— За твою любовь скажу: только не я видел рай, а один подвижник (он назвал его имя). Однажды уснул он и видит море необычайно красивого цвета, какого он никогда не видел. "По ту сторону возвышается великолепный город, — рассказывал он, — где рядом стоят дворцы и храмы. Вхожу я в город и не могу надивиться его неизреченной красоте. Эти великолепные дворцы заселены прекрасными, исполненными великой радости насельниками. Встретили они меня, и я исходил с ними весь город, все время дивясь его величию. Начал проситься, чтобы меня там совсем оставили, но мне возразили, что пока еще нельзя, но и мне уготовано здесь жилище. Я просил показать его. Показали дворец необычайной красоты, я даже и передать не могу, что это было такое. "Это твое вечное жилище, — сказали мне, — а пока поживи еще в скиту Оптиной пустыни, в своей келийке", — и я заплакал от умиления. "Господи, Господи, недостоин я этого, за что Ты так бесконечно милосерд? Я желал быть хоть в каком-нибудь углу сего дивного града..." — и проснулся. Открываю глаза, вижу: вся подушка мокрая от слез, а я — в своей калии, тот же образ Казанской иконы Божией Матери в углу, та же бедная обстановка, стул, из которого видно мочало, — все то же. И, вспоминая виденное во сне, прославил я благость Божию, милующую и спасающую нас, грешных...". Да сподобит же и всех нас Господь войти в Его Царствие. Аминь.

Вот приехали вы в Старо-Голутвин под покров Преподобного Сергия, слетелись к нему, как птички, с разных концов, всех-то он нас знает наперечет и не оставит за усердие к святой обители. Храните свою лампаду веры и любви к Богу. У Толстого она разбилась, и он погиб навеки. А ведь раньше был он верующим человеком, как говорила мне его жена, и в церковь ходил, и причащался. К несчастью, в Париже сошелся с одним невером, и это погубило его. Взял он своего нового друга в Ясную Поляну и стал отдаляться от Церкви, повертывал он и вправо, и влево, пока не погиб окончательно. Мне пришлось разговаривать о Толстом с одним епископом, который сказал: "Ведь несомненно было него желание повернуть к Богу, иначе он не приехал бы в Оптину" (кстати, приснопамятный Зиновий и мою дверь показывал ему, но он не вошел).

Мой путь близится к концу. Чувствую слабость, и энергия уже не та, что была пятнадцать лет назад. Дел множество, и я уже не надеюсь здесь успокоиться, молю только Господа, да успокоит Он меня в Будущей Жизни.

Недавно приехал сюда священник Главного Штаба Левашов (он бывает во многих религиозных кружках) и встретился, между прочим, с И. и Б., которые постарались убрать меня из Оптиной. Зашел разговор о том, как стоит теперь старчество в Оптиной и почему взяли отца Варсонофия из пустыни, ведь ему было там хорошо. На это они ответили, что их надо благодарить, так как, переведя отца Варсонофия в Голутвинский монастырь, они тем самым подняли его.

Конечно, я стараюсь привести в порядок эту обитель. Сначала мне было здесь очень трудно, монастырь я нашел в полном упадке, братия восставала, но теперь, слава Богу, все налаживается, и, разумеется, насколько хватит моих сил, я буду исполнять святое дело устройства Голутвина монастыря, только сильно сомневаюсь, чтобы те, которые услали меня из Оптиной, имели именно это в виду. Но все во власти Божией. Мир вам. Аминь.

***

Писал мне один студент Духовной академии: "Не знаю, что мне делать? Профессора дают мне массу знаний, но они не успокаивают мою душу. Ищу я аскетического настроения, а его нет, и нет мира. Жажду бежать от всего этого". Я посоветовал ему сначала окончить академию, а там видно будет. Он послушался, окончил и теперь получил место в семинарии, но неудовлетворенность так и осталась, мирская жизнь тяжела для него.

Все великие писатели томились суетой и молвой народной. Пушкин всегда стремился к одиночеству. Когда он женился на известной красавице Гончаровой и был сделан камер-юнкером, то, конечно, возникло множество препятствий для уединенной жизни. Вот и вы, детки, по-видимому, тяготитесь миром. Если съехались сюда и живете здесь, то, верно, оттого, что находите удовлетворение своим духовным запросам.

Над моим окном много ласточкиных гнезд. Ничего с ними не поделаешь, нечистоплотные они, но разорять гнезда жалко. С утра до вечера носятся они над обителью. Вот и вы, подобно ласточкам, свили себе гнездышко около Преподобного Сергия и отдыхаете вдали от шумных городов — Петербурга, Москвы и т.д. Что привлекает вас здесь, как и в Оптиной привлекало? Конечно, желание уединения. Ходите вы здесь в церковь, говеете, причащаетесь Святых Тайн и набираетесь сил душевных и телесных. Все вы здесь под покровом Преподобного Сергия. Наш монастырь основан им, а случилось это так.

По внушению Божию Преподобный Сергий дал свой посох ученику своему Григорию и послал его на место слияния Москвы-реки и Оки. Григорий сначала возразил: "Отче, ведь там разбойничье гнездо, меня непременно зарежут". Но Преподобный велел ему идти на послушание. И вот, несмотря на искушение врага, внушавшего ученику, что его зарежут, как барашка, он пошел. Молитвами Преподобного совершилось чудо: разбойники из волков и тигров превратились в ягнят, все они стали монахами, и лишь немногие, не согласившиеся на это, ушли в глубь лесов.

Само название монастыря — Голутвин — произошло от слова "голытьба" — так называли разбойников. Да и название Оптина произошло от разбойничьего имени. Когда-то в лесах, и ныне окружающих эту обитель, жили три знаменитых разбойника: Опта и два брата — Добрый и Лютый. Но Господь умилосердился над ними и обратил к покаянию. Раскаявшись в своих злодеяниях, они изменились и сделались монахами, основав монастырь...

Существует предание, что Преподобный Сергий посещал нашу обитель, и даже благочестиво живущие иноки видели его. Я лично его не видел, да и теперь о чудесных посещениях Преподобного что-то не слышно: мы недостойны этого, но верим, что духом он с нами.

Ослабело теперь монашество. Еще сорок лет назад были такие духовные исполины, как батюшки Амвросий, Анатолий, из белого духовенства Иоанн Кронштадтский. Ныне же что-то не слыхать о таких, может, они и есть, но мы не знаем. И, несмотря на это, все-таки в монашестве легче спастись. Я не зову вас в монастырь, но у каждой из вас свой круг обязанностей. Исполняя их о Господе, можно спастись и в миру. Читайте Жития святых! Это чтение побудит вас к подражанию, а может быть, Господь и разорвет круг, стесняющий вас, выведет на широту заповедей Христовых и вселит вас в святую обитель. В монастырь поступить — дело большое. Вот одна из вас не убоялась и поступила, да поможет ей Господь.

А что делается в миру? Много расплодилось всяких еретиков, и каждый стремится увлечь в свою веру. "У нас только истина, идите к нам", — кричат они, но не слушайте их. Время всяким Ренанам[76], они оставили Христа и, страшно сказать, не стыдятся Его. Некоторые не стыдятся раскланиваться с распутной женщиной или с каким-нибудь пьяницей, а Господа стыдятся, чтобы не уронить себя в глазах неверующих. Но слово Христово остается неизменным: ...Кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами (Мк. 8, 38). Забывают сии слова и стыдятся признаться, что они христиане.