Слово вступительное

Что такое, братие, природа, нас окружающая, и мир чувственный, в коем мы живем и движемся от нашей колыбели до гроба? Любомудрые определяют это различно, но для здравого смысла и чувства христианского самое лучшее понятие о видимом мире то, когда он представляется откровением совершенств Божественных, зерцалом, в коем, по выражению апостола, «невидимая Божия… видима суть», самая «присносущная сила Его и Божество» (Рим. 1; 20). Поелику же зерцало сие поставлено не напрасно, и находится всегда перед очами нашими, то само собою следует, что мир, нас окружающий, должен быть для нас не только поприщем для нашего действования, но и училищем для вразумления нас, как действовать и чего достигать. Взирая на порядок, существующий в мире, на законы, в нем господствующие, на цели, достигаемые посредством каждой вещи в особенности и всех вкупе, мы должны чрез сие сами приучаться к порядку, правильности, благонамеренности и постоянству.

Так взирали на мир лучшие люди всех времен и мест, и каждое свободное время от дел звания своего посвящали на провождение в недрах природы и на собеседование с нею. Природа была для них книгою, самою любимою. Из святых Завета Ветхого можно указать в сем случае не только на святых праотцов, кои всю жизнь проводили у своих стад и, следовательно, вне градов и весей, но и на великих законодателей, пророков и подвижников, ибо где, например, приготовлялся Моисей к великому званию вождя народа Еврейского? Не при дворе Египетском, а в пустыне Мадиамской, среди гор и юдолей Аравии. Здесь получил он первые откровения; здесь посвящен явлением горящей купины в звание бога фараонова. Где небошественный Илия удостоился видеть откровение славы Божией и беседовать с Богом? Не при храме Соломоновом, а в пустыне; Кармил и Хорив были жертвенниками, на коих он приносил бескровную жертву молитв и славословий. И Новый Завет, подобно Ветхому, произошел и образовался среди храма природы. Предтеча всю жизнь провел в пустыне Иорданской, проповедуя покаяние. Сам Спаситель наш родился не в чертогах, а в яслех, крестился не в купели Силоамской, а в Иордане; совершал дело служения большею частью под открытым небом, на горах и у брегов озера Тивериадского. Величайшие таинства в Его жизни, коими запечатлелось дело спасения нашего, также совершились пред лицом неба и земли: на Фаворе преобразился Он, на Голгофе распят, с Елеона вознесся!

Последуя столь великим примерам, и величайшие из святых мужей времен последующих любили ставить себя вдали от молвы градов и весей. Среди пустынь Египта и Палестины процвели Антонии, Макарии, Евфимии, Пахомии, Саввы, Феодосии. Пустыни даровали миру столь великих светильников, каковы Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. И доселе природа и жизнь среди нее остается любимым образом жизни для всех душ возвышенных, в коих житейские заботы и отношения не подавили чистого чувства природы.

Что в окружающей нас природе должно при сем обращать на себя наше внимание? Все; ибо все возвещает славу Божию, служит отражением совершенств Творческих. В храмах рукотворенных из присутствующих большая часть безмолвствует; в храме природы, по замечанию царя-пророка, всякий глаголет славу. Посему, когда тот же тайновидец приял свыше поручение воззвать хор тварей к песнопению, то призывал к сему всех и все, даже то, что, по нашему понятию, служит к разногласию: «Хвалите Господа..». - восклицает он, — «снег, голотъ» и «дух бурен» [1](Пс. 148; 7–8). Но если такие вещи способны хвалить и прославлять Господа, тем паче способно к тому то, что видимо отличено между творениями Божиими или величием и могуществом, как солнце, луна, звезды, море, горы и бездны, или изяществом и пользою, как поющие пернатые, как цветы и злаки. Подобным образом тот же созерцатель природы слышал, как «день дни отрыгает глагол, и нощь нощи возвещает разум»[2] (Пс. 18; 3). Но если и каждый день и каждая ночь поучительны для человека, тем паче поучительны должны быть времена года. Уже то самое, что они имеют разительное сходство с возрастами нашей жизни, показывает, что в них заключены великие уроки для нашей жизни. Какие уроки? Это самое предприняли мы раскрыть и изобразить в особенных собеседованиях наших с вами. Ибо мы, по самому званию нашему, призваны быть истолкователями для вас не одного слова Божия откровенного, но и естественного, написанного в книге природы. А настоящее время года видимо располагает к сему, ибо теперь, после зимнего заключения и душных комнатах, всякий более или менее сближается с природою и, сближаясь, вступает невольно во многие отношения с ней. Сим-то именно обстоятельством хотим воспользоваться мы, для начала своих собеседований с вами о временах года. Рассмотрим и нравственное значение каждого из них и покажем отношение к нашей судьбе и нашим нравам. Кроме сего, остановим внимание на некоторых особенных явлениях некоторых времен, подобно как искусные в живописи, рассматривая картину вообще, останавливаются вниманием на том, что в ней есть особенно примечательного.

