+ Аще не снесте Плоти Сына Человеческого (или снесте с неверием), ни пиете Крове Его, живота не имате в себе (Ин. 6, 53), сказал Божественный Спаситель наш. — Истинно слово Владыки и Бога моего. Если я не введу в сердце живою верою Господа Иисуса, истинно присущего в Святых Тайнах, я не имею после приобщения живота в своем сердце; я мучусь тогда сердечно, умираю душевно. О, как тяжело это мучение!

Постарайся молитвою испросить у Бога твердость в борьбе с борющими тебя невидимыми врагами; а нужно иметь такую твердость, чтобы, несмотря на всю жгучесть их стрел, на всю густоту рассеваемого ими мрака, на все их хулы, стоять неподвижно на камне веры, не изменяя Господу ни мыслию, ни словом какого–либо недовольства, и благословлять Его державу, на время как бы скрывающуюся от души нашей для испытания, к чему склонна она и каковы собственные усилия ее в борьбе со врагами. Но без терпения, без кротости, без мужества этой твердости не достигнуть. Потому будь терпелив, как бестелесный; кроток и мужествен — как был кроток и смирен и мужествен Господь: во всей своей жизни и пред врагами своими.

Не для одних благодатных утешений служи Богу всем сердцем: это будет корыстное и непрочное служение, но — как тварь Творцу и Жизнодавцу, по настоятельному, необходимому долгу.

Господь предает тебя тиранству бесов — с тем, чтобы ты тверже, от всего сердца прилепился к Нему. Сам видишь, что, лишь только ты оторвешься от Него, прямо падаешь в рыкающую, разинутую пасть бесплотных врагов, яко львов рыкающих, ищущих кого поглотити (Ср.: 1 Пет. 5, 8). — Младенец! Дай носить себя на руках Матери.

Если бы не безмерно велико и блаженнотворно было Таинство Святых Тела и Крови Господних — враг не усиливался бы с таким отчаянным постоянством нападать на причастника и хульные помышления, убивающие душу, всевать в его сердце. Знает он, всезлобный убийца, что с верою и любовию принятые нами Тайны со Христом Жизнодавцем нас соединяют, блаженными нас делают и из челюстей его исхищают; и вот все силы свои, все лукавство свое адское направляет к тому, чтобы общника Божественных Таин лишить сокровища веры и любви, всячески отражая, — о ужас! — мысль, что это — Тело и Кровь Господа.

Вот по–видимому хлеб, но на самом деле это Плоть, коею облекся после призывания Святого Духа на Дары и по благословении — Господь Иисус Христос, Жизнодавец, Коего присутствие явно ощущает душа, вкусившая чудного Хлеба; вот по–видимому вино с водою, но на самом деле это Кровь, в коей сокрывается Божество Спасителя моего, единое в хлебе и вине, Его Дух любвеобильный и попаляющий грехи наша. Вкушая этих таинственных Даров, я соединяюсь с моим Господом, и истинно, действенно это соединение: я чувствую себя чистым, омытым от грехов, я делаюсь кроток и смирен сердцем, как Он, я исполняюсь любви, мира и веселия и сладкого–пресладкого упокоения. —-От всего сердца славу Тебе воссылаю, всеблагий Спасителю, владычественную часть существа моего оживотворяющего, услаждающего и чудно умиряющего все силы ее. — О! Каково было блаженство мое ныне тотчас по причащении! Нельзя описать его, а можно только чувствовать.

И стыдно и непростительно грешно христианам — погибать духовною смертию при тех средствах ко спасению, какие Господь дал нам: при таинствах покаяния и причащения. — И строго накажет нас Господь за нерадение. Како мы убежим… (Ср.: Мф. 23, 33) не радевше?

Радостная действительность. Во славу всесильного Господа и Креста Его Животворящего. Темная сила утром сегодня томила мое сердце смущением и страхом: тяжело и беспокойно было мне; но вот я сложил персты правой руки, образовавши из них спасительное Имя, помолился Господу, чтобы Он прогнал именем Своим и силою Креста из сердца моего врагов бесплотных, затем знаменал чрево свое Крестом, сказав слова: именем Моим бесы ижденут (Мк. 16, 17) — и духи злые исчезли как дым [338]. Как близок к нам всегда Господь! — После этого я читал правило ко причащению с легкоетию сердечною, а на молитве утренней, не сделавши бесопрогнательного приема, я не мог сосредоточиться, как должно для молитвы, и имел смущение во время ее. Засевшая в сердце темная сила не допускала до сердца молитвы.

