С помощью Божией и молитв, о нас приносимых святителем Тихоном, я побужденный пишу к душе и сердцу вашему не по наружности одной, но более по мысленной сущности внутренних движений, которые видит Бог; а потому для рассматривания собственного сердца и надлежит каждому, сколько можно, уединяться от всякой молвы и разно-мысленных разговоров. Когда вы с верою и упованием на Бога вступите в рассуждение своих помышлений с тем намерением, чтобы предпринять доброе и явить благоугодное пред Богом на самом деле, тогда Ангел Божий научит вас истинному устроению всего расстроенного и вы получите покой душе вашей, упокоивая повиновением душу, виновную всего вашего состояния.

Полученное вами прежде сего письмо мое не почитайте за мой суд: я страшусь судить человека! — ибо сам подлежу ежечасному суду и верю Божию слову: не судите, не судими будете! Но — по вере вашей, как внушилось, так и предалось к вашему ведению.

Лучше не верить своим глазам и сердцу, нежели все благоустрояющему Божию Промыслу о нас!

За усердие и посильное исполнение ваше ради Бога относительно воспоминания души пред Престолом Божия милосердия, сколько можете вместить трудов и неусыпного попечения при искренней вере вашей о призрении бедствующих по разным случаям, Господь вас утешит неизреченно.

Прошу вас не открываться никому в следующих моих строках, которые пишу единственно при сем случае в пользу вашей души: мой отец, всеми любимый, попался в руки мстительных людей, которые в ночное время его не познали и, не давши времени к объяснению, но вместо другого, виноватого пред ними, лишили жизни невинного и еще многолюбимого ими моего отца. Хоронимое тело его не показало мертвости на себе, но вид лица покрывал играющий румянец, — и с тем положен в землю. Многие мнили, что он жив и душа есть в теле. Мать моя оплакивать и поминовение о душе его делать непрестанно умножала по своей к нему любви; и никто ее не мог удержать от сего стремления. В одно время он ей сам явился и сказал, чтобы она не плакала о нем: «Мне очень хорошо! И сего никакой язык сказать не может»; он дал ей скушать один конфект для познания райской сладости и скрылся. После сего довольное время она чувствовала на сердце неизреченную радость и некое наисладчайшее успокоение всех чувств душевных. Все это она сама мне пересказывала, обливаясь слезами, смешанными с сердечной радостью! Теперь я сие сообщаю вам к утешению и уверению, что всякая душа, отлучившаяся от тела, пользуется истинным поминовением и добрыми делами, во славу Божию о ней творимыми. То же и вашей душе обращается в великую пользу.

Присланное вами употреблено без остатка; нагие, алчущие и жаждущие прославили имя Христово, помянули душу и приносят вам сердечную благодарность. Пожелавши вам ныне сионского веселия о Воскресении Христовом

остаюсь — непотребный раб Е.

22 апреля 1823 года

Рассуждения о памяти смертной, о приготовлении к смерти, о Суде и будущей участи души

1.19. Отцу казначею иеромонаху Никодиму.

Отец казначей!

Славнее смерти нет, как той, что жизнь дает, Той жизни нет славней, из смерти что течет. Смерть красит нашу жизнь, конец венчает дело: Коль счастлив, сердце чье при смерти Богом тлело! Премудрый в мире сем желает одного; Безумный — всех вещей: что ж сыщет?., ничего! О чудо! все течет, дабы прийти к покою: Лишь грешный человек мятется суетою. Молитвой гнать бесов, смирять постами плоть, А мир забвением попрать велит Господь. Свобода нас губит, свобода избавляет; Свобода вяжет нас, свобода — и венчает!

1. 26. К брату о Господе.

Христос посреди нас! Мир вам, возлюбленный брат о Христе, N. N. Ищущим прежде всего царствия Божия, прочее само прилагается, по слову Господню. А кто бегает от терпения, тот бегает от спасения: это, думаю, вы лучше знаете. Не напрасно сказано, что многими скорбьми подобает внити в царcmвиe Божие. Пустынные же подвижники, как и вы ныне, в божественном желании пребывают: мир и суета не препятствуют им в благоуспешном течении от земных к небесным.