание нигде не требует его.

 Вера в заслуги Иисуса Христа при обращении необходима. Ибо, оставляя старое, нужно взять новое; а где оно? Явно, не в человеке. Отторгая сердце от греха, нужно поселить в нем что-то другое. А что это? Иисус Христос. Как же Он может быть в нас? Не на словах, не в памяти, ни в желании только, но на самом деле. Нужно чувствовать Его присутствие, Его жизнь, Его дыхание. Это есть, так сказать, зачатие Христа в душе верующей. С продолжением жизни обращенного Иисусом Христом зачатый растет, укрепляется и доходит до того, что один господствует в человеке, как в апостоле Павле. Священное Писание часто сравнивает это с рождением физическим. Жена чувствует при зачатии что-то иное в себе. Обращенный также чувствует в себе что-то двойственное — свою жизнь и другое начало — Иисуса Христа. Эту двойственность прежде всего замечает чувство, потом ум; некоторым, наконец, Иисус Христос является даже видимым образом, как Макарию Великому.

 Какой признак действительного обращения? Перемена жизни. Может и грешник показаться переменившимся; но это подделка. Истинная перемена происходит всецело и навсегда. Впрочем, это признак общий и внешний, а частнейший признак обращения есть внутренний — сожитие Иисуса Христа и Святой Троицы. Спрашивают: может ли обращенный указать время своего обращения? Говорят, что может, ибо переход из жизни греховной в жизнь духовную слишком ощутителен, и не заметить его — значило бы быть слишком невнимательным. Но грани сего перехода незаметны. Может иногда обращенный припоминать, что пост, или болезнь, или смерть кого-либо близкого к нему, или другой какой-либо случай истребили в нем какую-либо страсть; но он не может с точностью определить начало сего истребления. Обращение не может быть неизвестно прежде всего для ужасных грешников, которые обращаются стремительно; а также для тех, которые хотя не имеют великих переломов, но окружены особенными обстоятельствами. Например, если легкомысленный и беспечный обращается после какого-нибудь печального случая — после смерти жены и прочего, то он не может не заметить начала своего обращения.

 Притча о блудном сыне (Лк. 15; 12 и далее) не выражает всех нравственных состояний: нет в ней отчаяния, ожесточения. Вообще, здесь представлен пример человека явно грешного, чувственного. Это видно из случая, по которому Иисус Христос сказал сию притчу. Фарисеи укоряют Иисуса Христа в том, что Он обращается с явными грешниками, блудниками, мытарями; Иисус Христос, желая дать знать, что и эти люди способны к обращению, сказал им притчу. Ее можно разделить на четыре части. Стих 12. — Сын хочет жить по своей воле. Грешник, действительно, распоряжается сам собою. Мысль о Боге и Его законе у него забыта. Что ни делает, — никогда не справляется с волею Отца: он удивился бы, если бы кто спросил его, согласен ли на его поступки и намерения Отец. «Даждь...» Бог дает все, несмотря на то, как кто употребит данное. Стих 13.— «Отъиде...» Есть натуральное отхождение, например, по апостолу, «в теле» (2 Кор. 5; 6); а то есть отхождение греховное, по которому человек совершенно забывает Бога, так что в душе его нет места, где бы поставить образ Божий. «Страна далеча» есть мир; хотя он близок к Богу, ибо в нем явлена сила Божества (Рим. 1; 31), но он есть дальняя сторона по злоупотреблению человеком. «Расточи...» Самые лучшие душевные дары портятся и исчезают; замечают, что самый умный, но развращенный человек, если бы пожил долго, под конец сделался бы совершенно безумным. Стих 14. — «Изжившу все...» Действительно, грешные люди проматывают все в буквальном смысле. Но бывает, что внешнее богатство у них остается, но зато внутреннее изживается; например, от сластолюбия и мотовства пропадают силы ума и тела. Стих 15. — «И шед прилепися...» Всего бы лучше, если бы хоть теперь грешник обратился к Богу; но он впадает еще в худшее состояние. Стих 16. — Сделавшись даже пастухом бессловесных, он и тут хочет жить по-прежнему. Привыкнув к великим размерам чувственности, он и здесь хочет из ничего — из рожец — составить предмет роскоши. Стих 17. — «В себе пришед...» Этого-то и недостает у грешников. Они живут вне себя машинально. Мысли и чувства их, по словам Соломона, бродят по миру. Впрочем, иногда они желают собраться с мыслями, но для чего? Для того же, для чего и расточают мысли. Посему-то благодать и старается обратить их к себе, и когда они очувствуются, то сами ищут благодати. «Колико наемником...» Очувствовавшись, грешник сравнивает прежнее свое состояние с настоящим. А разве он был прежде сыном — праведником? Чувство невинности и блаженства поселено в человеке, и детство вообще представляется возрастом невинным, особенно если время сего возраста протекло мирно, в кругу доброй матери, друзей, учителей. История свидетельствует, что многие обращались на путь добра воспоминанием о благочестивых матерях. Притом же в совести каждого есть чувство блаженства, хотя темное, но нередко сильное. Оно каждому говорит, что с тобою не было бы сих зол, если бы ты сам не делал зла.

 Взгляд на природу также может напомянуть человеку, каким бы блаженством он наслаждался, если бы был добр. Отсюда поэты завидуют участи птиц, цветов и прочему. Они пишут это как будто шутя, но сердце водит их пером. Все твари природы и суть как бы наемники, у которых без забот избывают хлебы Отца Небесного. Человек чувствует себя назначенным к чему-то высшему, нежели твари природы; но тут же сознает, что пороки поставили его ниже их. Не прежде сих мыслей может родиться мысль об Искупителе. "Я крайне беден, — говорит грешник, — но вера гласит, что Бог для меня сошел с неба: как же я после этого погибаю в пороках?! Без сомнения, это потому, что я не обращался к Богу". Стих 18. — «Востав, иду...» Здесь истинная решимость — идти к Отцу. Она не состоит в одних словах и намерениях. В стихах 18 и 19 выражается смирение, которым бывают богаты грешники обращенные. Они всегда готовы лучше приметаться в дому Божием, нежели сидеть на престоле разврата. Стих 20. —«И востав, иде...» Говорится, будто сам он, встав, пошел; но Иисус Христос инде говорит, что «никтоже приидет к Отцу, токмо Мною». И действительно, многое в деле спасения зависит от Бога; но кое-что и от человека. Пусть у человека будут все органы дыхания; но если он не захочет дышать, то может умереть. — «Узре его отец его, и мил ему бысть...» Такое расположение Отца весьма утешительно для грешников; его только они и замечают, и оно-то влечет их в объятия Отца: прежде они жили без Бога, а теперь видят непосредственно Его действие на себе, и оттого смирение их еще более увеличивается.

<br>