Кто ищет от Церкви пищи для своей души, кто не легкомысленно смотрит на порядок и последовательность праздников церковного года, тот должен внимательно посмотреть и на сегодняшний праздник: вдуматься в его смысл.

Дважды на протяжении церковного года Церковь ставит нас лицом к лицу с великим таинством смерти. На Страстной Седмице мы присутствуем при смерти нашего Творца и Спасителя, и сейчас присутствуем при смерти величайшего из Его творений, созданных по образу и подобию Божию — Пресвятой Пречистой и Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы.

Что же такое смерть? «Сон является верующим смерть», — говорит церковная песнь. Эту тайну Христос впервые открыл своим Апостолам, когда сказал им: «Лазарь, друг наш, успе»... Реша убо ученицы Его: «Господи, аще успе, спасен будет». Рече же Иисус о смерти его: они же мнеша, яко о успении сна глаголет» (Иоанн 11, 12—13).

Обычно считают, что сон отличается от смерти тем, что он есть нечто временное, после сна всегда наступает пробуждение. И мы веруем, что после смерти и Воскресения Спасителя смерть преодолена и побеждена Им, и нас всех ждет всеобщее Воскресение. «Где ти, смерти жало?» Смерти больше нет, а есть сон — успение. «Всяк веруяй в Мяне умрет во веки» (Иоанн 11, 26).

Мы с вами преступно небрежно относимся к смерти, а, между тем, смерть — это единственное, что неизбежно ожидает каждого из нас. Человек в своей духовной жизни измеряется не своими добродетелями, и не тем, как он живет, а своею смертью.

Много было людей, простаивавших подолгу на молитве, раздававших свое имение, и многими подвигами подвизавшихся, но для них конец жизни был не успением, а смертью.

Духовный возраст христианина измеряется его отношением к смерти: думает ли он о ней, боится ли он ее, ждет ли ее. Если ты боишься смерти, то помни, что она не есть что-то естественное, присущее нашей природе, но лишь «через грех вошла в тебя смерть». Смерть есть то, чего человек может избежать.

Отношение к смерти теснейшим образом связано для христианина с его отношением к своему телу. Одно из двух: или наша жизнь кончается со смертью тела, или смерть есть временное рассечение Божиим хотением естественнейшего союза души и тела.

В первом случае все кончается здесь, на земле, и тогда нечего успокаивать себя какими-либо утешениями. Тогда и тело умершего есть, как говорит Л. Н. Толстой, «противная и ненужная вещь», которая «мешает живым». Поэтому он завещал своим близким: «Когда я умру, уберите скорее эту падаль».

Если же, и как верит Церковь, смерть есть рассечение «естественнейшего союза» души и тела, то наше отношение к телу совершенно меняется. Тогда тело есть такая же равноправная часть целого человека, как и его душа. Более того, через тело освящается и душа человека; оно есть орган и проводник Духа Святаго в «душу живу».

Ведь во всех таинствах Церкви получение благодати Божией связано с воздействием на тело тем, что называется «веществом» таинства.

В таинстве Крещения — это вода, в Миропомазании — это миро, в Евхаристии — хлеб и вино, которые после их освящения становятся Телом и Кровию Христовой. После св. Причащения мы молимся: «Пройди во уды моя, во вся составы, во утробу, в сердце».

Поэтому мы верим, что не только душа человека, но и его тело — есть Храм Святаго Духа. «Не знаете ли, — говорит Апостол. — что тела ваши суть храм живущаго в вас Святаго Духа?» (1 Коринф. 6, 19).

Если бы мы по-настоящему верили в это, то мы поняли бы, почему Св. Отцы называли тело «нашим ближним».