Даждъ славу Богу, — говорили иудеи слепому, — мы вемы, яко Человек Сей грешен есть. Отвеща убо он и рече: аще грешен есть, не вем: едино вем, яко слеп бех, ныне же вижу (Ин. 9, 24—25). Так приступает часто внутренно к христианину благочестивому диавол и нудит его чрез помыслы согласиться, что Спаситель наш, Богочеловек Иисус Христос, не есть Бог, не есть Чудотворец, благодеющий нам постоянно (в животворящих Тайнах Тела и Крови Своей и в других Таинствах). Как умственно отвечать ему — клеветнику? Второю половиною его ответа: вем, яко слеп бех от грехов, сам от себя не спасен от них, а теперь я вижу, теперь мне легко и сладостно, когда я приял в сердце свое пречистую Его Плоть и Кровь: значит, Он Бог. Еда может человек сицева знамения творити? (Ин. 9, 16.)

Чтобы достойно почитать и любить тебе Спасителя Господа Иисуса Христа, научись прежде быть благодарным за благодеяния человека — благодари.

Чудеса, ощущаемые мною по достойном принятии животворящих Таин, ничем и никем не могут быть производимы, как только Господом. Значит, в хлебе и вине истинно присущ Господь. И что после этого может колебать меня? Мой Господь очевиден в Тайнах, как очевидны два состояния моего бытия: скорбное и радостное.

Кто Бог велий яко Бог наш? Ты ecu Бог, творяй чудеса (Пс. 76, 14). Десница Твоя, Господи, прославися во мне в крепости, десная Твоя рука сокруши враги: и множеством славы Твоея стерл ecu супостаты (Исх. 15, 6—7).

Почти всю ночь с 13 на 14 февраля я не спал от беспорядочного венчания чиновника Яковлева: сердечная тоска и какое–то судорожное трепетание во всем теле происходили всю ночь. Боже мой! Как страшно смущаться и запинаться, теряться при совершении священных обрядов и таинств веры!

Дай в сердце твоем устояться, утвердиться любви Божией, а то она у тебя только кратковременная посетительница. И ты часто притом выгоняешь ее.

Не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас (1 Кор. 3, 16). Внимай себе, человек: в тебе живет Дух Святой. Но ты выгоняешь Его, Духа Животворящего, Утешителя, сладость твоего сердца, всякий раз, когда согрешаешь. Какая дерзость! Какая неблагодарность! Какое безумие! Что если бы Он не был бесконечно благ и долготерпелив? Тогда Он оставил бы тебя после долгого терпения и не пришел бы к тебе, не вселился бы в тебя, несмотря ни на какие молитвы твои, хотя бы ты выроил реку слез. — Но бойся, неблагодарный, и теперь злоупотреблять Его долготерпением. Когда Он увидит, что ты не исправляешься, несмотря на частые вразумления, то Он, наконец, может оставить тебя, как Иуду. — Каждый раз, когда ты теряешь веру, когда поддаешься обольщению греха, ты изгоняешь Его, Животворящего, и впускаешь вместо Его диавола. О ослепление человеческое! О Душе благий!

Святые Божии одним воздеянием рук испрашивали у Бога великие милости для множества людей. А твое воздеяние рук так ли сильно, и если не так сильно или вовсе не сильно, то отчего? — От неверия.

Помыслы, наводимые сатаною, в существе своем ничто: они — паутина, пустое мечтание. Только с верою воззови ко Господу — и все исчезнет. Тебе ли возмущаться от прилогов лукавого? Ты знаешь по опыту, как истинен, верен и всемогущ Господь!

Я и верующий и неверующий, добрый и злой, смиренный и гордый, простой и лукавый, Божий и диавольский. — Душа моя как бы растягивается двумя противоположными силами. Странен я! Чужой я!

Господь Бог мой — дерзну сказать так — Друг испытанной верности, потому и мне также нужно быть верным Ему во всем, или иначе сказать: верить Ему во всем беспрекословно.

Теперь одежда нашей плоти и вещественный мир, как оболочка, покрывало, которою прикрыл Себя от слабых, вещественных чувств наших Зиждитель наш, — не дает нам видеть Его лицем к лицу. Но по спадении тленной одежды нашей — тела, душа наша проникнет сквозь вещество мира, возвысится над ним и увидит лице Живого Бога, как видит теперь человек человека; познает Его, как сама познана Им. <…> [55] узрим Его, якоже есть (1 Ин. 3, 2).

Молитва наша настолько бывает ценна, действительна и приятна Богу, насколько она истинна: чем истиннее, тем ценнее, действительнее.

Чуден, препрославлен Бог мой: я не вижу Его, но блаженствую Им; одна искренняя, смиренная мысль о Нем услаждает мое сердце. Он невидим, но Он — сладость моя, блаженство мое.