Те дела, которые творят в тебе Тайны: кому приложимы, кроме единого Господа? Кто может оживотворять умерщвленную грехами душу, очищая грехи; Кто мир и радость может поселять в душе, любовь, усладу чудную, кротость, смирение, умиление? Кто может так оживлять душу, что от полноты ее жизни и лицо цветет и тело играет от радости? О пакостник плоти, аггел сатанин! (2 Кор. 12, 7.) О убийца! Причащаясь с сомнением, я непреложно убиваю свою душу, а с верою — оживляю ее, или лучше, Господь оживляет ее. — Говорил о преображении, а сам не преобразился на лучшее.

+ Бог наш есть Бог милости, и щедрот, и человеколюбия [339], а не Бог мучения и наказания: мучения — плоды грехов наших и бесплотных отступников от Бога. Потому, если ты скорбишь сердечно — вини в том единственно грех и диавола, а лучше — себя: потому что и диавол не причинит тебе никакого зла, если не найдет в тебе ничего, к чему бы ему можно было пристать.

Аз есмъ Бог ревнитель… (Исх. 20, 5). Славы Моея иному не дам (Ис. 42, 8). Эти слова Господа славы исполняются каждый раз, когда я славу дел Бога моего, во мне производимых Святыми Дарами, уступлю в сердце другому кому или чему, а не приношу от всего сердца Ему. Он мгновенно возревнует тогда о славе Своих Таинств, всегда чудных, животворящих, и праведным судом Своим наказывает душу мою Отеческим жезлом Своим! О, душа моя ясно слышит тогда слова Господа своего: славы Моея иному не дам (Ис. 42, 8). ·— За то, что ты не восписуешь Мне подобающей Мне славы, столь очевидной для тебя самого в Тайнах Моих, — Я бию внутренняя твоя жезлом правды Моей и этим даю тебе знать и сердечно веровать, что славы Моея иному кому–либо Я никогда не отдам. Я очищаю грехи твои и паче снега убе ляю (Ср.: Пс. 50, 9) душу твою Кровию Моею; Я миром и радостию посещаю душу твою; Я грею и нежу тебя, как мать младенца; Я вселяю в тебя Мою кротость, смирение, Я изливаю любовь в сердце твое; Я всего тебя преобразую, претворяю — на удивление тебе самому, — в нового человека, и кому же другому Я отдам славу дел Моих? Нет: Я — вечно неизменяем; не яко человек Я колеб люсь, ниже яко сын человеческий изменяюсь (Ср.: Чис. 23, 19); Я не был бы Бог, если бы уступал славу Свою, дела Свои другому.

Тебе, Господи, единому согрешаем (Ср.: Пс. 50, 6), но и Тебе единому служим; всегда Ты зришь нас молящимися и коленопреклоненными пред Тобою — исправи молитвы наши, яко кадило пред Тобою (Ср.: Пс. 140, 2), очистив сердца наши; разжженныя же стрелы лукаваго, льстивую на пы движимыя, угашай [340].

Человек плотский далек по духу своему от духа Священного Писания — так, что многое в нем для него — юродство и он не может разуметь (Ср.: 1 Кор. 2, 14); но когда человек будет жить духовною жизнию и преуспевать в ней, тогда не будет ничего ближе для него Священного Писания, тогда так очевидна для него будет истина всего, что в Священном Писании, что он не будет иначе мыслить и говорить, как мыслит и говорит Священное Писание, хотя бы и мало знал Священное Писание, тогда собственным искусом он узнает истину всего Писания.

Говоря о молитве, скажу вам, братия, и о том, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку плотяному, <не взыдоша>, яже уготова Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9) и в молитве прилепляющимся к Нему… О, узнайте, братия, все, что благо: очевидно благо прилеплятися нам ко Господу (Пс. 72, 28), исповедатися Ему, возвещати заутра милость Его и истину Его на всяку нощь (Пс. 91, 3). О Господи! К кому другому идти нам, к кому другому нам прилепляться? Ты глаголы живота вечнаго имаши (Ин. 6, 68); в мире мы находили и найдем только смерть духовную; а у диавола — тем больше. [341]