Слово в 1-ю Неделю Великого поста

Братия! Сегодня исполнилась неделя, как начался пост. Великий, как назван он. Он велик потому, что он установлен в подражание сорокадневному посту Христа и в память Его страданий и смерти. Страдания и смерть Христа вместе с воскресением Его открыли нам жизнь, и мы подвигом поста чтим страдания Христа, чтобы, очистившись постом, войти в открытую дверь бессмертия. Отдадимся же умом и сердцем предлежащему нам подвигу поста и посвятим наше слово посту.

В наши дни говорить о посте как-то странно... Теперь, когда пост зачастую не соблюдается и среди даже представителей Церкви, призывать к нему - не обрекать ли свое слово на заведомую бесплодность? Не будет ли восприниматься речь о посте как формальная защита отжившей, почти забытой и, очевидно, не так и важной церковной традиции? Теперь, когда чуть ли не утрачено представление о делении пищи на употребляемую в пост и не употребляемую, говорить о посте - не вызвать ли только улыбку?

Быть может, проповедь о посте для тех, кто, не разбирая родов пищи, думает лишь о том, как бы быть сытым, вызовет раздражение и будет равносильна запрещению есть голодному? Церковь, однако, блюдет свои посты и призывает исполнять их. Вы думаете, это рутина? Отжившая защита картофеля и капусты? Совсем не так.

Если вы ходили к будничным богослужениям первой недели, то могли слышать изложение церковного взгляда на пост. Это не случайные капризные мысли и моменты, вызванные изменчивостью человеческих вкусов. Это вековой взгляд, который создан вековым опытом великих душ и им проверен. Пост, по учению Церкви, прежде всего есть трезвение, бодрствование души. "Трезвися душе, бодрствуй", - зовет Церковь, открывая подвиг поста.

Бодрствование есть сущность поста, одушевляющая все внешние проявления его. А что такое бодрствование души? Бодрствование души есть обращение души в самое себя и выправление всех ее сил. Душа как бы становится на стражу самой себя, так что ее владения - силы души - все в поле ее зрения, и она каждый миг может защитить их от покушения со стороны. В своей собранности и настороженности душа видит все чуждое себе, наносное и злое, что противно ее природе и искажает ее. В такие моменты душа способна и подметить врага, и отразить его своими, теперь подчиненными ей силами.

Вот в чем, братия, великая сущность поста: в бодрствовании души, поставлении ее на страже своего внутреннего мира, чтобы отсечь от него все, искажающее его. Так молит Церковь: "Истинный пост, пост Бога, есть злых отчуждение, ярости отложение, похотей отлучение; сил оскудение, есть пост истинный и благоприятный".

Пост есть "отчуждение злых", т.е. отмежевание себя, выкидывание из себя всего наносного зла, всего ненормального, противного душевной природе; "отложение ярости", т.е. приобретение душевной ясности и душевного равновесия; "отлучение похоти", т.е. освобождение от похотей, этих болезней душевных, истребление их. Вот каков истинный пост - пост души, внутренний пост, и он благоприятный, ибо освобождает душу от болезней и возвращает ей здоровье.

Утвердивши эту сущность поста, Церковь говорит о внешнем посте, т.е. посте тела, о воздержании в пище. Настолько связаны тот и другой посты, внутренний и внешний, настолько внутренний является первозначащим сравнительно со вторым, что Церковь даже не мыслит одного без другого и прямо говорит, что один внешний, телесный пост сам по себе вовсе и не нужен. Он - пустая форма, самоограничение, не увенчиваемое успехом, если одновременно нет поста души.

"Постящиеся, братие, телесно, постимся и духовне". "Пост не воздержание от брашен точию совершим, но от всякие вещественные страсти отчуждение". "Поста день да будет ти, душе, отложение греха, и к Богу стремление, вкупе и присвоение". "Начнем пост, - учит Церковь, - в добрых пребываниях... в судах бо и распрях (т.е. в ярости, злобе, осуждении, немирности, словом, в страсти) не постимся".

Во всех указаниях Церкви - требование очищения души, наряду с телесным постом, и совершенное отрицание поста тела без одновременной борьбы с грехом - "в грехе не поститесь". Вот, братия, какова мысль Церкви об истинном посте. Не забудьте же ее, когда вы хотите рассуждать о посте!

Теперь, по ознакомлении с сущностью двуединого поста, естественно выяснить, почему при бодрствовании души необходимо ограничение в пище? Церковь дает ответ и на это.

Оболочкой нашей души является тело, и между душой и телом существует неразрывная связь. При здоровом состоянии души соотношение души и тела - нормально, т.е. оболочка, как начало низшее, материальное, подчинено высшему - духу. При болезни души нормальное соотношение души и тела меняется: оболочка из служебного положения переходит в господствующее. Душа больная теряет свое внешнее руководство и ниспускается, так сказать, в тело, оземляется, порабощается телом, подчиняется ему и уже творит его волю. При всякой страсти, этой болезни души, тело, вначале бывшее проводником души, с усилением в ней страсти становится орудием этой страсти, оковами, пленяющими душу.

Так как наши души сплошь больны разнообразными страстями, то оковы их сплошь обволокли душу, и она связана и пленена ими. Вы думаете, что вы свободны в своем мышлении, в своих чувствах, в своих действиях? Напрасное обольщение. Люди просто влекутся больным телом, влекутся как жалкие слепцы, без сопротивления, часто без сознания.