Спас: Нет, близ Капаоника.

Председатель: Правда ли, что ты спас жизнь одного немецкого капитана и двадцати наших солдат, которых твои люди схватили и хотели расстрелять?

Спас: Правда, господин полковник.

Председатель: Такой поступок делает тебе честь.

Спас: Это не моя заслуга, но моих сербских предков, которые пленных врагов не убивали. Я поступил так же, как они, и это все.

Председатель: Как кто, например?

Спас: Как, например, князь Милош, который взял в плен Али–пашу под Дублей. Князь не только сохранил ему жизнь, но и вернул оружие и отнятую было одежду, накормил его воинов и под охраной конвоя переправил всех их через Дрину в Боснию.

Председатель: Когда это было?

Спас: В 1815 году. Это лишь один из бесчисленных примеров. Так поступали и король Стефан Дечанский, и царь Душан шестьсот лет назад. Мы поступаем так и сегодня, хотя никто их наших противников этого рыцарского правила не придерживается.

Гестаповец скрипнул зубами.

Председатель: Правда ли, что ты помог поручику Недичу бежать из лагеря в Банице?

Спас: Я был очевидцем, как Недич перелезал через проволочное ограждение, но ничем ему не помогал, да этому исполину и не нужна была ничья помощь.

Председатель: Когда в том же самом лагере немецкие охранники били одного коммуниста, ты кричал и на охранников, и ругал коммуниста. Как же ты, как патриот, мог ругать коммуниста?

Спас: Я, как человек, а не как патриот, ругал человека, а не коммуниста. А что касается охранников, то в свободной стране строго наказывают даже тех, кто бьет и мучает собак.

Гестаповец (в ярости): И мы, немцы,

наказываем тех, кто мучает невинных животных. Однако и ты, и тот коммунист — скоты и хуже собак. Понял?

Спас: Не понял, господин оберштурмбанфюрер.

Гестаповец (грозя кулаком): Поймешь!

Председатель: В этом протоколе написано и о другой твоей дерзости. Когда комендант лагеря в Саймиште… Да, но сначала уточним. Ты из лагеря в Банице был переведен в лагерь в Саймиште, так?

Спас: Так.

Председатель: Значит, когда комендант лагеря в Саймиште приказал сербам часами, без остановки, ползать по грязи, ты подошел к нему, выразительно посмотрел в глаза и крикнул: «Вы, господин, не только враг Господа Бога и сербского народа, но враг и своего немецкого народа, если так бесчеловечно поступаете с людьми. Знайте, — сказал ты, — что из‑за ваших преступлений будет жестоко страдать весь немецкий народ».