Да дарует Господь, чтобы после наших собеседований мы все сделались внимательнее ко временам года, и перестали смотреть на них как на простое видоизменение так называемого нами театра природы, а начали видеть в них видимое изображение невидимых совершенств Божиих, поучительное зерцало нашей собственной жизни и образец для нашего поведения! Аминь.

Слово о весне, первое

В то время, как мы в наших малых и рукотворенных храмах совершаем различные богослужения и преходим от празднества к празднеству, великий и нерукотворенный храм природы также не остается без перемен; и в нем одна чреда служения сменяется другою; совершаются различные торжества во славу единого и тогожде Господа и Владыки всяческих.

Так, смотря на теперешнее весеннее убранство природы, на всюду развивающуюся зелень, на везде рассыпающиеся цветы, и сравнивая все это с прежнею наготою и мертвостью, кто не скажет, что теперь спавшая зимним сном природа как бы воспрянула от сна и, подражая Святой Церкви, начала праздновать день воскресения!

Пройти сие празднество без внимания — значило бы показать преступное равнодушие к Самому Учредителю его, Который, очевидно, есть не человек какой-либо, а Сам Всемогущий Творец природы. Ибо если и простой художник не выставит напрасно картины пред взоры всех, кольми паче премудрость Божия не может обращать все лице земли, как это происходит теперь, в живую, великую и разнообразную картину, не имея в виду преподать чрез сие урока тем, пред взоры коих она выставляется.

Не будем же невнимательны к намерениям премудрости Божией, и поспешим изыти мыслью в пространный храм природы для принятия поучения от того великолепного зрелища, которое в нем теперь совершается.

Много поучительных мыслей и чувств возбуждается в душе среди весны; но все они могут быть сокращены в три главных урока. И во-первых, весна приводит собою на память сотворение мира, наше первобытное состояние и наше падение; во-вторых, весна служит поучительным изображением нашего духовного обновления от греховной смерти, и показывает, что нам должно для сего делать и чего избегать; в-третьих, весна предъизображает собою будущее обновление всех вещей в конце мира и наше воскресение из мертвых. Рассмотрим все сие подробнее.

Мы не были и не могли быть свидетелями того чудесного действия всемогущества Божия, коим весь видимый мир, со всем разнообразием существ, его населяющих, со всеми совершенствами и красотами их, изведен из небытия и утвержден в настоящем чине своем. Но зрелище происхождения вещей, по самому существу своему, есть наиспособнейшее к тому, чтобы возбуждать в нас чувство благоговения, любви и преданности к Творцу и Владыке всяческих. И вот, премудрость Божия изобрела средство заменить его для нас другим подобным зрелищем. Каждую весну мы видим довольно явственно образ первобытного происхождения вещей, который, не имея первобытной огромности, коей, впрочем, наше слабое око не могло бы, вероятно, и перенести, заменяет ее многократным повторением своим. Припомните, как Моисей описывает сотворение мира: первым действием Всемогущества, после произведения веществ из ничего, было повеление: да будет свет (Быт. 1; 3). С подобного же начинается и появление каждой весны; та же всемогущая сила велит свету солнечному, слабо сиявшему зимою, устремиться на лицо земли — и все начинает принимать другой вид: день растет, воздух становится теплым, вид всех вещей просветляется и веселеет, и все в природе готовится как бы к некоему празднеству.

Новым всемогущим действием был глас: «да соберется вода, яже под невест, в собрание едино, и да явится суша» [3](Быт. 1; 9). Подобное бывает и теперь. В продолжение зимы воды, в виде снега, покрывают все лицо земли, так что в сем случае повторяется первобытное пребывание ее под водою; но с приближением весны снова приемлет силу древнее веление — собраться воде «в собрание едино»; и снег от действия лучей солнечных превращается в воду; везде являются ручьи и протоки; стекаются из разных противоположных сторон вместе, и неудержимо несутся вниз, доколе не соберутся в собрание едино — в океан. Земля, омовенная, увлажненная, выходит из-под снежного покрова с новыми силами, как бы вновь сотворенная для человека. Но она безобразна и нага; ей нужно одеяние и украшение, чтобы явиться пред своего Владыку… Все это не замедлит явиться по силе первобытного повеления: «да прорастит земля былие травное» [4](Быт. 1; 11). Каждую весну, по сошествии вод весенних, как бы некиим чудом поднимается из недр земных целое несметное царство растений. Подлинно царство! Какая жизнь, какая роскошь, какое изящество в самом последнем злаке! Где за неделю вы видели одну голую, мертвую массу земли, там теперь под каждым кустом, на каждом холме, в каждой юдоли готов для вас разноцветный, свежий, душистый ковер, на коем местами, как живые яхонты и топазы, разбросаны прекрасные цветы. Подлинно, сам Соломон не облачался так во славе своей, как одеты и украшены многие из цветов полевых. И сколько их? Возьмите все ваши числа, и всех их не станет для счета. Так могущественно слово: «да прорастит земля!» Тысячи лет прошли, и еще пройдут, может быть, тысячи; а земля не перестает и не перестанет выполнять его во всей силе. Во время весны являются каждый раз некоторым образом самые останки райского древа жизни, рассеянные по несметному числу целебных трав и цветов, кои в это время источают для человека струи здравия телесного.