16.2.1917

У нас здесь весна уже. Точно сразу попал в другой климат. Как я люблю эту пору — раннюю весну, когда земля точно просыпается, оживает, делается близкой, родной каждому из нас… Тогда все мы чувствуем точно, что она, эта земля, темная, сырая, не светящая, так хороша, так неотделима от нас, что от нее взяты и в нее пойдем…

Мы чувствуем тогда, что она, эта земля, как сказочная царевна, спит и ждет пробуждения, ждет, когда придет прекрасный принц… В эти первые весенние дни это явление принца кажется таким близким и возможным. Точно уже слышатся легкие шаги Возлюбленного, точно в близком, трепетном ожидании Его, еще во сне вздыхает невеста Земля и улыбается благоуханной улыбкой. И аромат этой улыбки висит, тает в воздухе, это аромат благоуханной земли, которым мы дышим каждой весной. И мы ждем, не придет ли Жених. Не разбудит ли Он свою Возлюбленную, спящую и грезящую во снах? И каждую весну, каждую Пасху нам кажется, что Он близок и пробуждение света при дверях…

Но приходит весна, и земля расцветает тленными и вянущими цветами. И вместо просветленной и преображенной плоти каждым летом видим мы ту же косную, хотя и цветущую плоть. Но мы знаем, что придет желанная Весна, настанет долгожданное утро…

9.3.1917

Еще я думаю, что во всяком случае для Церкви настали дни испытания теперь. Хотелось бы верить, что кончились дни Ее рабства, хотя подхалимство духовенства и «назначение» оберпрокурором синода Петроградского митрополита свидетельствует о другом как будто бы, но все‑таки думается, что живые силы Церкви поднимут голову и на обломках старой жизни по духу правды Христовой. В частности, я уверен, что и у нас в Киеве наше религиозное общество во главе с Вас. Ильичом, который, вероятно, будет опять иметь возможность принять участие в жизни Духовной Академии, будет привлечено к активному участию в строительстве Церкви на новых началах. Думаю, что, в частности, и я получу возможность так или иначе церковно отозваться на события, т. е. буду вместе с ними в рядах строителей свободной Церкви, хотя бы последним мальчиком, подмастерьем, чернорабочим. Надо быть готовым. Жизнь позовет скоро, даже уже зовет. Прав был Вас. Вас., утверждавший необходимость уже сейчас заниматься вопросами Церкви. Теперь эта необходимость выявилась во всей полноте.

13.3.1917

Прочитал о возбуждении вопроса о возвращении Вас. Ильича в Академию. Порадовался, но теперь думаю, что его ждет какое‑нибудь более широкое дело в Церкви. Теперь время строительства. Надо строить. И он будет первым из зодчих, думаю.

Вопрос о близгрядущем Церковном Соборе меня гораздо более и живее и глубже интересует, чем вопрос об Учредительном Собрании. Я серьезно обдумываю вопрос церковных реформ, вопрос о возрождении Церкви.

Как прав был Вас. Вас., когда призывал меня заняться этими вопросами раньше, и вот теперь обидно, что я в своем Здолбунове[29], а не там, не у вас, не в Киеве, где у Вас. Ильича под руководством о. Спиридона идут беседы о Церкви. Но скоро буду там.

У нас задача срочная, серьезная, неотложная. Это задача церковная. По–видимому, близится час, когда Церковь, быть может, потеряет свою пышность, но обретет свободу. Из рабы, да будет прощено мне жесткое слово, наложницы государства, обласканной, но лишенной свободы, русская Церковь сделается свободной. Час обновления Церкви близок. И мы должны быть готовы.

Вас. Ильич пишет, что у него уже организованы беседы о реформе Церкви под руководством о. Спиридона. Вот и всем нам, православным, следует так или иначе приступить к разработке проблем, связанных с этим вопросом. Конечно, не «революции» надо готовить, а серьезно, вдумчиво, молитвенно разбираться в вопросах. Вот что нужно, это — единое на потребу.

Как хорошо, что Андрей митрополит Петрограда.

14.3.1917