"Наука мало знает человека; она упустила из вида главную сущность его натуры, а именно - волю, ибо "человек всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевали ему разум и выгода" [58]. И если когда-нибудь будет найдена формула всех наших хотений и прихотей, то есть, от чего они зависят, какими законами управляются, каким образом распространяются, куда устремляются в том или ином случае, то есть, когда выведут математическую формулу хотений, тогда, возможно, человек и перестанет хотеть, - наверняка перестанет, - утверждает Достоевский: "Ну что за охота хотеть по табличке? Мало того, тотчас же обратится из человека в органный штифтик или вроде того; потому что же такое человек без желаний, без воли и без хотений, как ни штифтик на органном вале?" [59]

Так человекомышь защищает человека и борется за его независимость и самостоятельность. Для нее самое важное, чтобы человек остался личностью, она не допускает, чтобы природа или наука его обезличили, механизировали, превратили в робота. "Ведь все дело-то человеческое, - убеждает он, - и действительно в том только и состоит, чтоб человек поминутно доказывал себе, что он человек, а не штифтик! Хоть своими боками, да доказывал" [60]. Но если вы спросите подпольного философа, в чем суть воли, суть хотения как стержня личности и основы его индивидуальности, то он вам ответит: "...черт знает, от чего зависит!" [61] Загадочностью своей сути воля теряется в некой темной бесконечности, потому она и является мукой для человеческого духа, мукой, которой едва ли сыщется что-либо равное.

* * *

Подпольный философ закончил свой смелый и немилосердный анализ человека. Обнажил до корней и до пракорней его главные силы и возможности. Отыскал в свободе суть его личности и подчинил ей все добродетели и все ценности. В мужественной борьбе за личность он храбро боролся против всех сил, которые обезличивают человека, а это - природа, разум, сознание, цивилизация, наука.

Подпольный философ - это антигерой. Достоевский справедливо говорит: "тут собраны все черты антигероя" [62]. В нем Достоевский выразил до конца то, что другие не решались выразить и до половины [63]. И что самое новое в нем, это то, что писатель показал в полноте и само отчаяние антигероя.

Антигерой - откровение мировой литературы, он предстает как аналитик человеческого духа и как отчаявшаяся личность. Ибо никто и никогда не доходил до апокалиптического ужасающего вывода о сути человеческого рассудка и сознания вообще. "Сознание - это болезнь": это ли не отчаяние, выше которого нет ничего на земле? В своем аскетическом подполье славянский отчаявшийся человек пришел к этому выводу в ходе личного экспериментального анализа природы человеческого сознания. Среди отчаявшихся он - самый отчаявшийся, ибо в своем отчаянии он находит усладу, в которой доходит до сладострастия. Даже религия отчаяния - буддизм, который всякое явление пропускает сквозь призму отчаяния, не создала такую отчаявшуюся личность. Его отчаяние перерастает в помрачение, ибо он со всех сторон находится в герметическом заточении у проклятых естественных законов, а также в роковом заточении у законов самого сознания. Все это подводит его к заключению, что сознание - "самая большая беда для человека".

Примечания 7. Homo homini deus… homo homini lupus (лат.) - человек человеку - бог... человек человеку - волк. (Прим. перев.) 8. "Записки из подполья", т.III, с.95. Издание А.Ф. Маркса, Санкт-Петербург, 1894 г. Все цитаты, упоминаемые в этой работе, взяты из этого издания произведений Ф.М. Достоевского. (Прим. перев.) 9. Там же, с.83. 10.Там же, с.83. 11. Там же, с.83. 12. "Записки из подполья", т.III, с.98. 13. Там же, с.98. 14. Там же, с.75. 15. Там же, с.74. 16. Там же, с.77. 17. Там же, с.77. 18. Circulus vitiosus (лат.) - порочный круг. (Прим. перев.) 19. "Записки из подполья", т.III, с.84 и 77. 20. Там же, с.78. 21. Там же, с.78. 22. Там же, с.78. 23. Там же, с.92. 24. Там же, с.92. 25. Там же, с.92. 26. Prima causa (лат.) - первопричина. (Прим. перев.) 27. Там же, с.90. 28. Там же, с.90. Подчеркиванием выделено то, что по тексту выделено курсивом либо автором книги, либо Достоевским. Курсив Достоевского автором оговаривается особо. (Прим. перев.) 29. Там же, с.92. 30. Там же, с.92. 31. Там же, с.92. 32. Там же, с.93. 33. Там же, с.93. 34. Там же, с.80. 35. Там же, с.82. 36. Там же, с.76. 37. Там же, с.81. 38. Там же, с.75. 39. Там же, с.75. 40. Там же, с.80. 41. Там же, с.80. 42. Ницше. Also Sprach Zarathustra, von den Hinterwelten. Erster Teil. (Letztle Wande (нем.) - последние стены. (Прим. перев.)) 43. "Записки из подполья", т.III, с.81. 44. Там же, с.80. 45. Там же, с.83. 46. Там же, с.97, ср. там же, с.100. 47. Там же, с.84. 48. Там же, с.83. 49. См.: E. Zeller. Grundriss der Geschichte der Griechischten Philosophie, bearbeitet von W. Nestle, Leipzig, 1920, S.292. 50. "Записки из подполья", т.III, с.76. 51. Там же, с.75-76. 52. Там же, с.81. 53. Там же, с.79. 54. Там же, с.87. 55. Там же, с.88. 56. Там же, с.89. 57. Там же, с.89-90. 58. Там же, с.90. 59. Там же, с.91. 60. Там же, с.95. 61. Там же, с.95, ср. с.90. 62. "По поводу мокрого снега", с.177. 63. Там же.

Бунт

1. Неприятие мира

Подпольный антигерой с трагической серьезностью, без сомнения, показал, что проблема человека - проклятая проблема. Всесторонне анализируя человека, он понял, что суть человеческой натуры окружена чудовищными тайнами. Всякая же тайна, подобно яркому пламени, высвечивает некую бесконечность в человеке или указует на некую бесконечность около человека. И чтобы загадка была еще более устрашающей, в человеке встречаются две бесконечности: его собственная, субъективная бесконечность, порожденная его сознанием, и бесконечность внешнего, транссубъективного мира, которая присуща миру.

В сознании подпольного философа эти две бесконечности непримиримы. Мучая его, они соревнуются в своей загадочности, но он решительно выступает против внешней бесконечности, которая грубо, до оскорбления, являет себя через природу и ее законы. А внутренняя бесконечность хотя и болезненно загадочна, ему мила и дорога, поскольку она - основа человеческой личности. Борясь без устали за человеческую личность, он, по сути, борется за ее бесконечность, за ее непреходящую ценность, за ее абсолютность. Личность - это то, что должно расти, а все то, что против нее, должно умаляться. Природа не знает личности и ее устремлений, поэтому природа это есть то, что должно быть превзойдено. Но если это невозможно, тогда природу не надо принимать. С ней не должно примиряться.

Хотели бы мы или нет, но проблема личности содержит в себе бесконечные проблемы. По существу, проблема личности, Бога и мира включает три аспекта, три вида одной и той же проблемы. Ибо личность есть поприще всех противоречий. Часто из-за своей чрезмерной сложности личность выглядит как некая трагикомическая попытка, в которой некое непонятное существо желает примирить непримиримые противоречия.